Михаэль прогнал эти мысли, засунул руки в карманы и не спеша зашагал от дома. Репортёр последовал за ним, но больше ничего не сказал, довольствуясь сигаретой и молчаливым обществом Михаэля. Михаэль даже подумал, что репортёр в нем разочаровался, а вышел с ним, чтобы только покурить.
Они дошли до бассейна. Замёрзшие купальщики, дрожа, стояли на краю, кутаясь в махровые простыни. Только один молодой человек все ещё плескался в воде, но и он вряд ли выдержит долго. Даже Михаэль, одетый в джинсы, пуловер и куртку, начал зябнуть. Он ещё раз удивлённо глянул в сторону отчаянного купальщика и направился к объекту, ради которого, собственно, и вышел из дома.
То был тролль. Вблизи он казался ещё натуральнее и страшнее, чем издали. Он тоже был под два метра ростом, но из-за массивности казался почти квадратным. Цвет его кожи трудно было определить: что-то среднее между чёрным и коричневым, а лицо практически отсутствовало. Как и у его зеленокожего родственника на другой стороне сада, у тролля не было зрачков, но глазные яблоки светились не белой слепотой, а зияли сплошной жуткой чернотой. И хотя Михаэль не сомневался, что монстр сделан из пластика и проволоки, от него исходила почти ощутимая сила. И опасность.
Опять у Михаэля мороз прошёл по коже, и опять это не прошло незамеченным.
- Ничего монстрик, а? - Репортёр затянулся сигаретой и выпустил троллю в лицо облако едкого дыма - Интересно будет посмотреть, каков он на экране.
Вонючий дым дошёл и до Михаэля, и он демонстративно закашлялся и. потёр глаза, и в этот момент...
То ли от дыма, то ли от его собственной нервозности или от того тошнотного состояния, которое не оставляло его с первой минуты, но ему на миг показалось, что каменное лицо тролля с отвращением скривилось, а в глазах вспыхнуло пламя гнева. Это мимолётное видение исчезло так же быстро, как и возникло, но Михаэль секунд десять испуганно таращился на тролля. И только потом сообразил, что репортёр что-то произнёс.
- Вы что-то сказали? - хрипло спросил он.
Ужас отчётливо слышался в его голосе, и репортёр растерянно посмотрел на него, прежде чем повторить свои слова:
- Я сказал, интересно будет посмотреть на него в кино.
- В кино? А что, будут снимать?
- А ты не знал об экранизации?
Михаэль скользнул взглядом по недовершённому лицу тролля. На сей раз он уже не сомневался, что некое подобие злорадной усмешки на морщинистых губах монстра только почудилось ему.
- Об экранизации чего? - спросил Михаэль, хотя и сам уже догадался.
Репортёр страдальчески закатил глаза, словно недоумевая, то ли Михаэль на самом деле такой идиот или только прикидывается.
- Одна американская кинокомпания взялась экранизировать «Подземный мир». Насколько мне известно, Вольф уже строчит сценарий. - Он сделал размашистый жест. - А иначе чего бы здесь торчать всем этим киношникам? Не ради сосисок же они сюда пришли.
- Нет, - пролепетал Михаэль. - Но это... нельзя. Ой не должен. Нельзя снимать фильм...
Он начал заикаться и совсем смолк.
- Почему? - спросил репортёр, Том был вполне мирный, но в голосе уже появились подстерегающие нотки, как будто охотник почуял добычу.
Михаэль нервно оглянулся на тролля, на репортёра и переминался с ноги на ногу, придумывая подходящую отговорку. Надо ли повторять, что он и сам не знал, почему сказал это. Он знал только одно: фильм снимать нельзя. Ни в коем случае.
- Лично я тоже ничего не нахожу в этих фильмах- ужастиках, - продолжал репортёр, не дождавшись от Михаэля объяснений. - Но я должен признать, что фигурки получились ничего. Оторопь берёт. - Он бросил окурок на землю и затоптал его каблуком, провертев в ухоженном газоне ямку.
Михаэль чувствовал на себе взгляд репортёра, и даже если этот человек раньше не строил никаких расчётов на ошеломляющую новость, само поведение Михаэля наталкивало его на охоту за сенсацией. Михаэль принудил себя улыбнуться и хотел уже отпустить шутливое замечание по этому поводу, но тут краем глаза отметил какое-то движение, привлёкшее его внимание. Что-то двинулось в бассейне, по воде беззвучно пробежала дрожь, словно от резкого движения пловца. Но последний пловец уже покинул бассейн. И ничего в него не упало. Бассейн был освещён и прозрачен до самого дна. С другой стороны, не один Михаэль заметил эту странность. Несколько гостей сразу оглянулись на поверхность воды и затем, пожав плечами, вновь вернулись к прерванным разговорам.
Ситуация становилась все абсурднее. Он видел несуществующие вещи, воспринимал отсутствующие движения и вспоминал о том, чего не было... Что же с ним творится?
- Не вернуться ли нам в дом? - предложил его спутник. - Вид у тебя не самый радостный.
Михаэль подумал, что это самое большое преуменьшение года, но ничего не сказал и зашагал по газону к дому.
