На Анджея насели отлично дополнявшие друг друга Гнев и Уныние. Первый яростно нападал, презирая защиты. Полный пессимизма второй не атаковал вовсе, но исправно прикрывал левый бок товарища.
Богохульство же посчитал, что по двое на одного и без него сойдет. Быстро, насколько возможно, перезарядил аркебузу и выстрелил в Богдана. В того, кто попроще в качестве мишени. Попал и радостно крикнул, что ни один сраный святой не выстрелил бы лучше.
Богдан отступал, повернувшись правым боком к врагам. Пуля попала ему в пузо под большим углом и далеко прошла через подкожный жирочек мимо испуганно поджавшихся кишок.
Кшиштоф поднялся. Как был, без головы, но с мечом в руке.
Уныние испуганно перекрестился, бросил меч, развернулся и побежал, куда глаза глядят. Глаза глядели на дорогу, покрытую утоптанным снегом, и солдат быстро исчез из виду в начавшейся метели. То есть, исчез бы из виду, если бы на него кто-то смотрел.
Оставшийся без прикрытия Гнев тут же пропустил укол в левое легкое и упал.
— Помогите, драть вас святыми мощами! — закричал Богохульство, бросил недозаряженную аркебузу и схватился за меч.
— Что дашь? — крикнул Жадность.
— Половину доли!
Вдвоем Жадность и Чревоугодие добили бы раненого Богдана, но Жадность решил, что товарищ и один справится, а половина доли это половина доли.
Анджею пришлось отступить в поле. Двое врагов с разных сторон это сложно. Не смертельно, но так вот сразу не одолеешь.
— Мама! — сказал Чревоугодие, глядя через плечо Богдана.
Тупая уловка, но Богдан повелся и оглянулся. К нему шел безголовый силуэт с мечом. От страха скрутило живот и закружилась голова. Кшиштоф оттолкнул его, Богдан рухнул на раненое пузо, заорал от боли и скрючился на земле.
Кшиштоф легко уделал испуганного Чревоугодие, как будто его голова оставалась на плечах, а глаза на голове. В прошлой жизни он был рыцарем, а не солдатом.
Как раз и Анджей разобрался со своими противниками. Легко обошел Жадность, прикрывшись им от Богохульства, сбил меч вниз и тут же полоснул по шее. Богохульство в одиночку продержался ударов пять или шесть. Не солдату равняться со шляхтичем.
Тем временем, предводители отрядов озлобленно бились на равных. Атаман пропустил удары и в кисть, и в лицо, к удивлению француза, не оставившие ни царапины. Осознанно подставлялся для размена и нанес несколько хороших ударов по доспехам, и по шлему. В последний момент рыцарь, не успевавший взять защиту клинком, просто наклонил голову и принял удар на козырек.
Арман подумал, что в свите ведьмы могут оказаться и колдуны. Только так можно объяснить, что острый меч не оставляет царапин даже на щеке врага. Надо было сразу сообразить спугнуть его коня, а не тратить время, пытаясь сражаться по-рыцарски со слугой дьявола.
Не переставая фехтовать, Арман принялся ругаться по-лошадиному. Противник удивился, но не понял, что происходит. Конь под ним вдруг встал на дыбы и понесся галопом на ту сторону поля, совершенно не заботясь о том, удержится ли всадник в седле.
Рыцарь не смог победить загадочного противника, но смог победить его коня. Далеко ли конь его унесет, и как быстро враг сможет вернуться? За это время надо успеть разобраться с остальными.
Арман выехал на дорогу и стрелой понесся на Кшиштофа и Анджея. Те услышали конский топот и обернулись. Знаете ли вы, что такое настоящий французский рыцарь верхом на идеально управляемой лошади?
— Богдан! Берегись! — крикнул Анджей.
Прямо перед бегущей лошадью поднялось что-то большое. Арман дал шпор на прыжок, и лошадь бы перепрыгнула, но оба не рассчитали, что что-то большое окажется настолько большим. Перелетая через голову запнувшейся и падающей лошади, Арман понял, что перед ними вставал человек. Высокий, толстый и широкоплечий.
— Ааааа! — заорал Богдан, в плечо которому врезалась откуда-то взявшаяся лошадь.
Анджей рассмеялся. Безголовый Кшиштоф за временным неимением органов смеха пожал плечами.
— Надо добить, — сказал Анджей и пошел туда, куда упал рыцарь.
Кшиштоф двинулся за ним. Но рыцаря почему-то не нашли, хотя только что видели, что он улетел в лес буквально в шаге от дороги. Поднялась такая метель, что и на дорогу с трудом вернулись. И то нашли дорогу не глазами, а ушами. Богдан стонал и ругался.
— Черт побери! Кто ему ворожит что ли? — разозлился Анджей.
Богдан испуганно замолчал, когда увидел, что из метели выходит Анджей с человеком без головы. Кшиштоф пересек дорогу, подошел к мертвому Зависти, приподнял его голову за волосы и одним ударом меча отделил от тела. Поставил отрубленную голову себе на плечи.
Голова Зависти плавно приняла вид знакомой Богдану головы Кшиштофа.
— Не болтай, — сказала она привычным голосом товарища.
Богдан часто закивал, как будто у него язык отнялся.
— Что с тобой? — спросил Анджей.
— Ре-ре-ребра сломаны, кажись. И ру-ру-рука. Пу-пу-пуля в пу-пу-пузе.
— В седле удержишься?
