— Поехали, — ответил Вольф, — Здесь полдня шел снег, а перед нами недавно тропу проложили вьючные лошади с тяжелым грузом. Вот-вот стемнеет, но с пути не собьемся.
— Нюхом поведешь? — спросил Ласка.
— От лепешки к лепешки, — кивнул Вольф, — Ты заметил, что на черных дорогах навоза нет? Кони до выхода в себе держат, а потом им, как нам, сразу и жрать, и срать охота.
Через четверть часа в сугроб рядом с зеркалом плюхнулся Шарый. Достал зеркало.
— Ну как там они? — спросил.
— Потеряли двух лошадей, но сами живы-здоровы, — ответило зеркало.
— Далеко пойдут?
— Не думаю. Один шанс из пятидесяти, что они все переживут Рождество.
10. Глава. Чего ни сделаешь, чтобы отложить конец света
Когда друзья встретились с Твардовским и Шарым в Сенаторской башне ночью на понедельник, они совершенно не догадывались, сколько событий произошло за последнюю неделю в доме астролога и на околоземной орбите.
После того, как в Кракове черт, он же серый слуга по прозвищу Шарый, не смог забрать душу пана Твардовского и наполучал не просто холодным железом, а освященными рыцарскими мечами, он на пана плюнул и отправился в Ад на лечение.
Пан остался в компании заморской птицы попугая.
— Это карты звездного неба? — первым делом спросил Доминго.
— Они самые, — Твардовский развернул на столе большую карту, — Ты разбираешься в звездах?
— Я даже знаю, что Венера это и вечерняя звезда, и утренняя.
— Неплохо.
— И, кстати, Земля крутится вокруг Солнца, а не наоборот.
— Ты уже успел прочитать Ретика?
Подающий большие надежды молодой астроном Георг Иоахим фон Ретик, ученик еще более известного астронома Николая Коперника, только вот зимой текущего 1540 года от Р.Х. опубликовал в Гданьске свою работу «Narratio Primo» с изложением основных тезисов гелиоцентрической системы.
Твардовский, поскольку продал душу не ради денег, а ради научных знаний, с помощью черта точно знал, что Земля вращается вокруг Солнца. И даже лично наблюдал процесс с орбиты. Но использовать это знание публично он не мог, потому что не на черта же ссылаться. А стать первооткрывателем значило оказаться под пристальным вниманием и научного мира, и церковного. Мало ли вдруг, Папа не одобрит гелиоцентризм.
Теперь же выходец из уважаемой духовной семьи, известный ученый, политик и доктор канонического права Коперник с подачи потомственного колдуна Ретика и под покровительством Альбрехта, герцога Пруссии, легализовал гелиоцентризм в научном мире.
Шарый засел за чертежи и перечертил все гороскопы Твардовского в гелиоцентрический вид, что заметно добавило им точности. Остальные же астрологи такими помощниками похвастаться не могли и цеплялись за геоцентризм, чтобы не переделывать все труды своей жизни.
— Нет, я всегда это знал, — ответил Доминго, — Люди за океаном не додумались сделать порох, но уж в небо-то смотреть умеют не первую сотню лет. У нас даже календарь составлен до… по вашему исчислению 2012 года.
— А потом что будет? Конец света?
— Поближе к дате надо будет внести поправки и составить новый календарь. За незнанием Христа у нас там Второе Пришествие не планировалось.
— Откуда ты знаешь про Христа и Второе Пришествие? Давно в Европе?
— Девять лет я провел не то гостем, не то пленником у императора Карла. Монахи читали мне и Ветхий Завет, и Новый, и Апокалипсис, и жития святых. Послушал с удовольствием. Начал задавать вопросы, — монахи обозвали дьявольским хитрецом. Разозлился и стал ругаться — выселили в башню.
— В одиночную камеру?
— Да, но не в одиночество. Монахи приходили, книги читали. Научили грамоте, разрешили светское читать. Легенды, историю.
— Сбежать не пробовал?
— Куда бежать? Или поймают и сдадут обратно, или поймают и в супе сварят. К врагам императора боюсь, что не долечу. Далеко от Вены до врагов. Да и если долечу, что меня ждет? Снова клетка?
— Так ведь девять лет в клетке. Не надоело?
— Попугаи живут лет по триста, а то и больше. Для меня десять лет не срок. Как для вас год. Пока книги по второму кругу не пойдут, не скука. Послушаю чтецов, разберусь получше в этом мире. Может за это время император заглянет. Или наследник. Или враги город возьмут. У вас жизнь кипит. Только вот про тонкий мир книг мне не досталось.
— В смысле, нематериальный?
— Да. У вас есть Бог и дьявол. Но есть и другие сущности? Живы ли боги из античных мифов и куда они подевались? Кто их победил? Бог-отец, сын и святой дух? Почему об этом не написано в книгах, ведь битва богов это очень значимое событие.
— Ты такие вопросы монахам задавал? Они такого очень-очень не любят.
— Да я уж понял. Или вот еще. В легендах про рыцарей старых времен постоянно поминаются колдуны и ведьмы. Как с ними сейчас обстоят дела? «Молот ведьм» монахи мне читали. Судебную практику рассказывали. Стоит понимать, что могущественных колдунов и ведьм в вашем мире больше нет, только мелкие остались, и тех в обозримом будущем сожгут?
