Он хотел уже отойти от окна, как вдруг заметил в сторонке фигуру, в которой было что-то необычное. Мужчина был высокого роста, одетый в чёрный плащ почти по щиколотки. Правая его рука скрывалась в кармане, зато на левой Михаэль заметил чёрную кожаную перчатку. Широкополая чёрная шляпа и чёрные очки, не подходившие ни к погоде, ни к сезону, а также высоко поднятый воротник почти полностью скрывали его лицо. Но, может, он его не прятал, а защищал?
И тут мужчина, будто прочитав мысли Михаэля или почувствовав его взгляд, поднял голову. И хотя их разделяло не меньше тридцати метров и Михаэль стоял в полутёмной комнате, он явственно ощутил на себе внимательный, изучающий, а может, и враждебный взгляд. Михаэль смотрел на незнакомца с колотящиеся сердцем, а потом развернулся и бросился из комнаты. С шумом спустившись по лестнице, он проведал мимо изумлённой матери и распахнул дверь. Мать окликнула его, но он даже, не оглянулся.
Было ли это случайностью или нет, но, когда он выбежал на улицу, мужчина в верном развернулся и стал медленно удаляться, опустив голову и спрятав руки в карманы. Михаэль стал быстро нагонять его. Их разделяло шагов десять, как вдруг незнакомец свернул налево. И прекрасно, теперь-то Михаэль его догонит; там был тупик, упиравшийся в стену. Михаэль припустил, свернул за угол т - и обомлел. Мужнины и след простыл, но ведь Михаэль только что видел его, а по обеим сторонам тупика были лишь глухие стены без дверей, без арок и ниш. Человек как сквозь землю провалился.
Но, может, это было и не так. Для людей Подземелья массивные стены не представляли собой такого уж монолита, как для жителей верхнего мира. Михаэль некоторое время постоял, глядя в пустоту, будто мог этим взглядом вызвать незнакомца. По крайней мере, теперь он знал, что его подозрения оправдались, и то не был один из ротозеев, привлечённых огнём. Михаэль даже был уверен, что он и взглядом не удостоил пожарище, а все это время только наблюдал за домом.
Когда Михаэль вернулся, мать ждала его у двери.
- Что случилось? - тревожно спросила она.
- Ничего, - Михаэль собирайся проскользнуть мимо неё, но она поймала его за руку.
- Если бы ничего, ты бы так не бежал. Ну, говори.
- Правда, ничего. Я думал, это знакомый, но обознался.
- Знакомый? Уж не Вольф ли?
- Нет. Я же сказал, я обознался.
Разумеется, мать ему не поверила, а значит, ко всем тем неприятностям, которые отец собирается обсудить с ним, добавилась ещё одна. И виноват он сам.
Михаэль улыбнулся матери, мягко высвободился из её руки и поднялся к себе.
Войдя в комнату, он сразу почувствовал запах палёного. Бросившись к письменному столу, он выдернул ящик, схватился за жестяную банку, но тут же отдёрнул обожжённые пальцы. Ему понадобилась одна секунда, чтобы сориентироваться. Он кинулся к кровати и сдёрнул с неё покрывало и на сей раз не обжёгся, прихватив банку тканью. Зато теперь придётся придумывать, откуда на покрывале подпалины. Банка показалась ему слишком лёгкой, он перевернул её - и увидел вместо дна дырку. Края дыры обгорели лохмотьями, и такая же дыра зияла на дне ящика стола.
Михаэль бросил одеяло и жестянку и в страхе обыскал всю комнату. Он бы не удивился, застав её в огне, но все в ней было по-прежнему, только блуждающий огонёк бесследно исчез.
Михаэль опустил жалюзи, и солнечный свет уступил место полутьме, однако все ещё было недостаточно темно. Михаэль на секунду задумался, потом поднял с пола покрывало, забрался на батарею и завесил им окно. В комнате стало темно.
Вначале Михаэль ничего не видел, но потом глаза привыкли к темноте - и он заметил, что из приоткрытой дверцы его платяного шкафа пробивается бледно-голубое свечение, такое слабое, что он не разглядел бы его, если бы не искал. Он подкрался к шкафу и расслышал слабенький жалобный писк, как будто раненая мышка пыталась говорить человеческим голоском. Михаэль присел на корточки и осторожно открыл дверцу.
Блуждающий огонёк забился в дальний угол и сидел там, обхватив руками колени и уронив на них личико. Он жалобно поскуливал и что-то бормотал. Сердце Михаэля сжалось от жалости к этому крошке. Как он его понимал! Оказаться одному, без помощи, в неведомом мире, таком же чуждом, каким было для Михаэля Подземелье. Блуждающий огонёк поднял личико.
- Не бойся меня, - сказал Михаэль. - Я друг.
Блуждающий огонёк закусил губу, и глядел на него широко раскрытыми от испуга глазами. Михаэль увидел, в каком он плачевном состоянии: окаменелая корка отвалилась с него не вся. Плечи и большая часть изящного тела все ещё были покрыты серой коростой, филигранные крылышки измялись и бессильно повисли, кое-где даже порвались. Эта картина разбила Михаэлю сердце, и он, забыв о собственной безопасности, протянул руку, взял его и бережно отнёс на свою кровать.
Он мог бы чуть-чуть увлажнить его, но даже если та скупая влага, что. оставалась в тряпке, довела блуждающий огонёк до такого каления, что он прожёг жестянку и дерево письменного стола, то что будет, если его действительно намочить?
