Но, дойдя в своих размышлениях до этой точки, Михаэль вдруг сообразил, что ему некуда идти: дом сгорел, а стучаться к соседям он не посмел бы. Если разобраться, он не знал, что ему делать со своей свободой.
Они двигались по асфальту добрых полчаса, не встретив ни одной живой души, а город не приблизился ни на метр. Только один раз за это время проехала машина, но не затормозила возле одинокого мальчика, одетого среди ночи в одну рубашку. Но Михаэль не обижался на водителя. Он мёрз, чувствовал себя заброшенным, как никогда в жизни, и предполагал, что погоня уже идёт за ним по следу. Но тем не менее окружающая тишина была ему необходима, чтобы привести в порядок свои мысли. Многие воспоминания вернулись к нему, но чего-то важного в них все же недоставало, а без этого он не мог понять смысла того, что с ним случилось. От Двицеля же проку было мало. Он хоть и болтал беспрерывно, то задавая вопросы, то рассказывая о том и о сём, но в конечном счёте ничего не мог толком объяснить, кроме того, что Михаэль уже знал: в Подземье что-то изменилось и большие остолопы воюют друг с другом. Двицель не знал, на чьей стороне победа, и даже не знал, где чья сторона. При всей симпатии к Михаэлю, человеческая жизнь была ему чужда, как и всем не человеческим существам Подземья. И у Михаэля было только две возможности пролить свет на происходящее: заполучить свой дневник или поговорить с Хендриком. А лучше и то и другое.
Они добрались до города, и здесь Михаэль стал обходить стороной оживлённые улицы. Он не знал, который час, его часы остановились ещё два дня назад, но, судя по всему, было около полуночи, поэтому даже центральные улицы по большей части пустовали. Надо было наконец решать, куда направляться. С одной стороны, в том районе, где находился сгоревший дом Михаэля, он хорошо ориентировался и нашёл бы где укрыться на ночь, с другой стороны, люди Анзона именно там и станут его искать И где же могли сейчас находиться его родители? Родственников у них в городе нет, кроме двоюродного брата отца, с которым он не особенно роднился и который жил в крохотной квартирке, где не разместишь двух гостей на ночлег. Может быть, они где-нибудь в отеле, но отелей в городе так много, что не имеет смысла разыскивать их наудачу. Михаэль напряжённо раздумывал. Если он не просчитался в днях, сегодня вторник или среда. На следующее утро ровно в восемь отец должен сидеть на своём рабочем месте, и Михаэля знали в фирме, где работал отец, и пропустили бы. Но что потом? Даже если отец даст ему время объясниться, в чем Михаэль сильно сомневался, то что он скажет в своё оправдание? Нет, надо найти другой выход.
Самое худшее состояло в том, что он вынужден был ждать, что предпримут его противники, и только потом отвечать на их шаги. Тактика, на которой долго не продержишься.
Впереди замаячил красноватый свет и послышались голоса людей. Михаэль остановился, а Двицель, порхавший на несколько шагов впереди, вернулся и тревожно спросил:
- Это твои люди?
Михаэль пожал плечами. Они находились где-то в районе речного порта, и красный отсвет падал на улицу из больших открытых ворот. За воротами располагалась старая фабрика, которая давно бездействовала, судя по разбитым окнам и раскиданным по двору обломкам и мусору. Посреди всего этого хлама собрались бродяги в грязных куртках, мужчины и женщины, они сгрудились вокруг нефтяной бочки, в которой пылал огонь. По кругу ходила бутылка водки, и одна женщина с растрёпанными волосами и заскорузлым от грязи лицом пронзительно хохотала, хотя для смеха не было никаких причин. Чуть в сторонке семь-восемь бродяг спали, закутавшись в свои пальто и постелив на голую землю лохмотья или газеты:
Михаэль в первый момент отпрянул при виде этих одичавших людей, тем более что бутылка ходила уже не первая, судя по пьяному смеху и крикливым голосам. Но он так замёрз в своей рубашке, что, поколебавшись, всё же приблизился к их компании и остановился, натолкнувшись на взгляды обернувшихся к нему людей. Но, вопреки ожиданиям, он не встретил в этих взглядах враждебности, разве что некоторое недоверие.
Разговоры смолкли, только женщина продолжала смеяться; она была пьяна настолько, что уже ничего не воспринимала. Михаэль ждал, что с ним заговорит, но не дождался и подошёл к бочке, протягивая руки к огню. Только теперь он почувствовал, насколько продрог, а ноги и спину ломило от длительного марша.
- Ты кто такой? - спросил старик в изношенной камуфляжной куртке.
- Меня зовут Михаэль. - Он попытался улыбнуться.
- Сбежал из дома?
- Михаэль неопределённо махнул рукой - не то да, не то нет, - и такой ответ удовлетворил бродягу, но другой высказал недовольство;
- Наведёт на нас полицию. Только этого нам не хватало.
- Не наведу, - сказал Михаэль. - Я только погреюсь, и всё.
- Чтоб тебя здесь не было! - сказал бродяга, но не подкрепил свои слова действием, а снова обратился к бутылке.
Старик же улыбнулся:
- Не бери в голову. Он всегда такой. Но это одни снова. Что у тебя случилось? Поссорился с родителями?
- Вроде того, - уклончиво ответил Михаэль. - Но я правда не хочу вас обременять, я только погреюсь и пойду дальше.
