— Ну-ка, брось! — крикнул так, что не узнал своего голоса. Подростки кинулись было в лес, но тут же вернулись. Сутулясь, выдвинулся из кустов и широкоплечий хлопец. Глядел набычась, руки в карманах.
Яковлеву стало не по себе. Девушка крикнула: «Бежим!» Но ноги будто прилипли к земле. Глаза следили за широкоплечим. Знакомая походка. Левая рука до боли сжала сетку со свиными ножками.
— Ты, что, гад, крови захотел? — прохрипел широкоплечий. И сразу Федор узнал Фиксатого. Прежняя рабская покорность дрожью тронула коленки. Но тут же и пропала. Даже удивился внезапному спокойствию. А Фиксатый надвигался. И с ним помощники.
Фиксатый вдруг тоже узнал Федора.
— A-а... Так вот кто здесь? — со злом бросил Рогин. — Гляди мне, скотина! Хоть свой ты, но поперек дороги не становись! Понял? — и стукнул Федора ребром ладони по подбородку.
Горячая кровь прихлынула к груди, кулаки сделались пудовыми. Не раз в колонии Федор представлял себе эту встречу. Не раз раскаивался за сотворенное на танцплощадке. Подобно боксеру, он весомо ударил Петьку в челюсть и тот стукнулся о корягу. Не успели подростки опомниться, как тяжелая сетка со свиными ножками стала ходить по их спинам.
— Ну-ка, верните, что взяли! — крикнул в бешенстве Федор.
Потом подошел к Фиксатому. Еле сдерживая дрожь, прошептал:
— Смотри, Петька! Будешь пакостить, вот этими руками удушу.
Впервые Федор говорил с ним, как с равным. И впервые в ответе Фиксатого не услышал угроз. Хриплый голос стал покорным:
— Я ж пошутил, дурак! А ты со всего маху.
Яковлев подошел к девушке. Она держала в руке портфель.
— Я вам так обязана...
— Чего тут! Пойдем, провожу.
— Не надо... Я сама...
— Ладно уж, храбрая какая.
Пришлось Федору опять возвращаться.
— Чего в такую позднь одна по лесу шатаешься?
— И еще попоздней бывает хожу. Видите? — она показала портфелем в сторону парка. — Там наша школа, я в вечерней учусь.
— И не боишься одна ходить? — спросил Федор.
— До сегодняшнего дня не боялась.
Стали попадаться фонари. Потянулась узкая улица. Девушка замедлила шаг. В слабом свете фонаря она показалась Федору очень привлекательной. Стояла, размахивая портфелем. Яковлев почувствовал, что она дрожит. На улице было прохладно.
— Как хоть звать тебя?
— Не тебя, а вас, — без обиды поправила девушка. Дала понять, что нужно быть вежливым. — Света. А вас?
— Федор!
— До свиданья, Федя! Еще раз спасибо. Думаю, что встретимся.
С тех пор на Яковлева нашла какая-то дурь: каждый вечер он зачастил к парку. И прямо к школе. Спрячется в темноту и ждет, пока она выйдет. Она — домой через лес, а он за ней метрах в десяти топает. Будто телохранитель. Догнать хочется, а стесняется.
Однажды пошел навстречу. Света узнала его. Против проводов не возразила. По дороге стала расспрашивать: где живет, где работает, кто у него есть из родных? Федору было с ней как-то легко и по-новому приятно. Только плохо, что на них никто не нападал, и Яковлев вынужден был страдать в бездеятельности.
...Тихо поскрипывает паркетный пол под сапогами. Слева двери, справа двери... Длинный коридор. Федор проходит к крайней двери, обитой черным дерматином. Здесь кабинет капитана Мельникова. Дверь опечатана. Наверное, капитан дома. Знал бы он... Что же делать? Что же делать?.. Какая же я сволочь, Света!
В семь вечера Яковлева сменили. И сразу его пригласил к себе начальник караула лейтенант Козырев.
— Вот сейчас вы спокойнее, — заметил офицер. — И все-таки, может быть, расскажете, что с вами творится?
— Да ничего... — вырвалось у Федора. В его душе шла борьба.
— Хорошо. Я не принуждаю, Яковлев. Но если понадобится совет или помощь — приходите! Идите отдыхать.
Взяв подвернувшийся под руки журнал «Советский воин», Яковлев присел на топчан. Вот фото: лейтенант прикалывает светловолосому ефрейтору комсомольский значок. Год назад Федору прикололи такой же.
— Носите, Яковлев! Своей честностью вы заслужили его.
Честностью... Яковлева, как шилом укололи. Какой черт, честностью. Трус я и паразит! Вскочил с топчана. Сел. Память опять листала страницы прошлого.
...Это было месяца полтора назад. Его подозвал взводный:
— Мне нужен связной, товарищ Яковлев! — сказал Козырев. — Рекомендовали вас. Пожалуй, лучшей кандидатуры я и не вижу.
Связной... Яковлев почувствовал, что бледнеет. Так вот, где я видел второго. Ну, конечно же, в Доме офицеров!
Как-то вечером в казарму зашел командир батальона. Спросил, в подразделении ли Козырев? Но тот уже ушел домой. Вызвал Яковлева.
— Срочно к своему лейтенанту! Завтра в шесть утра от Дома офицеров уходит автомашина на «Бусоль». Там будут однодневные сборы молодых командиров. Быть ему обязательно.
Дома Козырева не оказалось. Он ушел в бильярдную. Вот тут-то, в бильярдной, Яковлев и столкнулся с худолицым. Едва Федор спустился в зал, он пошел ему навстречу.
