— Нет-нет, что вы! — испуганно вскинулся Володя. — Просто, в самом деле — вторые сутки…
— Вова, ты у меня получаешь больше, чем двадцать полковников разом.
— Да-да, я — все… Я все понял, Андрей Иванович! Простите, сорвался…
— Володенька, надо собраться, — с неожиданной мягкостью сказал Желябов. — Все мы устали, всех эта проблема подкосила. Но мы ее решим в ближайшее время: никуда эти «крысы» от нас не денутся. Просто надо собраться.
— Да-да, конечно! Андрей Иванович, извините, ради бога.
— Кстати, насчет «крыс». Диктофон на месте?
— Да, разумеется! — Володя постоянно таскал с собой два диктофона, чтобы в любой момент можно было зафиксировать мудрые мысли хозяина, которые потом оформлялись в приказы, распоряжения или особые указания — как для официоза, так и для второй, изнаночной стороны жизни генерала. — Это в какой раздел?
— Категория «Экстра», официоз.
— Так, секундочку… Все, готов.
— Предварительное резюме по результатам работы комиссии, расследующей обстоятельства происшествия в РПБТ Полка Правительственной Связи. Генеральная версия: «Блиндажные Крысы». Международная террористическая организация. Основная задача: свержение государственной власти путем физического устранения верховных представителей этой самой власти. Все, стоп.
— Нифигасе… — Володя был в шоке. — Андрей Иванович…
— Ну?
— А не слишком ли круто?!
— А неплохо звучит, да?
— Звучит — да, но…
— Думаю, Самому понравится. Какая, на хрен, «медь» и прочая мышиная возня, когда тут ТАКОЕ вскрывается! — снизошел до объяснения Андрей Иванович. — А уж выстроить позицию и наложить на реалии — насчет этого я мастер…
— Да никто и не сомневается… — Володя озадаченно почесал затылок — он был парень неглупый, вполне аппаратно подготовленный, и прекрасно знал, что словосочетание «свержение государственной власти» — это всегда в перспективе неограниченные полномочия, экстренные меры и, вообще, полная «чрезвычайщина». Главное в этом деле, когда таковое словосочетание будет озвучено официально, оказаться по правильную сторону баррикады. Если ошибешься, мгновенно сметут и раздавят, пискнуть не успеешь. — Просто как-то неожиданно…
— Все в норме, основной массив я уже продумал, — успокоил подчиненного Андрей Иванович. — И не трясись, как овечка! Ты же знаешь, со мной не пропадешь.
— Да-да, я знаю… — слегка приободрился Володя. — Скажите, а почему — «Блиндажные»?
— Как это почему? Крысы ползают по нашему «Блиндажу». Они — какие?
— Хе-хе… — нервно хихикнул Володя, еще не до конца оправившийся от неожиданного хозяйского откровения. — «Блиндажные крысы»… То есть это будет реальное название группировки?
— Володя, ты нервничаешь?
— Нет-нет, что вы! Просто как-то неожиданно…
— Ты это уже говорил. Володенька: все хорошо. Не трясись. Ты со мной. Значит, с тобой ничего не случится. Приходи в себя побыстрее. Расслабься, выключи тревогу, изобрази мне какую-нибудь тупую шутку.
— Да-да, я… Я в порядке, вы не думайте…
— Шутку.
— Шутку… Эмм… А! Вот смотрите: крысы — блиндажные. Потому что они в «Блиндаже». Так?
— Так. Где шутка?
— А это какие крысы — те, что живут в блиндаже, или те, что в блиндаж только что залезли?
— Хм…
— Ну судите сами: «Блиндажные крысы» — значит, они живут в блиндаже. А те, что залезли, — они ведь откуда-то со стороны? Допустим, из тоннеля. То есть, «Блиндажные крысы», это по логике — мы. А те, что залезли, они, допустим — «Тоннельные крысы».
— Хмм… Да, шутка действительно тупая, — не одобрил генерал. — И вообще — не шутка. Нет, название менять не будем, я к нему уже привык. Да и звучит оно как-то… Блинннн! «Блиндажные». Так что ты того… Не шути больше в эту сторону.
— Слушаюсь…
Гена Гордеев — инженер-сапер «Блиндажа» — выглядел уставшим и вконец измотанным. Валентин, который также вторые сутки был на ногах, имел значительно более свежий и бодрый вид.
— Он у вас там что, вагонетки катает? — возмутился генерал. — Его задача — головой работать, а не руками!
— Так никто же силой не заставляет, — досадливо пробурчал Валентин. — Вы же знаете, он всегда везде лезет — все норовит личным примером…
— Все нормально, тыщ генерал. — Гена старательно отер грязное лицо столь же грязным платком и натужно изобразил бодрость духа. — Надо работать. Отдохнем, когда закончим.
— Мысль правильная. — Генерал укоризненно покачал головой. — Но с таким фанатизмом кое-кто может до этого самого «закончим» не дожить, потому что сдохнет от усталости. Схему привезли?
— Так точно.
— Разворачивайте…
Генерал изучил схему и задал инженеру несколько вопросов по существу. Гена, несмотря на страшную усталость, отвечал четко и без запинки — он принимал непосредственное участие в оборудовании всех объектов «Блиндажа» и мог без всякой схемы дать подробный отчет не только по каждой «Стодоле», но также и по всем коммуникациям, которые находились непосредственно на объекте, рядом с ним и под ним.
