– Ты вообще крещеный? – спросил он.
– Нет, – сказал я. – А это обязательно для того, чтобы посоветоваться?
– Не обязательно, – сказал он. – Просто для информации спрашивал. Итак, начнем. Грешен ли ты, сын мой?
– Наверное.
– Должно отвечать: «Грешен, батюшка».
– Понял, – сказал я.
– Так грешен ли ты, сын мой?
– Грешен, батюшка.
– Теперь подробно о грехах своих рассказывай.
– Обо всех? – спросил я.
– Только о тех, которые самыми главными считаешь.
– А вы никому не расскажете?
– Тайна исповеди священна, сын мой.
– О, – сказал я, – это хорошо.
– Рассказывай, – поторопил он. – Мне еще вечерню служить.
– Извините, – сказал я. – Просто не знаю, с чего начать.
– Я тебе помогу, – сказал он. – Начнем с худших грехов. Лишал ли ты когда-нибудь жизни Божьих тварей?
– Это людей, что ли?
– И людей тоже.
– Нет, – сказал я. – Один раз кошку на машине задавил, нечаянно. Это считается?
– Если нечаянно, то не считается. Умышленно зла не причинял?
– Разве что тараканам.
– Тараканы тоже не считаются. Крал ли когда-нибудь?
– А электронная информация считается?
– Считается.
– Грешен, батюшка. Я, вообще-то говоря, хакер.
– Богопротивное это занятие.
– Грешен, батюшка, – повторил я, потому как не знал, что еще можно сказать.
– Не страдаешь ли ты пороком гордыни?
– Э…
– Грешен, батюшка, – подсказал он.
– Грешен, батюшка, – покорно повторил я.
– Алчности?
– Грешен, батюшка.
– Не совершал ли ты блуда?
– Это в смысле секса?
– Верно, сын мой.
– Грешен, батюшка.
– Не способствовал ли ты абортам?
– Нет.
– Уже хорошо, – сказал он. – Не возжелал ли ты имущества ближнего своего?
– Да как-то…
– Грешен, батюшка.
– Грешен, батюшка.
– Отпускаю тебе грехи твои, сын мой, – сказал он. – Иди и больше не греши.
– Как это – иди? – не понял я. – А посоветоваться?
– Это формула такая, – сказал он. – Обозначающая конец исповеди. Прочитай десять раз «Богородицу» и десять раз «Отче наш» и не греши более.
– Я текста не знаю.
– Возьми, – сказал он, вытаскивая из кармана брошюру. – Здесь все, что тебе потребно.
– Спасибо, – сказал я, убирая брошюру в карман.
– Не за что, – сказал он. – Так о чем ты хочешь посоветоваться?
– У меня дело деликатное, – сказал я. – И, наверное, несколько необычное.
– Не словоблудствуй, – сказал он.
– Не буду, – сказал я. – Видите ли, я… словом, я встретил демона.
– Нет ничего удивительного в этом, сын мой, – сказал он.
– Даже так? – изумился я.
– Нас всех время от времени одолевают демоны, – сказал он. – Демоны тщеславия, демоны алчности, демоны гордыни, демоны прелюбодеяния и демоны прочих пороков.
– А, – сказал я. – Видите ли, батюшка, вы сейчас говорите метафорически. А я встретил демона, так сказать, во плоти.
– Вот как? – удивился он. – И как он выглядел?
– Как демон, – сказал я. – Большой, рогатый и хвостатый, а из глаз пылал огонь.
– Сын мой, ты к психиатру обращался?
Завтра с утра собираюсь, – сказал я, показывая направление. – Хотел сегодня, да там закрыто уже.
– Любопытно, – сказал он. – Ты сходи обязательно, сын мой.
– Я схожу, – сказал я. – А вы мне что посоветовать можете?
– Странный случай, – сказал он. – Лгать не буду, впервые на моей практике. И что хотел от тебя демон?
– Душу, – сказал я.
– Хм, – сказал он. – Искушал?
– Еще как.
– Что предлагал?
– Деньги предлагал, красавиц предлагал, мэром Москвы обещал сделать.
– И ты отказался? – удивленно спросил он.
– Да.
– Почему?
– Не знаю, – сказал я. – Бредово это как-то все выглядит. Иду себе по лесу, никого не трогаю, а тут бац – демон. И деньги предлагает. Подозрительно как-то.
– Не то слово как подозрительно, – сказал он. – А чем его душа твоя так заинтересовала, ты не спрашивал?
– Спрашивал, – сказал я. – Лотерею, говорит, они там в аду проводили. Типа, я выиграл.
– Подозрительно, – сказал он. – На чем вы с ним расстались, сын мой?
– Договорились послезавтра встретиться.
– Где?
– Не знаю, – сказал я. – Он сам должен меня найти.
– Ну и чего ты от меня хочешь, сын мой?
– Совета, – сказал я.
– А какой я тебе совет могу дать? – спросил он. – Знаешь ли ты, что рискуешь своей бессмертной душой?
– Знаю.
– Ну так своей головой и думай. Как служитель церкви я тебе могу только одно посоветовать – демону отказать и прийти в истинную веру.
– И все?
– Все. А ты чего ожидал, сын мой? Что я тебе сейчас бригаду православного спецназа кликну? Группу боевых экзорцистов быстрого реагирования?
