— Только не в Китае.
Маргарет чувствовала: ее собеседник не шутит.
— Почему?
— Это довольно трудно объяснить. — Ли покачал головой. — Наследие конфуцианства, традиция. Но и практические соображения. По китайскому обычаю сын, когда женится, приводит супругу в дом своих родителей: отец и мать стареют, за ними нужен уход. Если у тебя родилась дочь, то после свадьбы она уйдет в семью мужа и старость ты будешь встречать в одиночестве.
— Но опять же, если в семье только один ребенок и если в большинстве случаев это будут мальчики, то откуда взять женщин для продолжения рода?
Ли Янь развел руками.
— Я лишь сообщил вам, как обстоят дела. В приютах полно девочек, которых матери оставляют прямо у двери.
— Значит, дядя хочет попробовать отговорить вашу сестру?
— Не знаю, какие он подыщет слова. Думаю, он и сам пока не уверен. Но что бы он ни сказал, сестра будет слушать его так, как не стала бы слушать никого другого. — Детектив приподнялся на цыпочки, окинул взглядом очередь — люди стояли не двигаясь. — Плохи наши дела. — Ли достал из кармана служебное удостоверение и, раздвигая толпу плечом, направился к кассе.
Очередь заволновалась. Несколько человек, стоявших у окошка, замахали руками, явно готовясь начать скандал. Но вид книжечки с вытисненным на красной коже государственным гербом мгновенно утихомирил недовольных. Джордж Оруэлл был прав, подумала Маргарет: некоторые животные более равны, чем другие.
Две минуты спустя Ли Янь уже спешил к выходу. Не выпуская из виду его квадратную голову, Маргарет с трудом пробилась на привокзальную площадь.
— Извините, но сейчас я должен как можно быстрее передать билет дяде. — Ли поднял голову к правой башне. — До отхода его поезда осталось чуть больше трех часов.
— Как долго он собирается пробыть там?
— Завтра к вечеру дядюшка выедет в Пекин.
— Разговор с вашей сестрой не получится слишком коротким?
— Ифу скажет ей только то, что должен. Решать она будет сама.
Оба забрались в машину.
— И что она, по-вашему, решит? — Маргарет с обостренным вниманием посмотрела на детектива.
— Думаю, ей не стоит рожать.
— Но я спросила о другом.
Лицо Ли Яня стало очень сосредоточенным.
— Вообще-то это меня не касается. Мне хватает своих проблем.
Маргарет поняла, что к такой степени откровенности Ли еще не готов.
Стронув джип с места, он был вынужден почти тут же нажать на тормоза: прямо перед капотом оказалась женщина с детской коляской. Деревянная коляска — два сиденьица, разделенные крошечным столиком, — показалась американке необычной. Маргарет приняла бы ее за плод собственноручных трудов молодого отца — если бы не видела десятки ей подобных на улицах Пекина. Одно сиденье, остававшееся пустым, служило символом несбыточных надежд всех китайских родителей. Ли Янь бездумно смотрел на женщину, выжидая, когда путь перед машиной освободится. Мгновения спустя джип влился в поток транспорта, который катил от железнодорожного вокзала к центру города.
III
Звучавшее меж соснами пение канареек мягко вливалось в тягучие аккорды пекинской оперы: беседка, рядом с которой Ли Янь видел накануне молодого человека с бутылкой пива, была полна седобородых старцев — с серьезными лицами те слушали небольшой радиоприемник. Невдалеке стучал ножницами вчерашний парикмахер; лениво падали на траву клочья черных волос. Забыв о своих прислоненных к стволам деревьев велосипедах, играли в карты рассевшиеся вокруг каменного столика пожилые мужчины. Из глубины парка неслась легкомысленная мелодия в стиле диско.
Ли и Маргарет неторопливо шагали по тропинке навстречу последним лучам заходящего солнца.
— Там дальше пруд, — сказал детектив. — Люди называют его Нефритовым озером. Зимой, когда вода замерзает, детишки катаются по льду на коньках. У восточного берега любители острых ощущений проделывают прорубь, чтобы в морозный день окунуться с головой. Пока лед крепок, дядюшка ныряет здесь каждое утро.
Маргарет зябко повела плечами. Ли осторожно коснулся ее локтя. Впереди, под сенью старой акации, стоял голый по пояс старик: ноги чуть согнуты, над головой — длинный, сверкающий сталью меч. Плавным, удивительно грациозным движением старик развернулся на сто восемьдесят градусов; меч описал полукруг и в стремительном выпаде оказался направленным прямо на них. Глаза старика озорно блеснули, на губах появилась улыбка.
— Где мой билет, племянник?
Вытащив из кармана полоску бумаги, Ли сделал шаг к дереву.
— Поезд отходит в восемь, дядюшка.
Оставив его слова без внимания, Ифу перевел взгляд на Маргарет.
— Вы доктор Кэмпбелл, так? — Он говорил по-английски почти без акцента. Положив меч в траву, старик протянул ей руку. — Искренне рад знакомству.
Пораженная внешностью легендарного родственника Ли Яня, Маргарет робко ответила на рукопожатие.
— Это мой дядя Ифу, — негромко произнес детектив.
— Я очень много о вас слышала, мистер… — Она не знала, как следует обратиться к этому человеку.
— Просто Лао И. У китайцев «лао» перед именем означает уважение к пожилому человеку. Буквально — «старина».
