— Сабля нужна любому наследнику.
— Ахупор мертв, Армадилло мертв. Кто там в очереди? Сам же Русский Кощей?
— Тринадцатого начнется Подземный Сейм, который выберет наследника. Любой из претендентов заплатит за саблю, чтобы оставить Кощея без удачи.
— Согласен, — кивнул колдун, — С засадой вдвоем справимся?
— Наверное.
— Я вот точно знаю, что если справимся, то все твои друзья, которые провалили дело под Дубровно, придут за своей долей. Поэтому зови их. Если у них будет доля в добыче, то пусть будет и доля в работе.
— Точно? Может, вдвоем? В тот раз какой-то толк был только от нас с тобой.
— Потому что было кого под сабли подставить.
— Тоже верно. Где ставим засаду?
— После Минска одна дорога, и твоим друзьям до нее рукой подать. Ты там договорись, а я послежу за нашими простаками. Они вот-вот будут в Кракове.
— Ладно. Споешь?
— Спою. Выбирай.
— Мою любимую.
Колдун достал кобзу и запел.
— Тёмный, мрачный коридор
Я на цыпочках, как вор
Пробираюсь, чуть дыша,
Чтобы не спугнуть
Тех, кто спит уже давно
Тех, кому не всё равно
В чью я комнату тайком
Желаю заглянуть
Чтобы увидеть
Как бессонница в час ночной
Меняет, нелюдимая, облик твой
Чьих невольница ты идей?
Зачем тебе охотиться на людей? [1]
Компания за большим столом заслушалась, что даже жевать перестала. Ведьма улыбалась. Мышиный принц тоже навострил уши. Потом все выпили за здоровье певца и его дамы сердца и разошлись спать.
— Ко мне или к тебе? — недвусмысленно намекнул Томаш.
— Томаш! — возмутилась Оксана, — Ты же не человек!
— Я тебя уверяю, в постели я очень даже человек, еще и получше многих.
— Чем это получше?
— У меня хвост есть. Можешь представить?
— Нет! — Оксана уперлась Томашу в грудь обеими ладонями, — Даже не думай!
— Подожду, — и мышиный принц ушел к себе в комнату.
Оксана легла в гордом одиночестве, прочитала заклинание от клопов и спокойно уснула. Все-таки, есть много колдовства, более полезного в ежедневном быту, чем превращение в мышь.
Томаш разбудил ее ни свет, ни заря.
— Погнали. Завтра к вечеру будем в Кракове.
Залезли в ту же пещеру и поскакали. Оксана боязливо вертела головой в поисках чудовища с мордой, лапами и хвостом, но быстро устала.
Вскоре после Оломоуца подземелье увеличилось настолько, что потолок унесся в небеса, а стены даже и за горизонт. Только редко расположенные неровные каменные колонны подпирали каменное небо.
По обе стороны от черной дороги раскинулось пшеничное поле. Колосья так себе. Хуже, чем на земле в хороший год. Хотя в плохой год на земле может колосьев и вовсе не быть.
— Это тот самый невкусный хлеб? — спросила Оксана.
— Да, — ответил Томаш, — А вот едут те самые подземные мужики, отцы или деды которых бежали от войны и голода наверху.
Параллельно черной дороге через поле шла простая грунтовка, и по ней две грустных лошади тащили телегу с двумя грустными мужиками. Оксана не разглядела подробностей, потому что кони, идущие мерной рысью по черной дороге, опередили ту телегу, как будто они неслись галопом, а телега стояла.
— Скажи, Томаш, кто сейчас в Кракове самый завидный жених? — спросила Оксана, чтобы не скучно было ехать.
— Сигизмунд Август, конечно.
— Я слышала, что он помолвлен.
— Он помолвлен, но как раз сейчас помолвка под вопросом.
— Ага, знаю. Из-за Венгрии. Любовница у него есть?
— Такой, чтобы знал весь мир, как знает Диану де Пуатье или Анну д’Этамп, нет. Польша тебе не Франция, тут все строже.
— Но ведь женщины у принца есть?
— Наверное, есть. Но о них не кричат на площадях, — недовольно ответил Томаш, — Хочешь принца, чье сердце точно свободно, так он рядом.
Некоторое время ехали молча.
Навстречу попался обоз. Впереди бежал, подскакивая, маленький зелено-золотой дракончик. За ним на белом единороге ехала в дамском седле девочка в платье самого дорогого из оттенков фиолетового. За девочкой два крытых пароконных фургона и боевой воз с бойницами в толстых высоких бортах. Из заднего борта выглядывала пушка на вертлюге. Над всеми тремя повозками полукруглые крыши, склепанные из стальных листов, как доспехи. За боевым возом восемь всадников в трехчетвертных доспехах и шлемах с широкими полями.
Девочка в багровом плаще, не снижая скорости, уставилась на Элефанта и чуть не упала с седла, провожая его взглядом.
Сидевшая рядом с возницей первого фургона пышногрудая дама в красном платье и красном берете отсалютовала встречным открытой ладонью. Томаш ответил тем же жестом, натянул поводья, перестроился за Элефантом и уступил дорогу.
— Не останавливайся! — крикнул он Оксане.
Разминулись с обозом, и принц мышей снова поравнялся с Оксаной.
— Кто это был? — спросила она.
— Служба Обеспечения, Особый Департамент. Работают на Фуггеров, но считается, что через Фуггеров на императора. Возят золото. Или изумруды какие-нибудь. Или, судя по фее с драконом, что-то еще более дорогое. Серьезные люди, не чета вчерашним.