Бродяга в камуфляжной куртке кивнул:
- Да, холод собачий. Особенно без привычки. - Он секунду подумал, а потом фляжку и протянул Михаэлю: - Выпей глоток. Мерзость, но хоть согреешься.
Чтобы не обидеть этого доброжелательного человека, Михаэль выпил. Первые же капли обожгли его огнём, и он с трудом подавил кашель. Но поблагодарил, завернув пробку и возвращая фляжку владельцу:
- Большое спасибо.
Должно быть, бродяга разгадал его притворство, но улыбнулся, показывая свои жёлтые гнилые зубы, и пригласил Михаэля присесть возле него. Михаэль предпочёл бы остаться у огня, но расположение этого бродяги обещало ему тепло другого рода, в котором он сейчас нуждался больше. Странно, прошло всего два-три дня с тех пор, как он был вырван из своей привычной жизни, но казалось, что эта жизнь миновала очень давно. Он присед рядом с бродягой, от того воняло табаком, дешёвым вином и потом, лицо его заскорузло от грязи, как у той женщины, но это «совсем не мешало Михаэлю. Этот человек был ему очень симпатичен, и причина крылась видимо, в том, что Михаэль после долгого перерыва снова очутился среди людей, которые не были ему врагами и не вынашивали против него коварных замыслов.
- Ты один? - спросил бродяга.
Прежде чем ответить, Михаэль поискал глазами Двицеля, но нигде его не обнаружил. Видимо, тот осмотрительно спрятался.
- Да, - сказал Михаэль.
-И куда ты теперь? - продолжал расспрашивать старик.
Михаэль пожал плечами, чувствуя благодарность, что его не спрашивают, откуда он и что случилось.
- Я понимаю, - устало сказал бродяга, отхлебнув из своей фляжки и стал смотреть мимо Михаэля на огонь. - Меня не касается, откуда ты и почему сбежал. Но не думай, что это легко.
- Что?
- Вот это всё. - Старик дрожащей рукой обвёл вокруг себя. - Я понимаю, иногда хочется все бросить и бежать куда глаза глядят. Так я и поступил. А когда был в твоём возрасте, только и мечтал, что о воле и свободе. Когда никто тобой не распоряжается и идёшь куда хочешь. Но теперь я не думаю, что свобода этого стоит.
Михаэль промолчал. Конечно, у старика превратное представление о его целях и мотивах. Да и откуда ему, знать истинные причины его появления здесь? Но Михаэль чувствовал, что этот человек давно поджидал мальчишку вроде него, чтобы предостеречь его от ошибки, которую сам совершил когда-то, полжизни тому назад.
- Я не знаю ещё, как поступлю, - сказал Михаэль, не покривив душой.
- Подумай хорошенько, - наставлял его старик. - На свете мало что хуже этого. Посиди, погрейся, осмотрись, а потом, если хочешь послушать моего совета, возвращайся-ка домой. Вон там за углом телефон, можешь позвонить, чтобы тебя забрали, пока не схватил воспаление лёгких.
- Не могу, - ответил Михаэль.
Собеседник опять понял его неправильно и, кивнув, достал из кармана несколько монет:
- Как раз хватит позвонить. - И, видя колебания Михаэля, настойчиво повторил: - Да бери, бери. Уж я не сдохну с голоду.
Михаэль помедлил ещё секунду, взял деньги и сунул в карман.
- Можно, я ещё немного погреюсь?
- Да сколько хочешь, - ответил его благодетель и хотел ещё что-то добавить, но тут на лице его возникла тревога, он прислушался, и Михаэль тоже услышал приближающееся гудение Бродяги прекратили разговоры и обратили испуганные лица в сторону улицы.
- Что случилось? - тревожно спросил Михаэль и тут уже смог различить рёв тяжёлых мотоциклов. - Что это значит?
- Ничего. Тебя это вообще не касается. Ты лучше беги, пока не влип во что-нибудь.
Одни бродяги повскакали с мест, чтобы найти укрытие где-нибудь в темноте двора. Другие с трудом отряхивали дремоту и с испугом озирались. Но если бы даже Михаэль захотел последовать совету старика, он бы уже не успел, потому что в этот момент в фабричный двор въехал первый мотоцикл.
Увидев мотоциклы, Михаэль понял ужас бродяг. Это были действительно тяжёлые машины, поблёскивающие хромом, с высокими рулями, многие пёстро размалёванные, с черепом и костями; с фантастическими изображениями, а также со свастикой и знаком SS и, как и сами мотоциклисты, представляющие собой устрашающую картину. Здоровенные заросшие парни были в тёмных очках и в старинных военных касках либо вовсе без шлемов, поверх кожаных комбинезонов болтались джинсовые жилеты.
Они въехали во двор и встали полукругом, не выключая фар. Михаэля ослепило.
Среди бродяг поднялся испуганный ропот, один из рокеров – видимо вожак – подошёл к ним, картинным жестом снял очки (Михаэль ещё подумал про себя, зачем ночью солнечные очки) и обратился к тому бродяге, который прогонял Михаэля:
- А вы все ещё здесь? Я-то думал, в прошлый раз мы вам хорошо объяснили, что здесь наша территория. Или вы не поняли?
В тоне его отчётливо звучала угроза. Бродяги попятились назад, к бочке, и только тот, с кем говорил рокер, храбро остался на месте.