— А ты кто такая? — Ядвига остановила Рафаэллу, которая с тремя немцами вернулась в кухню за ранеными.
— Ученица алхимика.
— Точно? Это разве не мужское ремесло? — Ядвига посмотрела на нее сквозь пальцы, — Не думала, что немцы возят с собой ведьм. Тебе столько лет, на сколько выглядишь?
— Да.
— Умеешь хоть что-нибудь?
— Алхимию немного.
— Понятно. Проваливай вместе с остальными, пока я добрая.
— Я без раненых не уйду.
— Забирай. Бегом. Покойников не отдадим. Вдруг самим пригодятся.
— В следующий раз я тоже тебя не убью, — совершенно серьезно сказала Рафаэлла.
— И в позаследующий, — не менее серьезно ответила Ядвига, — Ведьмы не убивают ведьм.
[1] Король и шут — «Прыгну со скалы».
26. Глава. Двадцать восемь оттенков серого
Проклятия фей всегда исполняются. Ласка подумал об этом, вставая с холодного каменного пола. Над головой тьма, а никаких фонарей, конечно, никто не захватил. Если понимать проклятье буквально, то это погреб Чорторыльского, в который все свалились прямо через пол.
— Где мы? — раздался голос Нидерклаузица из темноты.
— В погребе, — ответила Марта, — Не в преисподней.
— Марта, еще кто-нибудь есть? — спросил Фредерик.
— Ласка Умной, — отозвался Ласка.
— Симон, — отозвался алхимик, — Со мной провалился только один раненый. Вольф Стопиус. Рафаэлла осталась наверху.
— У кого-нибудь фонари, свечи, лучины есть?
— У меня только фитиль, — сказала Марта.
Она провалилась с разряженной аркебузой в руках и сейчас раздувала фитиль, чтобы что-то увидеть.
— Рядом со мной лежат свечи, — проскрипел раненый Вольф.
Марта посветила фитилем и зажгла свечу.
— Если мы провалились через пол, то вот лестница на кухню, — сказала она, — Потому тут и лежат свечи.
— Осторожнее с огнем, — сказал Вольф, — Я чую, что где-то тут кроме вина еще порох. И много. Душегубы таскали боеприпасы из погреба.
Марта зажгла несколько свечей и расставила их по подсвечникам на колоннах. Погреб как погреб. Каменные своды вверху, колонны, бочки по стенам. Кроме бочек еще куски мяса свисают, вялятся. Сразу под кухней должна храниться еда и вино, а не порох.
В отличие от дома, погреб не делился на помещения стенами. Из каменного пола вырастали колонны, на колонны опирались арочные своды, а на своды — потолок. Как будто итальянец строил. Или черт по чертежам итальянца.
— Рафаэлла осталась там, — нервно сказал Фредерик.
— Они ничего ей не сделают, — напомнила Марта, — Пролить кровь ведьмы — плохая примета.
— С чего ты взяла, что она ведьма?
— Фьорелла же сказала.
— Да. Но как мы не заметили ведьму рядом с нами? Моя бабка была ведьмой, Рафаэлла могла от нее что-то унаследовать. Но вы что, тоже только сейчас узнали?
— Да, — нестройно ответили Марта и Симон.
Ласка и Вольф промолчали.
— На ведьмах не написано, что они ведьмы, — добавил Симон.
— Рафаэлла изменилась примерно после моего возвращения, — сказала Марта, — Но я думала, что это по другой причине.
— Я тоже, — грустно ответил Фредерик, — Ладно. Помогите мне подпереть вот эту дверь. Хотя бы, чтобы сразу не открыли. Симон, у тебя осталось что-нибудь взрывчатое наверху?
— Да, немного.
— Знаю я твое немного. Надо под это место поставить бочку с порохом. Вторую у дверей. Поставить часового со свечой. И все будем искать тайный выход наружу. Не совсем же дурак тот, кто строил погреб, чтобы заодно не сделать и тайный выход.
Ни сам Фредерик, ни его друзья не подумали, что сдаться в плен нечисти лучшая участь, чем взорвать себя вместе с врагами. Подперли входную дверь тяжелый ларем и бочонками. Нашли по указке Вольфа бочки, пахнущие порохом. Одну подтащили к входу, другие примерно под угол зала, где оружейники сложили порох и боеприпасы. Насыпали порохом дорожки. Посадили Симона дежурить со свечой и разошлись искать запасной выход, по пути расставляя горящие свечи по подсвечникам. Вольф сказался больным и сел на пол, прислонившись к колонне. Он решил, что будет тянуть с превращением до последнего. Вдруг какие-то домовые подглядывают. Пусть доложат, что он почти мертвый.
Выпроводив лишних людишек, Ядвига подошла к двери в погреб, приложила к ней ухо, прикрыла глаза и зашептала наговор на усиление слуха.
Дверь открывается вовнутрь, подперта чем-то тяжелым. Внутри пять человек. Нидерклаузиц. Женщина, наверное, фрау Марта. Кто-то старый, наверное, алхимик. Кто-то больной или раненый с прерывистым дыханием. И, судя по голосу, снова тот изрядно надоевший москаль с кощеевой саблей.
— Где домовой? — спросила ведьма, обращаясь к столпившимся за ней чудищам.
В кухню вошел подгоревший с одной стороны леший. Справа остался старик стариком, а слева как пень горелый. Леший подгонял рукой-веткой маленького, ростом в локоть, человечка. Босого и без шапки, но одетого в пыльный когда-то красный кафтанчик и пыльные холщовые штаны.
