– Да, само слово «санскрит» означает «литературный язык».
– Верно. Ты владеешь этим языком?
– Ну, это же не разговорный язык, – сказал Филипп. – Читаю со словарем, я бы так сказал, – Филипп заулыбался. – Хинди, урду и другие языки индо-европейской языковой семьи вышли, так сказать, из санскрита. Я немного понимаю их.
– Это замечательно! У меня есть копия текста, сделанная одним моим предшественником. Оригинал нужного нам Стхала-пуранаха находится в монастыре на юге Индии.
– Здорово. Если копия точная, оригинал нам не нужен. Что там написано?
– Дело в том, что пока не удалось расшифровать весь текст Стхала-пуран.
– Как так?
– Вот так. Санскрит очень древний язык. Часть писания переведена, но лишь часть. Я сам не силен в языках. Тем более что текст на ведическом санскрите.
– Ведическом? – удивился Филипп. – На языке ведической цивилизации?
– Именно. Это самый ранний этап развития Индии. Санскрит, как любой язык, за долгие века менялся, хоть и оставался исключительно литературным языком. В ведический период истории Индии санскрит был не тем, что мы имеем в поздних произведениях. Но, Филипп, сложность не в этом.
– В чем же?
– В том, что ту часть текста, что на санскрите, мы смогли прочитать, но другая часть текста написана на языке, который я даже не могу идентифицировать.
– Настолько древнем?
– Видимо, да.
– Но в таком случае насколько древними могут оказаться сведения о вашем храме, если упоминание о нем было в ведический период на забытом всеми языке?!
– Очень древними, очень, – тихо произнес монах.
– И как же мы будем искать этот храм?
– Сам Шива послал тебя мне! – сказал монах. – Вместе мы попробуем докопаться до истины. Я навел справки, Филипп, прости. Ты владеешь навыками расшифровки древних текстов. Я верю, мы сможем прочитать Пуран.
– Мне бы твою уверенность, – пробормотал Филипп. – Но я с большим интересом взглянул бы на текст!
Туннель в последний раз повернул, и впереди забрезжил свет. С каждым шагом он приближался, пока, наконец, Филипп и Вари не вышли на воздух. Подземный ход вывел их в джунгли, в нескольких километрах от Голконды, развалины которой еще виднелись среди деревьев.
Где-то рядом слышался шум машин, что предполагало близость шоссе.
15
Теплые сумерки спускались на небольшой индийский городок, готовый окунуться в вечернюю негу. Город лежал у подножья Восточных Гхат, гор, покрытых сочными муссонными лесами, на склонах которых располагались чайные и кофейные плантации. По улицам сновали прохожие и тарахтели мотороллеры. Рикши, для которых начался самый заработок, спешили доставить клиентов и завладеть новыми.
Хозяин лавки со специями, находившейся в двухэтажном здании в отдаленном от центра квартале, стоял в дверях и наблюдал за уличной суетой. Вот уже четверть века он жил и работал на этой улице, продолжая семейный бизнес. Он закурил трубку, с наслаждением разглядывая фасад здания. Совсем недавно он сменил вывеску над магазином, поменяв невзрачную черно-белую на большую красочную. Теперь на всю улицу было видно, где можно купить любые специи по хорошей цене. Даже реклама импортных прохладительных напитков, висевшая рядом, не затмевала красоту, нарисованную племянником хозяина лавки.
Он посмотрел на часы. Вот-вот должен появиться его новый клиент, который просил сдать ему комнату на втором этаже. Хозяин был не против. Иногда он предоставлял такие услуги, но только проверенным клиентам. После смерти жены и отъезда детей в Дели на учебу в доме появилось много пустующих комнат. Время от времени приезжали родственники или старинные друзья, которым он с радостью предоставлял жилье, но иногда он брал за это деньги, когда заставляла нужда. Сейчас был именно такой случай. Продажи шли плохо. Часть последних припрятанных денег ушла на новую вывеску, которая должна была привлечь покупателей. Оставшихся денег едва хватало на содержание лавки, так что лишний заработок мог пригодиться.
Около лавки остановился рикша. Хозяин переступил с ноги на ногу.
– Приветствую! – крикнул хозяину молодой мужчина европейской внешности. Он позвонил вчера и представился племянником его старинного друга профессора Смирнова. Такому гостю нельзя было отказать.
– Здравствуйте! – улыбнулся хозяин. – Проходите, проходите! – он указал рукой на лавку.
– Добрый день, – сказал европеец.
– Вы Филипп Смирнов?
– Да.
– Очень приятно, – поклонился хозяин. – Меня зовут Арджун. Проходите.
В лавке стоял не сравнимый ни с чем аромат специй, трав и пряностей.
Филипп глубоко вдохнул и улыбнулся.
– Индийские специи! Это прекрасно! – сказал он.
– Спасибо, господин, – Арджун вновь поклонился. – Пойдемте. Ваша комната на втором этаже.
Он пошел наверх, где в узком коридоре находились три двери. Одна из них вела в спальню хозяина, две других – в пустующие комнаты.
Арджун отпер ключом первую дверь слева от лестницы.
– Вот, проходите, – сказал он. – Здесь не шикарно, но чисто. Соседка приходила, помогала с уборкой.