И вдруг у него возникла одна идея. Он осторожно взял блуждающий огонёк на обе ладони, поднёс его к лицу и осторожно дохнул на него.
Блуждающий огонёк задрожал. Голубое свечение его тела на какой - то момент разгорелось, как свечка от дуновения, и серая корка, облепившая его тело, пошла трещинами. Ободрённый успехом, Михаэль ещё подышал на блуждающий огонёк и добился новых результатов. Даже той влаги, что содержалась в дыхании, было достаточно, чтобы вернуть это существо к жизни. Трещины на серой корке становились все шире, и наконец она совсем отвалилась.
Михаэль осторожно высадил блуждающего огонька с ладоней на подушку, а сам присел рядом с кроватью на корточки, чтобы быть вровень с этим крохой, Ладони у него горели, и он ощущал тепло, исходившее от тела блуждающего огонька. Но он совсем не опасался этого огнеопасного создания, даже наоборот: лицо его расползлось в невольной улыбке и он еле сдержал побуждение погладить малыша, как котёнка или щенка.
- Всё в порядке? - спросил он.
Блуждающий огонёк сделал какое-то движение, которое при желании можно было расценить как кивок, повернулся на бок и начал расправлять свои крылышки.
И только тут Михаэль как следует разглядел его лицо.
- Двицель? - ахнул он. - Это ты, Двицель? Но как ты здесь очутился? Что тебе здесь надо?
Блуждающий огонёк несколько раз встряхнул головой, как сделал бы человек, отгоняя наваждение, потом напряг плечи, отчего крылышки его разом распрямились, и встал.
- Я бы сам хотел это знать, - пропищал он. - Видимо, я был не в своём уме, если добровольно вызвался идти с этим безумцем, И все только ради тогф,что6ы спасти жизнь нескольким остолопам среди вас.
- О чём ты вообще говоришь? - недоумевал Михаэль - Что там у вас, внизу, случилось? Ты пришёл сюда с Хендриком?
- Видимо, да, - буркнул Двицель, надувшись. - Этот парень так долго меня убалтывал, что в конце концов я согласился, скорее всего, только для того, чтобы он наконец отстал от меня. Но лучше бы я не соглашался,
- Прошу тебя, Двицель, продолжай! Это очень важно! Расскажи, зачем вы явились сюда?
Блуждающий огонёк скривил гримасу, уселся на подушке, закинув ногу на ногу, и принялся прыгать на ней, как на батуте. Ему это так понравилось, что он звонко рассмеялся и стал хлопать по подушке обеими ладошками.
- Двицель, ну прошу же тебя! - умолял Михаэль.
Самым худшим в блуждающих огоньках была их легкомысленная игривость. Они не были ни глупы, ни беспамятны, но когда встречали что-нибудь новое, могущее их заинтересовать или порадовать, они забывали обо всем на свете, даже если речь шла об их жизни и смерти.
- Ты должен мне рассказать, что там у вас произошло! Я говорил с Хендриком, но он смог мне сказать совсем немного. Для чего вы пришли сюда?
- Я же говорю, чтобы спасти вас, остолопов, - ответил Двицель, хихикая, сделал кувырок и попытался взлететь, но у него не хватило сил. Он поднялся всего на несколько сантиметров и плюхнулся назад, - Эй! крикнул он, смеясь. - А у вас здесь классно! Какие тут у вас штучки, ничего не скажешь. г е
Михаэль подавил тяжкий вздох:
- Пожалуйста, Двицель! Ну попробуй на секунду сосредоточиться, это важно.
Блуждающий огонёк и вправду посерьёзнел и уставился на Михаэля - но тут же опять принялся смеяться и прыгать на подушке.
- Секунда прошла! А у тебя есть ещё такие игрушки?
Михаэль мысленно сосчитал до трёх, чтоб взять себя в руки, и сказал:
- И не одна. А ещё у нас здесь, наверху, есть нечто такое, чего ты совсем не знаешь.
Двицель перестал прыгать и с ожиданием уставился на Михаэля:
- Что же это?
- Солнце. Ты не поверишь, какое оно чудесное, яркое и тёплое. - Он указав сторону окна. - Стрит только снять покрывало, и ты увидишь его своими глазами. Может быть, ты этого хочешь?
Блуждающий огонёк распахнул глаза и рот:
- Неужто ты сделаешь это?
Михаэль кивнул.
- Что, правда? - остолбенел Двицель.
- Даже не сомневайся, - заверил Михаэль. Разумеется, он не собирался это делать, но как иначе было удержать Двицеля на месте?
И действительно, Двицель перестал дурачиться и даже сделал фокус, который обычно очень тяжело даётся блуждающим огонькам: он в течение нескольких секунд простоял неподвижно и даже ни разу не скорчил рожу.
- Ну, я сам точно не знаю, - начал он, и на сей раз Михаэль ему поверил, - Знаю только, что среди больших остолопов начались волнения. Должно быть, что-то произошло. Что-то плохое. И они принялись бегать, кричать, воевать...
- Воевать?! - - Михаэль не поверил своим ушам.
- Воевать, - подтвердил Двицель и кивнул головой, но, видимо, энергичнее, чём рассчитывал, от этого подушка под ним подмялась, и он опять впал в восторг движения, запрыгал и захихикал, но тут же наткнулся на угрожающий взгляд Михаэля и испуганно втянул голову в плечи. - Да, воевать, - повторил он. - Я не знаю, кто против кого и за что, но шуму и крика было много. И ещё страха. Они все боялись. Мы с братишками тоже, потому что не знали, что стряслось.