Большой зал заметно пополнился людьми. Опустились сумерки, и кого-то в дом прогнал холод, кого-то привлёк грандиозный буфет, который как раз накрывали на громадном столе рядом с лестницей. Михаэль заметил отца на другом конце зала перед картиной, похожей на каракули его трехлетнего племянника, и начал пробираться к нему сквозь толпу. Ему пришлось даже пускать в ход локти и ладони, чтобы сдвинуться с места - дом был очень большой, но Вольф назвал целую толпу гостей. Михаэль очутился около отца, оттоптав не меньше дюжины ног, зато ему уже не пришлось искать Вольфа. Писатель стоял рядом с отцом, иногда пригубливая свой бокал шампанского (Михаэль был уверен, что это все тот же бокал), и с завидным терпением отвечал на все вопросы о картинах, которыми засыпал его отец Михаэля, Он был хороший актёр, но не сумел скрыть облегчения при виде Михаэля.
- О, привет! - сказал он. - Ну что, осмотрелся?
- Почему вы мне не сказали, что снимаете фильм? - упрекнул Михаэль.
- Фильм? Откуда ты... - Вольф поморгал и глубоко вздохнул. - Ну, понятно: оператор, так ведь? Я видел, как вы вместе выходили. Какая досада, весь сюрприз насмарку.
- Ничего себе сюрприз! - сердито сказал Михаэль. - Вы должны были сказать мне. Фильм нельзя снимать! Мало вам книги!
Отца Михаэля чуть не хватил удар, но Вольф, если и заметил вызывающий тон Михаэля, мастерски не подал
- Что ты имеешь против? - спросил юн с выражением лёгкого удивления. - Все логично: книга имела успех, почему бы и фильму его не снискать?
- Да зачем вам это? - воскликнул Михаэль, чувствуя, как в нем разрастается отчаяние. Ведь вы и на книге заработали миллионы!
Вольф скривился и вздохнул:
- Хорошо бы. Но даже если и так, я писал эту книгу вовсе не ради денег. И фильм буду делать тоже не ради них.
Это была правда. Михаэль знал, что Вольф был состоятельным человеком и до того, как начал писать свой бестселлер, в этом и состояло самое худшее. Он мог не задумываясь исполнять любые свои замыслы, и вряд ли что-нибудь могло его остановить. И меньше всего ученик девятого класса, который целый год прилагал все усилия, чтобы оттолкнуть руку дружбы, протянутую ему Вольфом,
- Вы не можете делать этот фильм, - беспомощно пролепетал Михаэль.
Вольф печально посмотрел на него:
- Жаль. А я надеялся, что мы все же станем друзьями. Знаешь, я даже собирался предложить тебе маленькую роль этом фильме. - В голосе его звучало искреннее сожаление.
Михаэль хотел что-то сказать, но Вольф жестом перебил его и продолжил изменившимся тоном:
- Ну да, хоть это и грустно, но повода для ссоры нет, ведь так? Поговорим об этом в другой раз, в более спокойной обстановке.
- Говорить не о чем, - без колебаний ответил Михаэль. - Вы не можете снимать этот фильм.
- Ага, - указал Вольф, - И почему же?
Михаэль не ответил, потому что он не знал ответа, Вольф ещё некоторое время смотрел на него с искренним сожалением, затем молча повернулся и исчез в толпе.
- Ты что, с ума сошёл? - набросился на него отец. Он говорил шёпотом, чтобы не заорать, - Как ты смеешь разговаривать с человеком в таком тоне?
- Он не может снимать этот фильм, - упёрся Михаэль.
- Да почему же, позволь тебя спросить?
Михаэль закусил губу, отвёл глаза и молчал. Ему вдруг совсем расхотелось оставаться здесь. Им вообще не надо
- Ну зачем же вы так строги с мальчиком?
Михаэль обернулся на голос и удивлённо поднял брови, увидев своего нежданного заступника. И не только нежданного, но и нежеланного. Во-первых, Михаэль привык сам вести свои споры, особенно с отцом. Во-вторых, ему не нравилось, когда его называют мальчиком. И в-третьих, он не сомневался, что репортёр вмешивается в разговор из собственной корысти, надеясь разнюхать какую-нибудь историю.
Он переглянулся с отцом. Если этот журналист собирается сколотить капиталец на их споре, ему придётся пережить жестокое разочарование.
- Я хотел сказать, что у него, может, есть причины с таким ужасом реагировать на саму мысль о фильме, а? - Репортёр подошёл поближе. Он улыбался, но глаза его оставались серьёзными, да и улыбка быстро исчезла - Почему тебя так пугает мысль о фильме? - Он погрозил пальцем в ответ на попытку Михаэля возразить. - Я наблюдал за тобой. Ты насмерть перепугался, когда увидел этих пластиковых монстров.
- Ну, если и так, то что?
- Ничего, - ответил журналист. - Просто я подумал... Твоя реакция на эти фигуры и твой ужас, когда ты узнал, что будет фильм... К тому же твои натянутые отношения с Вольфом... А ведь если подумать, что вы с ним пережили вместе, вы должны бы стать друзьями на всю жизнь.
- Ну вот, а они не стали, - холодно и спокойно сказал отец Михаэля. - и если вам хочется выстроить на этом какие-то подозрения, займитесь этим без нас, Нам с сыном надо кое о чем поговорить.
Репортёр с трудом подавил желание ответить резкостью. Но и спорить не стал, зная, что проиграет, Он окатил отца и сына ледяным взглядом, повернулся и зашагал прочь. Михаэль покачал головой и вздохнул, но все же был благодарен репортёру, который перевёл отцовский гнев на себя и остановил их маленький диспут, грозивший перейти в ссору, чего Михаэлю очень не хотелось бы. У него с отцом были очень хорошие отношения. Они почти не ссорились. Если не считать их регулярных дискуссий о Вольфе и о поведении Михаэля по отношению к нему, между ними не было бы вообще никаких разногласий.