– Ну…
– То-то и оно, сын мой, – сказал он. – Нет у нас таких групп[38].
– Могу я вам личный вопрос задать?
– Задавай, сын мой.
– Вы сами в Бога верите?
– Верую.
– А мне верите?
– И тебе верю. Не знаю почему, но верю. На сумасшедшего ты не похож. Впрочем, к врачу все же сходи. Я, как ты сам понимаешь, не специалист.
– Схожу, – сказал я.
– А сам-то что делать думаешь?
– Не знаю, – честно сказал я.
– Боишься?
– Есть немного.
– Демоны присланы Сатаной, чтобы смущать наш разум и искушать нас, – сказал отец Алексий. – И вред, который они могут причинить, находится в нас самих. Смутить можно только неуверенный в себе разум, искусить можно только порочную душу. Не бойся и будь уверен в себе. Демон не может причинить тебе физического вреда.
– Да? – Это утверждение ввиду личных параметров демона казалось мне весьма неубедительным.
– Могу предложить тебе только одну вещь, сын мой, —сказал он. – Послезавтра демон придет к тебе, он ведь найдет тебя, где бы ты ни был, ты сам так сказал. А ты в это время будь здесь, рядом со мной.
– И это мне сильно поможет?
– Он не сможет войти в дом Господа нашего.
– Но я не смогу сидеть здесь вечно, – сказал я. – Кроме того, если демон меня не найдет, он может расстроиться. А расстроенные демоны могут быть весьма неприятными типами. И что мне после этого, всю жизнь по монастырям прятаться?
– Не сможешь, – сказал он. – Даже я не провожу здесь все свое время.
– Так какой смысл оттягивать неизбежное? – спросил я.
– Может быть, смысла и нет, – сказал он. – Но… понимаешь, я хотел бы посмотреть на демона собственными глазами.
– Вы мне не верите, что ли?
– В том-то и дело, что верю, сын мой.
– Так вы никогда не видели демонов, батюшка?
– Таких, как ты описываешь, нет, – сказал он. – Сын мой… как тебя зовут?
– Гоша.
– Гоша, – сказал он. – А я в миру – Алекс.
– Очень приятно.
– Взаимно.
Мы пожали друг другу руки.
Затем он замолчал, переворачивая страницы лежащей перед ним на столе книги. Лицо его было задумчиво и сосредоточено.
Я вытянул из кармана сигарету и сунул было в рот, но спохватился. От внимания Алекса мое движение не ускользнуло.
– Да кури ты, – сказал он.
– А можно?
– В принципе нельзя, – сказал он. – Но у тебя случай особый. А я потом тут благовониями все окурю, никто и не заметит.
– Спасибо, – сказал я и закурил. – А сам?
– Бросил, – сказал он. – Как принял сан, так сразу и бросил.
– А зачем ты вообще в монахи пошел?
– Не в монахи, а в священнослужители. – поправил он и добавил коротко: – Уверовал.
И дано ему было откровение, подумал я, или что-то еще в этом роде. Вот он точно должен знать, в чем смысл жизни, но задавать такой вопрос священнику мне показалось неудобным.
– Ты знаешь, Гоша, – сказал он наконец, – я тебе завидую. По-хорошему завидую.
– С чего бы?
– В последнее время Господь не дает прямых доказательств своего существования, – сказал он. – И вера основывается на, прошу прощения, косвенных уликах и давно устаревших фактах. Я понимаю, что таким образом Господь испытывает нас в нашей вере и все такое, но даже священников порой охватывают сомнения. А тебе было явлено чудо.
– Не такое уж это и чудо, – сказал я.
– Чудо, – сказал он. – У тебя есть прямое доказательство существования загробной жизни. У тебя есть прямое доказательство существования бессмертной души. Веками люди дискутировали на эту тему, придумывали псевдонаучные, отвергающие божественное происхождение человека гипотезы, которые смогли убедить множество людей и отвернуть их от лона церкви. Но до сих пор никто не мог похвастаться тем, что он знает абсолютно правильный ответ.
– Вера и знание – это две разные вещи, – сказал я.
– Ты хочешь сказать, что знание убивает веру? – спросил он.
– Наверное, – сказал я. – Вот этот стол. Я знаю, что он существует, вот он стоит передо мной. Я вижу его, могу его понюхать, потрогать, попробовать на вкус. Но это же не значит, что я верю в стол. Я просто знаю, что он есть. Может быть, прямых доказательств нет именно потому, что они могут поставить под вопрос сам факт наличия веры.
– Люди, знающие о существовании Бога, будут праведниками только потому, что испугаются адских мук, – задумчиво сказал Алекс. – Это как преступник не идет на преступление, потому что боится кары закона. В этом что-то есть. Чем, говоришь, ты занимаешься?
– Я – программист.
– И хакер, – сказал он. Ничего-то он не забыл. – В первый раз в церкви, да?
– Так заметно?
– Заметно, – сказал он. – И как тебе здесь, нравится?
– Нормально, – сказал я. – Алекс, что мне делать?
– Укрепи свою веру, молись и руководствуйся своим разумом.
– Это понятно, – сказал я. – Но что мне делать?
– Я не знаю, что тут можно посоветовать, – признался он. – К тебе явился искуситель, а единственный задокументированный факт встречи с искусителем имел место очень давно, в райском саду. Закончилось все, как ты знаешь, очень и очень плохо.