Переговорив с инженером, генерал взял паузу.
Рассеянно глядя в схему, Андрей Иванович хмурился и размышлял. Вопросов больше нет, нужно принимать окончательное решение…
Подчиненные сидели молча и даже боялись пошевелиться: все без слов понимали, что в данный момент в жизни генерала — и в их жизнях тоже, коль скоро они от него зависят, — происходит нечто важное, готовится какое-то судьбоносное событие.
Наконец генерал прервал молчание: быстро и толково поставил задачи саперу и определил последовательность:
— Сначала готовишь зиндан. Затем «павильон». Ну и в конце уже, когда там все закончишь, рванешь оба тоннеля. Говоришь, если их обрушить, никаких катаклизмов не произойдет? Смотри, вот этот, первый — он тут совсем близко к «Стодоле».
— Все будет нормально, отвечаю.
— Хорошо, сделай это. Застрахуемся на всякий случай от неприятных сюрпризов снизу. Гена, вопросы есть?
— Ну… Гхм…
— Гена — мы не живодеры. Это на самый крайний случай, ты понял? Никто не собирается рвать «зиндан», если все пойдет нормально. Это будет только в том случае, если к нам неожиданно нагрянут гости. Но я уверен, что до этого не дойдет. Все под контролем: сейчас закончим объект, проведем эвакуацию — тогда твою закладку можно будет снять. Но — на вот этот самый крайний случай… Закладка должна быть такой, чтобы там завалило все намертво. Ты понял?
— Да, Андрей Иванович, сделаем.
— Хорошо. Валентин, сейчас составите с Геной план, приготовь все, что ему потребуется, до утра. С рассветом чтоб все уже было.
— Понял.
— И одновременно продолжай работу по левым медникам. Если до утра не будет результатов… Мне почему-то кажется, что их не будет — но ты все равно продолжай… В общем, с утра пораньше грузишь Гену на объект, убедился, что у него все в норме, и — домой, отдыхать. Но за ночь надо все сделать.
— Понял, сделаем.
— Хорошо. Гена, ты сейчас домой, до утра надо выспаться.
— Да нет, я, наверное, поеду на объект — там работы…
— Я сказал — домой! — прикрикнул генерал. — Завтра ты должен быть свежим и бодрым. Я не хочу, чтобы ты там заснул с запалом в руках и взорвал все к чертовой матери. Так что — домой!
— Понял.
— Ну все, господа офицеры. Если вопросов нет, я вас более не задерживаю…
Глава 8Алекс Дорохов: тренировка
Вы, наверное, заметили, что полномочия командора были делегированы Степе?
Честно говоря, я ожидал, что старшим назначат доктора. Доктор, на мой взгляд, очень умен, старше всех нас, и, что немаловажно, он, как мне видится, на короткой ноге с шефом. Уж не знаю, что там у них за совместные дела и как давно они знакомы, но вот вам факт: доктор, который запросто обращается ко мне на «вы» — не по принуждению, а в силу воспитанности, так же запросто обратился к Домовитому на «ты», и последний отнесся к этому как к должному. Так что можете сами сделать выводы.
Степа воспринял свое назначение как нечто само собой разумеющееся. Только молча кивнул, и больше никаких рефлексий. Создавалось устойчивое ощущение, что он привык к тому, что его всегда и везде назначают старшим.
Почему он к этому привык? За какие заслуги его всегда назначают старшим? Что они вообще за люди — мои коллеги, почему Домовитый отобрал их в команду, чем руководствовался? Я ничего не знаю о своих соратниках. «Юра — военная разведка», «Степа — тоже военный», доктор, который на «ты» с человеком из администрации Президента — а теперь уже директором службы, пусть хоть и в стадии «бета-тестирования», но все равно, руководителем государственного ведомства, который играючи переобувает адмиралов.
Мне вполне непрозрачно намекнули, что задавать лишние вопросы здесь не принято. Меня даже на крышу загнали для пущей убедительности (вы полагаете, это было спонтанное решение? Не знаю, не знаю…). А когда я все же пренебрег полученным уроком и пристал к шефу с вопросами, ни на один из них мне не дали внятного ответа. Поэтому я не буду в третий раз наступать на грабли и выпытывать у коллег, кто они такие и за какие заслуги угодили в команду. Думаю, в процессе совместной работы основные барьеры будут разрушены и многие нюансы со временем прояснятся. А пока что нужно внимательно присматриваться к коллегам и попробовать самостоятельно сделать выводы, что это за люди и каких девиаций, опасных лично для меня, стоит от них ожидать. Иными словами, следует не расслабляться и держать ухо востро.
Сразу после того, как шеф уехал, коллеги подвергли меня перекрестному допросу по факту вчерашнего происшествия.
Я рассказал все без утайки, за исключением одной детали… Думаю, вы сами догадались, какой именно. Пусть это будет нашей маленькой тайной, хорошо? Полагаю, коллегам совсем необязательно знать такие скучные и неинтересные подробности.
— Да уж… — глубокомысленно изрек доктор. — Ситуация настолько сложная и запутанная, и с такими непредсказуемыми и далеко идущими перспективами, что невольно захватывает дух. В такие минуты остро ощущаешь, как это иногда здорово — быть простой пешкой. Не нужно принимать никаких судьбоносных решений, взваливать на свои плечи непосильный груз ответственности…