— Ай! — Богдан пожал плечами и вскрикнул, — Да! Если залезу. Не знаю! Не бросайте меня.
— У этих еще кто-то остался? — спросил Анджей, — Сдается мне, у них тоже ведьма. Не нравится мне эта метель.
— Хуже, — ответил Кшиштоф, — Священник.
Амелию они не видели, а молитва отца Филиппа Кшиштофу хорошо почувствовалась.
— Если долгополого слушает Бог, то надо уходить, — продолжил Кшиштоф.
Подъехал злой-презлой Атаман. Еще бы, кто-то наглый и молодой так переиграл, и никакие сверхспособности не помогли.
— Что у вас? — спросил он.
— Коней подстрелили, — ответил Анджей.
— Вижу. А мой рыцарь с даром Ужиного короля оказался. Сами смотрю живы-здоровы?
— Богдан поломался, но в седле удержится.
— Эти что?
— Один солдат убежал, остальные тут.
— Понятно. Собираем лошадей и погнали.
Лошади Анджея и Богдана лежали раненые. Лошадь Кшиштофа убежала. Конь Зависти, увидев безголового, тоже убежал. Лошадь Армана сломала ногу. Но вот лошади солдат и священника остались на дороге в целости и сохранности. Душегубы забрали всех шестерых, так и не узнав, что в отряде французов был еще один человек.
Амелия сначала на всякий случай отъехала в лес подальше. Потом испугалась, не увидев Оксаны. Оксана добрая и пощадила бы ее, а это какие-то исчадья дьявола, если правильно посмотреть. Трое, кроме большого парня. Двое так точно. Спрятала лошадь, вызвала метель и ворожила на отведение глаз сначала за себя, потом за Армана.
Она слушала душегубов, прижавшись к дереву и затаив дыхание. Но ее никто не искал. Отца Филиппа как раз искали, но он тоже спрятался за дерево. Душегубы с разных сторон скользнули взглядами по черным силуэтам в метели, ничего не заметили и уехали.
Арман все время пролежал без сознания. Благодаря шлему, он не разбил голову, но падение на голову с высоты седла об мерзлую землю хорошо встряхнуло мозги.
Как он вышел на след Оксаны, если до самого Кракова ее в верхнем мире не видели и не слышали?
Очевидно, что такой конь не может принадлежать кому попало, но Арман очень удивился, когда узнал, что разгневанный владелец не король и не прославленный рыцарь, а девушка не из высшей аристократии. Впрочем, амбиций и самомнения у нее хватило бы на принцессу.
Фрейляйн фон Нидерклаузиц заявила, что нажалуется отцу, и ведьме несдобровать. С таким видом, будто ее отец — гроза чудовищ. И что, если начинающий охотник на ведьм каким-то чудом Окс-Анну поймает, то Служба Обеспечения щедро вознаградит его за возвращенного Элефанта. Заносчивая девчонка вела себя так, будто она настоящая охотница на ведьм с многолетним стажем, и смотрела свысока на дилетанта, который в жизни не только ни одной ведьмы не сжег, но даже и видел всего одну.
Мелькнула мысль показать Амелию, но сразу пропала. Немцы или тупо сожгут ведьму, несмотря на то, что она ценная свидетельница, или отберут ее, потому что свидетельница нужна самим.
На прощание Арман спросил, где в Вене можно взять кредит под честное слово савойского рыцаря и гарантии французского посольства. Фрейляйн фон Нидерклаузиц за руку отвела его в представительство Фуггеров, и там без лишней волокиты отсыпали золота и серебра под письменное обязательство.
В благодарность Арман предложил поменять один из портретов ведьмы на какую-нибудь попону с запахом Элефанта. Поменялись и разошлись, не рассказав друг другу почти ничего из того, что могли бы.
Куда ехать из Вены? Достоверно известно, что Окс-Анна дворянка и подданная польского короля. Достоверно известно, что немцы тоже будут ее искать. Судя по тому, что она добралась до Вены, она не совсем дура. Значит, сообразит покинуть земли императора. Скорее всего, она поедет в родную Польшу. Тогда надо первым делом попросить у польского короля разрешения на отлов ведьмы.
Королева Бона Сфорца сразу приняла юношу из высшего савойского общества, почти земляка, и очень впечатлилась его историей. Прямо как в рыцарских романах, герой преследует злую колдунью. Секретарь Ее Величества написал разрешение ловить ведьму Оксану Воронич, сбегал в королевскую канцелярию и к епископу, укрепил свиток двумя печатями.
Пока дорогой гость развлекался светской беседой, пересказывая гентские, туринские и парижские сплетни, королева отправила гонца к городской страже. На всякий случай проверить, не проезжала ли через столицу искомая ведьма на огромном черном жеребце. Истовая католичка Бона не любила ведьм вообще и славянских в особенности.
Гонец вернулся с сообщением, что девушек стража видела великое множество, и на взгляд стражников, красивых из них больше половины. Но вот коня, подходящего под описание, запомнила только застава в сторону Сандомира. Подивившись статям жеребца, стражники посмотрели и на наездника. Очень удивились, что такой конь так смирно идет под девицей.
Арман искренне поблагодарил королеву, благословился у епископа и направился по дороге на Сандомир. На постоялых дворах он заходил в конюшни и спрашивал лошадей про Элефанта. Давал понюхать пропитанную конским потом попону, которую выменял в Вене у Рафаэллы фон Нидерклаузиц на портрет ведьмы, вид сзади.