— Вот эта дверь ведет в погреб, шановная панна! — сказал маленький с поклоном, — За ней пять человек. Только вы, госпожа, осторожнее. С той стороны они дверь подперли кроме прочего бочкой с порохом. На пол пороха насыпали к этой бочке и еще к двум. Дорожки ведут за сундуки, а там сидит старый дядька со свечой.
— Есть из погреба тайный ход?
— Есть.
— Куда он ведет?
— Не знаю. Дальше дома.
— С немца станется и взорвать, — сказал леший, — Хватит с нас огня.
— Лешие пусть на дворе подождут, — сказала Ядвига.
— Водяные тоже, — булькнул кто-то из зала.
— Водяные тоже.
Вместе с лешими и водяными забеспокоились и все остальные чудища. Они уже расслабились и собрались отпраздновать победу с вином и закусками со стола. В обоих штурмах полегла только местная нечисть, а друзья Ядвиги из Подземья не пострадали. Только ящер уронил дубину на пальцы.
— Поссориться с чертом у него дома — плохая идея, — сказал вампир, — Мертвецы еще остались? Их не жалко, если что.
— Струсили? — ухмыльнулся колдун.
Чудища рассмеялись скрипучими звуками, мало похожими на человеческий смех.
— Нашел, кого поддеть, — сказал великан, — Мы не рыцари, присягу не давали. Нам струсить не зазорно.
— Порох вас настоящей смертью не убьет.
— Но шкуру попортит, — сказал летучий мышь, почесывая заштопанное брюхо.
— Потом перед Люциусом за дом отвечать, если немцы в подвале порох взорвут? — добавил старичок с перевязанной головой, — Дураков нет.
Чудища вышли из кухни и сели за стол в зале. С Ядвигой остались только верный колдун, любопытная Балбутуха и домовой.
— Идеи есть? — спросила у них Ядвига.
— Хочешь, еще покойников подниму? — предложил колдун.
— Предлагаешь снова дедушку разгневать?
— Дедушка сказал «на сегодня прощаю», а сегодня еще не закончилось. Только-только стемнело, до полуночи успею.
— Не любят они все, когда их на слове ловят. Но за слова отвечают. Ладно. А мертвецы разве второй раз поднимутся?
— Те, с кладбища, уже нет. Но мы тут и душегубов с немцами неплохо поубивали. Навскидку дюжина рыл снаружи лежат. И в доме столько же.
— Слышь, в дровяном сарае еще с десяток, — крикнул из зала вампир, сидевший у двери, — Как живые, почти не рубленые.
— Много времени тебе нужно? — спросила Ядвига.
— Как обычно. Пентаграмма, свечи, жертва. Прочитать из книги, потом вокруг обойти, потом дальше немного прочитать и можно песню петь.
— Давай. Надеюсь, немцы за это время из подвала не разбегутся. Мы выйдем из дома, а мертвецы пусть идут вниз. Немцы взорвут погреб, и их всех завалит. Тела откопаем.
— Я бы не советовал. Чорторыльский может вернуться с минуты на минуту. Твои, — колдун проглотил привычное слово «тупые», — друзья правильно говорят, что он будет очень недоволен, если мы ему разломаем дом. Он ведь перенес нас сюда как раз для того, чтобы дом уцелел.
— Придумай лучше.
— Слушай, а может, пусть уходят? Домовой им выход из подвала подскажет, они из дома выберутся, а там уже и перед Люциусом отвечать не придется.
— Молодец, — Ядвига посмотрела на колдуна с уважением.
— Только твои друзья не осилят.
— Почему?
— Там тот русский, об которого они уже два раза зубы ломали. Кроме него Нидерклаузиц с мечом, которым он только что русалок с упырями покромсал. И фрау Марта не знаю, с каким оружием.
— Иди, поднимай покойников. Лишь бы немцы раньше времени выход не нашли. Шустрые шибко.
— Скажи-ка, маладая, а пачараваць ты не хочешь? — спросила Балбутуха.
— Что-то я устала за день, — ответила Ядвига, — Ты про какую ворожбу?
— Про сонную. Праспявай им там калыханку ци што. Дамавик табе скажет, когда заснуць, а потом бери их голыми руками.
— Дзякую, подруга. Как я сама не сообразила?
Ядвига и Балбутуха закрыли дверь в зал, сели у двери в погреб и запели колыбельные.
Тупые друзья и язвительные подруги Ядвиги поняли, что на бочку с порохом им лезть не придется, и радостно сели за стол, все еще полный кушаний, наготовленных на свадьбу. Рядом еще и стояли недопитые на досрочно завершившейся свадьбе бочонки с вином и чем покрепче. Лешим с водяными налили по чарке и отправили всех с глаз долой. Только что пинков под зад не раздали. Упырей выжило штук пять. Со словами «уважим Мороза Ивановича, он таких не любит» всем пятерым оторвали головы.
Последние три русалки не то при жизни были разбитными девками, не то после смерти распустились. Уселись за стол в обнимку с чудищами и заигрывали с ними, как с мужчинами. Лучницы тоже не стали строить из себя монашек, но держались с достоинством.
Грамотный вампир увлекся забытыми Рафаэллой на столе книгами и периодически зачитывал компании какие-нибудь забавные характеристики чудовищ.
Колдун учуял на втором этаже готовую пентаграмму со свечами, что несколько ускорило задачу. В жертву принес лошадь. Пришлось просить ящеров, и не напрямую, а через Ядвигу. Ящерам бегать и ловить было лень, но идея под выпивку откушать свежатины им пришлась по нраву. Сбегали во двор, поймали молодую кобылку. С подрезанными жилами отнесли ее на второй этаж, а потом забрали доедать.