— Они поздоровались или что?
— Жест вежливости. Означает «дорога свободна». Я ответил тем же.
— Для них, наверное, дорога всегда свободна.
— Дорога ни для кого не бывает всегда свободна. Во-первых, местные твари достаточно тупые, чтобы напасть и на такой отряд. От стаи летучих мышей даже эти бы с трудом отбились. То есть, с драконом-то отбились бы, но не без потерь. Во-вторых, «дорога свободна» означает только, что никто не сидит в засаде и не пасется на обочине.
— Как плетеная корова?
— Да. Но она бы на этих точно не напала. Тот, кто их плетет, не жалеет мозгов.
— А про ту змею, которую мы встретили, что бы они сказали?
Принц вздрогнул.
— Змей лучше не поминай. Хуже нет, чем в подземном мире поссориться с какой-нибудь змеей.
— Почему?
— Отстань.
Снова наступило молчание. Навстречу проскакал черный всадник. Этот никаких жестов не делал, и принц тоже.
— Извини, — сказала Оксана.
— Извиняю. Кстати, о Кракове. Я бы тебе очень не советовал подкатывать к королю.
— Но почему? Если король не женат, то у него есть или дама сердца или любовница. Или по девкам бегает.
— Ты не девка, ты ведьма.
— И что мне теперь, мужчин не кохать?
— У молодого короля есть хороший друг — пан Твардовский. Он колдун, алхимик и астролог, защищает Сигизмунда Августа от порчи и наговоров. Если встанешь Твардовскому поперек дороги, превратит тебя в мышь.
— Не в лягушку?
— Я его попрошу, чтобы в мышь. Лягушка из тебя так себе, а мышь хорошенькая получится, кругленькая, мякенькая… Без присмотра не останешься.
— Ты что! Даже не думай! Чтобы я, да с мышью!
— А что?
— Ты всерьез за мной ухаживаешь?
Томаш отвел глаза.
— Ты уж извини, но ты мне не пара, — продолжила Оксана.
— Почему?
— Ты не человек. У тебя души нет!
— Это ты сейчас так говоришь, а вот будешь ты тоже мышь…
— Да ну тебя в баню, — Оксана чуть не заплакала, — Не хочу жить мышью…
— Перестань, я пошутил.
— Точно?
— Точно.
— Я уж подумала, что ты меня в мышь обратишь и изнасилуешь.
— Мог бы я тебя обратить, я бы это еще в тюрьме предложил. А в человеческом виде побаиваюсь.
— Почему?
— Ты же ведьма. Дознаватели говорили, что у тебя зубы там.
— Где?
Томаш посчитал вопрос риторическим и промолчал.
— Нет у меня там зубов. Я бы тебе и сама дала. Ты так-то симпатичный.
Томаш приосанился в седле.
— Если бы не знала, что ты мышь, — продолжила Оксана, — Уж извини, но я только по людям. Даже волку-оборотню не дала, хотя он еще больше в моем вкусе.
— Ты что, на шабаш не летаешь?
— Пока нет. А стоит?
— Стоит.
— Зачем?
— Тебе там объяснят, что насчет «только по людям» это для ведьмы лишние предрассудки. Потом, глядишь, и мне чего-нибудь перепадет.
— Спасибо, блин, большое. В гробу я тогда видела эти шабаши.
— Кстати, в гробу туда некоторые летают.
— Ты там бывал?
— Заглядывал пару раз. С чисто дипломатическими целями.
— Ага, знаю я вас.
Томаш засмущался и сменил тему.
— Если думаешь лечь под молодого короля, то сначала пану Твардовскому представься. Подарок ему какой-нибудь сделай.
— Какой?
— Подумай. Он колдун, златом-серебром его не удивишь. Найди что-то, чего не купить за деньги.
— Один мой знакомый Твардовскому везет говорящую птицу от самого императора.
— Можно, да. Или вот коня этого отдай, тоже хорошо. Все лучше, чем барышникам.
— Тогда на чем я из Кракова уеду?
— Если соблазнишь короля, то тебе и уезжать не придется.
Оксана задумалась над вариантами подарков. Дорога по дуге обходила глубокую яму. Томаш посмотрел налево и дал шпор своей лошадке.
— Ходу!
— Что случалось?
— Змея за нами!
— Может, она по своим делам?
— Нет, она голодная и злая!
Оксана оглянулась и увидела здоровенную змею шагах в трехстах дальше по дороге. Еще толще вчерашней. Змея занимала больше половины ширины дороги, в ее пасть мог бы влезть конь, а зубы торчали такие, что с трехсот шагов видно.
Элефант, по-видимому, учуял змею и хорошо ускорился без лишних напоминаний. Даже на галоп перешел.
Бешеная скачка продолжалась достаточно долго, чтобы лошадиные морды покрылись пеной. Змея сократила расстояние до ста шагов.
— Налево! — крикнул принц.
Оксана чуть не описалась, когда поняла, что не умеет поворачивать на такой скорости на таком огромном коне. Но Элефант четко вошел в поворот, невзирая на брошенные поводья. Не то сам хорошо соображал, не то немецкое боевое обучение дало плоды.
— Фух! Успели! — сказал Томаш.
Змея пронеслась мимо по большой дороге.
— Она бы нас съела? — спросила Оксана.
— Даже не вспоминай.
Держа коней под уздцы, прошли деревянные ворота и вышли из холма где-то в лесу. Солнце клонилось к горизонту, но до заката еще оставалось немало времени.