Подземный мир — страница 22 из 92

Послышалось лёгкое шипение. Взлетели мелкие голубые искры, словно светляки, но быстро погасли. Видимо, несмотря на всю осторожность, какая-то капелька воды в тряпке осталась, но только одна, потому что шипения больше не повторилось; Михаэль достал с полки над. кроватью жестяную банку, в которой хранил разный хлам, вытряхнул содержимое на кровать и уложил в банку блуждающего огонька, завернув в тряпочку. Жесть была не толще полумиллиметра, но никаких других мер предосторожности он сейчас принять не мог. Теперь оставалось ждать минут десять - пятнадцать, а потом, если понадобится, повторить водную процедуру с тряпкой.

Кто-то нажал на ручку запертой двери и постучался.

- Михаэль! - послышался голос отца.

Михаэль испуганно закрыл 6анку, в панике огляделся и потом спрятал её в ящик письменного стола. Банка была высоковата, и ящик задвинулся с трудом.

Отец постучался ещё раз и настойчиво позвал его, в голосе уже слышалось нетерпение. Михаэль бросился к двери и повернул ключ.

- Что случилось? - спросил отец, - Почему ты запираешься?

Ответ Михаэля состоял из беспомощной улыбки и такого же пожимания плеч, отец, к его удивлению, удовольствовался этим. Однако все же вошёл в комнату, быстро и внимательно огляделся, поморщился, заметив закрытые жалюзи и хлам на кровати, но ничего не сказал, только жестом позвал Михаэля за собой. Михаэль подавил в себе импульс глянуть в сторону письменного стола и молча вышел за отцом. Они спустились по лестнице на кухню, где был накрыт стол ко второму завтраку. Мать уже ждала их, и Михаэль сразу понял, что разговор будет не из приятных. Почему-то все неприятные разговоры всегда велись у них на кухне. Не в гостиной, не в саду и не в кабинете отца, а всегда за этим столом.

- Садись, Михаэль, - сказал отец. - Надо поговорить.

Михаэль безмолвно подчинился.

Рядом с тарелкой отца лежали зелёная записная книжка Михаэля и тут же блокнот с неразборчивыми отцовскими каракулями.

Михаэль ждал, что отец тоже сядет, но тот быстро вышел из кухни и вернулся, держа в руках «Подземный мир» Вольфа, возглавлявший списки бестселлеров. Отец положил роман рядом с дневником Михаэля, сел и посмотрел на сына, выжидая, когда тот сам начнёт разговор.

Михаэль молчал. Поскольку он не знал, какими сведениями располагает отец, самое лучшее было помалкивать.

- Итак, - сказал отец, - тогда начну я. Я исхожу из того, что ты читал эту книгу. - Он положил руку на толстый том Вольфа и, когда Михаэль кивнул, продолжил, указывая на записную книжку: - Это тебе тоже знакомо. В конце концов, ты сам это написал. Я даже не предполагал, что ты обладаешь такими талантами. Стиль и орфография оставляют желать лучшего, но сама по себе история просто захватывающая. Когда ты её написал? В ту неделю, что якобы блуждал по катакомбам?

Михаэль кивнул и, взглянув на мать, тут же поня по её лицу, что совершил ошибку. Он ещё не знал какую, но непоправимую.

- Это поистине удивительно. - Отец отхлебнул кофе. - Как ты знаешь, я не люблю всю эту научно-фантастическую дрянь, но «Подземный мир» я прочитал, и даже дважды, если разобраться.

-Дважды? - Михаэль поднял глаза.

Отец кивнул:

- Один раз два месяца назад, когда твой друг подарил мне это, - Он демонстративно положил руку на книгу, потом рука его совершила драматический полукруг над столом и опустилась на потрёпанный переплёт записной книжки. - А второй раз сегодня утром. Если бы я не знал всех обстоятельств, я мог бы подумать, что ты просто пересказал этот роман своими словами.

И Михаэль наконец понял, в чем состоял его промах, и готов был сам себя отхлестать по щекам. Ведь отец преподнёс ему на блюдечке убедительнейшую отговорку, а он был настолько слеп, что даже не увидел её. Ему бы только и сказать, что он написал все это под вдохновляющим воздействием «Подземного мира». Он размышлял, не попытаться ли ему вернуть себе этот козырь, но было поздно. Следующие слова отца окончательно развеяли сомнения на этот счёт:

- Но ты не пересказал его. Ты его сочинил.

- Чепуха, - пролепетал Михаэль, - зачем мне это?

- Хороший вопрос, - сказал отец. - Вот сам на него и ответь.

Михаэль нервно улыбнулся:

- Я его не сочинял. Я и не могу, я не умею...

- Я тоже так считал до сегодняшнего дня, - сообщил отец без следа улыбки. - Но я был не прав. Видишь ли, я мало смыслю в вопросах литературы или драматургии, но надо быть слепым, чтобы не увидать, что в твоём дневнике - кстати, твоей рукой, с твоими характерными ошибками - записан черновой вариант сюжета. «Подземный мир» переписан опытной рукой, со знанием дела и в некоторых эпизодах расходится с твоим вариантом... Ну, как если бы профессионалу дали твои, записи, и предложили сделать из них книгу. Это ты ему предложил?

Михаэль молчал. Он не знал, куда спрятать взгляд, и устремлял его то в окно, то на дверь, то на лицо матери, то на свои руки.

- Что он тебе пообещал, если ты никому не скажешь, как появилась эта книга? - спросил отец.

- Ничего, - ответил Михаэль. - Все было не так.,. Я хочу сказать, Вольф не... - Он сбился и замолчал.