— Шарый бы тебе больше рассказал, но и я немного в теме. Давай про колдунов и ведьм днем поговорим.
— Что так?
— Темнеет. Расскажи мне, что знают про звезды по ту сторону океана?
Всю ночь два звездочета просидели на крыше, завернувшись в плащи и глядя на небо. Доминго настаивал на зодиакальном круге из тринадцати знаков, но Твардовский утверждал, что европейцы отлично укладываются в классификацию по двенадцати.
К утру оказалось, что никакого завтрака нет и в помине, а дома из мясных блюд только мыши бегают. Камин растопить тоже никто не постарался. И дров нет ни бревнышка.
— Я, конечно, не сова, — сказал Доминго, — Но мышь поймаю. На тебя ловить?
— Спасибо, но нет. Давай в таверне еды закажем.
Попугай в таверну не пошел, а пан сходил и вернулся с девочкой, которая поставила на стол горшок и кувшин.
— Бигос, пиво. За посудой завтра приду, — сказала она и убежала.
— Мне говорили, у панов полагается два мясных и два овощных блюда, — сказал Доминго.
— Мышь поймай, вот и будет второе. Из овощей только плесень есть.
— Благородная?
— Худородная, в Сейм не пригласят.
Поели, попили.
— Что-то у тебя холодно, — сказал Доминго, — Может, камин разжечь?
— Да у меня и дров нет, — ответил Твардовский, — И где дрова купить, я не знаю.
— В таверне точно есть дрова и человек, который умеет ими пользоваться.
Пан снова сходил в таверну, привел ту же девочку с охапкой колотых дров. В камине занялся огонь, а девочка забрала свой горшок и кувшин, переложив остатки бигоса в тарелки, а остатки вина перелив в кружки.
— У пана на кухне нога человека сто лет не ступала, — сказала она, — Дров нет. Пану бы слуга нужен?
— Нужен, — ответил за хозяина Доминго.
— Я поговорю с отцом. Можем пану и еду носить, и уборку делать. Наверное, и стирка понадобится?
— Наверное, — задумчиво ответил Твардовский, — От меня слуга ушел, он всем занимался.
Днем девочка вернулась с, по-видимому, старшим братом. Хваткий парень рассчитал все домашние работы в трех вариантах расходов. Твардовский полез в кошелек и нашел там денег, чтобы оплатить за неделю по минимальному.
— Вот черт, — грустно сказал он, когда дети ушли, — Я же совсем отвык пользоваться деньгами. Шарый подай вина. Шарый, сбегай за едой. Шарый то, Шарый се. Я ушел в чистую науку и перестал заниматься даже гороскопами. Только для высшей знати, но сколько ее, знати-то. За этот год может три гороскопа всего и сделал из новых.
— Говорят, к тебе заходит в гости сам король, — сказал Доминго.
— Да, но мне неловко брать с него деньги, — смутился Твардовский, — Королева Бона контролирует все расходы сыночка.
— Может быть, он пожалует тебе какой-нибудь источник дохода?
— Он пробовал. Говорил, что мама не разрешила. Королева считает, что настоящим архитектором, священником и астрологом может быть только итальянец, а остальные все так, строить и освящать хлева и гадать крестьянам на игральных картах.
— Очень недальновидно с ее стороны.
— И не говори.
— Кстати, король собирался меня выкупить, чтобы я пел во дворце. Возьми с него золотом. А я буду прилетать в гости каждый день.
— Отличная идея.
Твардовский написал записку Сигизмунду Августу и не поленился сам отнести ее во дворец. Внутрь его не пустили. Королева Бона не любила польских колдунов.
На следующий день посыльный в ливрее принес ответ:
«Мама не разрешила. В субботу буду. Август».
— Беда, — сказал астролог.
— Беда, — повторил попугай.
— Не дразнись.
— Я тут вспомнил, что пока жил в Вене, мне постоянно угрожали, что сварят в супе или перьев понадергают, — сказал Доминго, — Но там было кому за меня постоять. Интересно, когда твои соседи сообразят, что ты больше не колдун? Через неделю, когда деньги закончатся?
— Давай не будем о плохом, — ответил Твардовский, — Давай лучше о звездах. Шарый еще летом пересчитал мне все карты и таблицы движения небесных тел.
Закопались в таблицы и карты.
— Здесь не все небесные тела, — сказал Доминго.
— Чего не хватает?
— Комет. Например, той, что прилетает каждый семьдесят пять лет. Последний раз я ее видел девять лет назад.
— Ты думаешь, это одна и та же комета?
— Конечно. Все кометы совершенно разные и отлично опознаются невооруженным глазом. По вашу сторону океана еще не сообразили?
Предположили, что кометы летают по круговым орбитам. Не сошлось. Предположили, что по эллиптическим. Сошлось. Рассчитали фокусы и оси для десятка комет, известных по летописям.
Считали два дня и две ночи. Легко считать, когда у тебя за левым плечом стоит персональный счетовод. Ты ему «дважды два», он тебе «четыре». А самому на бумажке намного дольше. И чертить еще. Слава Богу, что избалованный пан астролог не успел забыть, как пользоваться циркулем и угольником, а Доминго неплохо считал в уме, хотя и помедленнее, чем Шарый.