Маргарет рассмеялась.
— Мне будет трудно привыкнуть. В Штатах «старина» звучит слишком панибратски.
Взяв молодую женщину за руку, Ифу двинулся к плоскому камню, на котором лежала шахматная доска.
— Ну а в Китае старики окружены почетом. У нас преклонный возраст приравнивается к мудрости. — Он усмехнулся. — Есть даже пословица: «Старый перец жжет сильнее». Присаживайтесь, прошу вас. — Кивком Ифу указал ей на складной стульчик, опустился в траву рядом с камнем. — По мнению окружающих, я должен быть мудрецом. Может, я им и стал бы — если бы помнил все, что знаю. К сожалению, сейчас я забыл куда больше того, что еще как-то держится в памяти. — Глаза старика быстро заморгали. — Поэтому и заставляю себя каждый день открывать английский словарь. Иностранный язык помогает заполнить пустоты, образующиеся в моей голове.
— Но вы все еще помните, как очаровать даму, — с улыбкой заметила Маргарет, и контакт был мгновенно установлен.
— А-а, — протянул Ифу, — какая от этого польза? — Он поднял брови, многозначительно кивнул в сторону Ли. — Вот если бы племянник брал с меня пример… Он больше похож на отца: такой же неторопливый во всем, что касается дел сердечных. Сколько тебе сейчас лет, малыш?
Ли Янь покраснел.
— Тебе это известно, дядя.
Ифу повернулся к Маргарет, глаза его лукаво блеснули.
— Тридцать три года, и до сих пор холостяк. Даже подружки нет. Одна работа.
Глядя на смущенного детектива, Маргарет испытывала непонятное удовольствие.
— Хвала небу, он хотя бы последовал моему совету, — продолжал Ифу.
— Какому совету?
— Дядюшка, а тебе не пора возвращаться домой? Ведь нужно собрать вещи, — напомнил Ли, но родственник его не услышал.
— Попросить у вас помощи в расследовании.
Ли Яню захотелось провалиться сквозь землю. Американка вскинула голову.
— О, значит, идея принадлежала вам?
— Ну… я указал ему направление, скажем так. — Ифу широко улыбнулся. — Теперь понятно, почему особо убеждать его не пришлось. Ли промолчал о том, насколько вы красивы.
— Может, он считает меня не слишком привлекательной.
— В этом случае он бы не краснел.
Стиснув зубы, Ли отвернулся. Маргарет чувствовала себя до неприличия счастливой.
— Вы играете в шахматы? — осведомился Ифу.
— Нет времени, дядя. Поезд в восемь, сейчас почти половина шестого.
— Времени у меня полно.
— Боюсь, ваши шахматы отличаются от тех, в которые играют у меня дома, — сказала Маргарет, рассматривая доску.
— Нет-нет, это очень похоже. Просто вместо резных фигурок мы используем деревянные кружки с иероглифами.
— Она не знает иероглифов, дядюшка, не отличит пешки от короля.
— Думаю, это не станет проблемой, — с вызовом бросила Маргарет. — У меня фотографическая память.
— Отлично! — Всплеснув руками, Ифу принялся объяснять правила. Перемещать фигуры следовало не из клетки в клетку, а к точке их пересечения. При наличии короля отсутствовал ферзь — его заменяли два офицера. Четыре клетки в центре нижней части каждой стороны доски были единственным пространством, в котором мог маневрировать король: по одной клетке в ход, только влево-вправо и вверх-вниз. То же относилось и к офицерам, но, в отличие от короля, они двигались лишь по диагонали. Пешки назывались солдатами, слон — конем, но ходил он как слон, а не как конь. Имелись и другие отличия, однако настолько незначительные, что суть игры Маргарет уловила с полуслова. Обе стороны доски разделяла широкая линия — «река»; игрок не брал фигуру противника, а «съедал» ее.
Маргарет достались красные. Ли Янь обреченно прислонился к стволу дерева, сложил на груди руки.
— Что у тебя на службе? — поинтересовался Ифу, следя за тем, как Маргарет делает первый ход.
— Все в порядке.
— В порядке? В полном порядке? Мой приятель, знаток фэншуя, показывал план твоего кабинета. Неплохой план. Надеюсь, работа пойдет без осложнений.
— Так и будет, дядя. Спасибо!
Ифу подмигнул Маргарет.
— Ли — скептик. Считает меня выжившим из ума стариком.
— Тогда он не прав. С фэншуем или без него, в расследовании назревают серьезные перемены.
— Не сомневаюсь. Предрассудки предрассудками, но правда выплывет. — И двинул вперед коня. — Ваш ход, мадам.
Маргарет погрузилась в раздумье, а ее партнер добавил:
— Я всегда восхищался американцами. Подобно нам вы очень практичные люди. Но одновременно и мечтатели, а это далеко не в каждом случае бывает практичным. Однако вам часто удавалось воплотить свои мечты в действительность. По-моему, это замечательно, когда у человека есть мечта. Она наполняет жизнь смыслом, заставляет концентрироваться.
— Не слишком ли индивидуалистическая концепция для коммуниста? — Маргарет переставила туру.
— Забудьте о свойственной американцам привычке свысока относиться к чужим идеалам, доктор Кэмпбелл. Лучше оставаться прагматиком. В юности меня восхищало учение Карла Маркса, а сейчас я стал либералом. Все течет, мэм, все изменяется.