— Вы знаете, что солдатам не положено сюда?
Но Яковлев уже увидел Козырева. Что-то буркнул в ответ и к лейтенанту. Все это в считанные секунды. В памяти отложилось очень слабо.
Так вот, гад, где мы встречались! Федора будто подбросило с топчана. Теперь им владела одна только мысль: действовать!
Поначалу он рванулся к комнате начальника караула. Но тут же передумал. С этого телефона выйти на квартиру Мельникова можно лишь через дежурного по части. Начнет расспрашивать: зачем да почему? Вдруг Федор вспомнил, что когда шел первым этажом с поста, Ивченко, шедший за ним в строю, обратил его, Федора, внимание, что дверь в одну из комнат приоткрыта. Там шло не то собрание, не то заседание и, наверное, забыли дверь запереть. В той комнате есть телефон. Это точно!
— Разрешите в туалет, товарищ лейтенант?
Козырев внимательно поглядел в глаза подчиненного. Чувствовалось, что тот хитрит. Но не отпустить не мог.
— Идите!
Чем ближе Яковлев подходил к примеченной комнате, тем чаще колотилось сердце. Нерешительность опять заползла в душу. Как-то сложится теперь со Светой жизнь?
Дверь в комнату, на которую целил Федор, действительно оказалась приоткрытой. Но Яковлев сначала прошел в туалет и залпом выкурил сигарету. Борьба с самим собой не прекращалась.
Да что я в самом деле гадов прячу, решительно запротестовало внутри. Федор со злостью швырнул окурок.
Вот и эта комната. Тихо скрипнула дверь, впустив в темноту полоску света. И сразу Федор дверь прикрыл. Стало темно. Яковлев пошарил по стенке. Выключатель оказался справа от двери. Вспыхнул свет. И тут же темнота метнулась на улицу за окна.
Комната была просторной. Влево в три ряда столы и прямо против двери стол. Там телефон.
Не мешкая, Федор снял трубку. В ней что-то треснуло и...
— Банкет! — вяло произнес тонкий женский голос.
— Банкет, прошу квартиру капитана Мельникова.
— Соединяю, — безразлично ответил тот же голос.
В трубке опять треснуло и стало тихо. Секунды казались вечностью. Наконец на другом конце провода сняли трубку.
— Квартира Мельникова. Слушаю!
Да, это был голос капитана. Отступать было поздно.
12Снова ЧП
Мельников уже давно одел шинель и нетерпеливо поглядывал на часы. Было без пятнадцати восемь. Скоро в Доме офицеров начнется очередной сеанс нового кинофильма «Поединок», а Люся не спеша прихорашивается у зеркала. Толика пристроили к соседке.
— Люся, побыстрей, пожалуйста, — поторопил Александр Васильевич. И в это время в спальне зазвенел телефон.
— Товарищ капитан! Вас беспокоит рядовой Яковлев. Помните, наверное, такого. Понимаете... — чувствовалось, что на том конце провода волнуются. — Понимаете... Меня сегодня... Я... Ну... Меня пытались обработать. Товарищ капитан, они гады... Я точно знаю.
Мельникову стало жарко. А голос в трубке сбивчиво клокотал:
— Понимаете... Тут, может, я сам что-то... Ну, вздремнул тогда малость. Ну... В общем, у них пломбир. Они побывали на том самолете, что разбился. Да, да, вот еще... «Победу» с «газовской» резиной и сапогами не ищите. Они уничтожили. Они уговаривали меня быть с ними. Сулили деньги. Понимаете, я тут...
— Вы их хоть знаете? Приметили? — перебил Мельников.
— Да, да!.. Нет, не совсем. Один такой плотный, широкомордый. А второго знаю. О, этого гада я знаю. Я его в Доме офицеров... Минуточку... Это марк... А-а!.. — вдруг отчаянно завопила трубка. На том конце провода резко треснуло и сразу повисла мертвая тишина.
Лицо Мельникова вдруг сделалось бледным.
— Алло! Алло! — закричал Мельников. Никакого ответа. Зато из трубки послышался треск. На том конце провода что-то происходило. Мельников застучал по рычагам. Зловещее молчание. Снова застучал. Наконец голос телефонистки равнодушно и зло произнес:
— Что вы стучите? Абонент ваш трубку-то не повесил.
— Откуда мне звонили? — вместо ответа спросил Мельников.
— 23-40.
— Да что вы мне номер называете! Чей это телефон?
И опять потекли секунды. В дверях в черной мутоновой шубке и в зеленой велюровой шляпке появилась похорошевшая Люся.
— Люсенька, иди одна. Ладно? — Мельников протянул ей билеты. В это время в трубке послышался треск.
— Вы слушаете? Это служебный телефон майора Кикнадзе.
В какой комнате работал в штабе Шалва Кикнадзе, Мельников знал. Как побыстрей туда добраться?
— Девушка, срочно автопарк!
— Вызываю.
Через десяток секунд бойкий тонкий басок доложил:
— Дежурный по парку младший сержант Ермилов слушает!
— Говорит капитан Мельников. Немедленно пришлите мой «газик».
— Гусев на ужине, товарищ капитан, — виновато ответил басок.
— Ах, черт! — выругался Мельников. — Вот что, Ермилов! Я пойду пешком. Вызывайте из столовой Гусева. Пусть едет навстречу.
Мельников положил трубку. Что же делать? Надо срочно Волкову доложить. Телефонная трубка опять взлетела с рычагов.
— Девушка, соедините меня с гостиницей «Урал».