- Теперь мне, по крайней мере, ясно, почему этот фанфарон так добивался твоей дружбы, - продолжал отец, - У меня бы на его месте волосы вставали дыбом при мысли, что будет, если обнаружится, что его бестселлер на самом деле написан пятнадцатилетним мальчишкой, который в школе никогда не получал по языку больше тройки. Кстати, ты хоть приблизительно представляешь, какие деньги он заработал на этом?

Михаэлю опять нечего было ответить, но отец уже и не ждал от него ответа.

- Дело, естественно, не в деньгах, ты не подумай. Я просто не могу понять, почему все это время ты молчал. Он шантажировал тебя? Угрожал?

Михаэль почувствовал, что это и есть основной предмет разговора, Отца волновали действительно не деньги и не слава, которые, по его мнению, хотя бы частично должны были принадлежать Михаэлю. Его волновало совсем другое.

- Почему ты не доверяешь нам? - вступила в разговор мать, молчавшая до сих пор. Михаэль взглянул на неё и увидел на её лице боль и отчаяние. - Но почему?

- Я не понимаю, что ты имеешь в виду? - сказал он.

Мать собиралась ответить, но отец опередил её:

- Ну хорошо, тогда я буду выражаться яснее: мы больше не верим, что вы тогда на самом деле целую неделю проплутали в катакомбах.

- Но... где же мы ещё могли быть? - растерялся Михаэль.

- Почём я знаю? - Отец пожал плечами. - Может быть, там же, где был тот мальчик; которого нашли вчера вечером.

- Хендрик? Но я не знаю, откуда он взялся, - солгал Михаэль.

- Этого пока никто не знает точно, - сказал отец. - Но я говорил с врачами сегодня утром. Они хоть и не смогли вытянуть из него ни слова, но сказали, что он долгое время находился в помещении без солнечного света. В темнице или в подвале. Под бассейном. Ты тоже бывал там?

- Нет! - поспешно ответил Михаэль. - До вчерашнего вечера я и не знал о существовании этого подвала.

Отец приступил было к сердитому выступлению, но мать перебила его:

- Оставь ребёнка в покое! Поговорим об этом после. Надо успокоиться. На сегодня и так слишком много.

- У него был целый год времени, чтобы...

- Не сейчас, - сказала мать с неожиданной твёрдостью, и отец взглянул на неё со смешанным чувством злости и смущения. Но смущение перевесило. Видимо, он и сам понимал, что сейчас от Михаэля не добиться ответа, сколько на него ни кричи.

Он взглянул на часы и сказал:

- Мне надо отъехать. Вернусь часа через два, самое позднее - через три. Тогда и поговорим. А ты за это время подумай, кому доверять: родителям или этому негодяю.

Он поднялся, прихватил с собой книгу Вольфа и записную книжку.

- А чтобы тебе легче было сделать выводы, могу тебе сказать, что он все равно попался. Полиция чрезвычайно заинтересовалась, откуда взялся этот мальчик и сколько времени Вольф продержал его в заточении. Рано или поздно правда обнаружится. И я думаю, что это случится очень скоро.

- А что, его уже нашли? - спросил Михаэль.

- Пока нет, - ответил отец, уже выходя. - Но это вопрос времени.

Но Михаэлю было лучше знать. Там, где Вольф сейчас находился, его не разыщет ни одна полиция мира. При этом Вольф ни о чем не мечтал бы сейчас так сильно, как о тюремной камере, где он смог бы провести остаток своих дней под надёжной охраной. Но Михаэль ничего не сказал, а, дождавшись, когда отец уйдёт, встал из-за стола.

- Я... пойду к себе.

- Иди, ответила мать. - Но если хочешь, можем поговорить. Я хочу сказать... если тебе стыдно или неприятно, можешь всё просто написать.

Михаэль растерялся. И постепенно начал - понимать, что означают загадочные намёки родителей. В первый момент эта мысль показалась ему настолько абсурдной, что он чуть не рассмеялся.

- Я здесь, внизу, если вдруг понадоблюсь тебе, - сказала мать.

Михаэль остро ощутил тёплое чувство благодарности. Какими бы абсурдными - или, по крайней мере, ошибочными - ни были подозрения его родителей, но все же слова матери были искренними, и он мог бы все ей доверить, не боясь упрёков и наказания. И в какой - то момент он чуть было не решился на это. Но его остановила мысль, что она ему не поверит. Не поверит и почувствует себя глубоко задетой его якобы обманом.

Когда он поднимался по лестнице, его охватил приступ бессильной ярости. Мало того, что он сам очутился ещё дальше от решения этой загадки, так его родители теперь подозревают Вольфа в том, что он похищает и растлевает

детей и нечто подобное допустил в отношении Михаэля. Ну и денёк выдался!

Но этот денёк ещё далеко не подошёл к концу.

Войдя в свою комнату и закрыв за собой дверь, он очутился в полутьме и почувствовал, как это ему неприятно. Видимо, темнота и сумерки теперь всегда будут неприятно напоминать ему о Подземелье и об ужасах минувшей ночи. Он шагнул к окну и резким движением поднял жалюзи. На улице перед домом все ещё толпились люди. Пожарная машина уже уехала и две из трёх патрульных машин тоже. Обгорелые останки были огорожены, и двое полицейских не подпускали к ним любопытных, тогда как два криминалиста уже приступили к работе на пепелище: они фотографировали, поднимали какие - то предметы и клали их в специальные пластиковые пакеты. Михаэль не понимал, что эти люди надеются найти.