Филипп, озираясь по сторонам, зашел в комнату. У него появилось странное ощущение, которое никак его не покидало, что дом какой-то картонный. Низкие потолки, тонкие стены, буквально святящиеся в местах, где они соприкасались с оконными рамами, розоватые занавески, пропускающие странный приглушенный свет, расползающийся по комнатам и обволакивающий пространство матовым сиянием. Воздух, пропитанный изумительным ароматом специй, казалось, дурманил и кружил голову. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь щели, высвечивали пылинки, пляшущие в комнате. Конечно, понимал Филипп, в таком климате, как в Индии, можно жить и в таких домах, спасающих от жары, стоящих совсем не дорого и не требующих регулярных ремонтов. Но все же чувство, что дом словно карточный, хрупкий и вот-вот может развалиться, не покидало журналиста.
– Надолго ко мне? – спросил Арджун.
– Возможно, на день или на пару, – сказал Филипп. – Как получится.
– Аха, хорошо, – кивнул хозяин лавки. – Ну, не буду вам мешать. Располагайтесь. Если захотите поесть, то внизу есть лавка с индийской едой. Ее держит мой кузен. Отличная еда! У него самый лучший кари на всей улице!
– Спасибо, Арджун, – кивнул Филипп. – Мы сходим к нему, обязательно.
Арджун замешкался.
– А, ну, ладно. Если что, я внизу, – хозяин слегка сморщил лоб.
– Спасибо, – сказал Филипп, проникшийся симпатией к полному, невысокому индусу.
Арджун поклонился и вышел, закрыв за собой дверь.
– Так, у нас мало времени, – сказал Вари, извлекая из-под рясы лист бумаги, свернутый в четыре раза. Он сел за стол и разложил рукопись. Филипп, кинув рюкзак на диван, подошел к столу и заглянул в текст. Изящные ровные строчки древних иероглифов смотрели на журналиста, открывая перед ним бездну истории. Филипп провел пальцами по бумаге, ощущая приятный трепет и волну восторга, прокатившуюся по его телу. Каждый раз, глядя на подобные свидетельства древних цивилизаций, таящих в себе тайны и мудрость веков, журналист готов был раствориться, отдаться и не возвращаться никогда из глубины затерянных мистерий прошлого.
– Ты сможешь это прочесть? – с надеждой в голосе спросил Вари.
– Пока не знаю, – Филипп сел рядом с монахом, придвинул ближе рукопись и начал читать.
– Я прошу прощения, – тихо, почти шепотом сказал монах.
– А? – Филипп отвлекся и посмотрел на Вари.
– Я просто хотел сказать, что у меня с собой есть перевод части текста, который написан на санскрите.
– Отлично, давай сюда!
– Вторую часть текста, вот эту… – Вари указал на ряд округлых символов, – перевести не смогли.
– Интересно, – сказал Филипп, щурясь и всматриваясь в текст.
– Ты понимаешь, о чем там речь? – спросил Вари.
– Очень интересно, – Филипп посмотрел на монаха. – Когда, ты говоришь, была сделана копия с текста Пурана?
– Достаточно давно. Текст скопировал мой предок.
– Понятно, – сказал Филипп. – Первая часть текста действительно древняя, написанная на санскрите. А вот вторая часть…
– Она на древнем арабском! – перебил журналиста монах.
– Нет. Это не арабский язык. Это всего лишь – арабо-персидский шрифт.
– Да?! – воскликнул Вари и посмотрел в текст.
– Проще говоря, здесь написано не на арабском языке, а арабской вязью, а это означает, что писавший либо из Индии, либо из Пакистана. И эта часть текста более поздняя, она была сделана уже после того, как из Пурана списали текст на санскрите.
– То есть часть текста, что на санскрите, была переписана на этот лист из Пурана, а другая часть, что арабской вязью, дописана позже?
– Именно так. Более того, я уверен, что в Пуране текста арабской вязью быть не может.
– Да, ты прав!
– Значит, либо этот текст кто-то приписал позже, либо вторая часть – это тоже текст из Пурана, который по каким-то причинам вместо санскрита записали таким образом.
– Но зачем?
– Чтобы никто не смог прочесть, – Филипп улыбнулся и посмотрел на монаха. – Ты же не смог.
Вари вздохнул и восхищенно посмотрел на журналиста.
– Да. И я думаю, что тот, кто это писал – синдх, – заключил Филипп.
– Синдх?
– Да, вторая часть текста на синдхи.
– Синдхи? – повторил монах.
– Да.
– Ты прочтешь?
– Постараюсь. Давай, где там твой перевод.
Монах извлек из-под рясы еще один лист бумаги. Филипп, отметивший про себя бездонность пространства под рясой, взял перевод. Текст был небольшим, написанным размашистым крупным почерком на урду.
Филипп пробежал текст глазами несколько раз. Перевод явно не был профессиональным. Даже бегло просмотрев оригинал и перевод, Филипп смог понять, насколько некачественна проделанная работа. Часть слов составляла связанные предложения, однако некоторые были написаны отдельно, в именительном падеже, явно переведенные наугад и не вяжущиеся с общим смыслом, а текст на синдхи и вовсе был не тронут.