Уже стемнело, когда Козырев сдал караул. Тут же зашел в дежурку к Семену пригласить его на танцы. Но Маркина не было. На вешалке висела лишь его непросохшая плащ-накидка. Семен ушел пораньше, так как собирался в командировку.
Перед танцами Козырев заглянул в бильярдную. На всех столах играли. В сумрачном помещении висел табачный дым. Маркер Никитыч сидел за своим столиком и хмуро посматривал в зал.
Вскоре вошел рыжеватый подполковник с капитаном из особого отдела. Мельникова Козырев знал, подполковника видел впервые. Догадался, что это новый начальник штаба. Слышал, будто он доводится родственником Мельникову.
— Давненько, капитан, не был у нас. Просьба твоя выполнена. Два новых комплекта шаров уже имеется, — поднялся маркер.
— Отлично, Никитыч! Только я их что-то не вижу.
— Знаешь, капитан! По правде сказать, не всем я их даю. Люд всякий бильярдную посещает. Вчерась, например, лейтенант прикомандированный играл. Ему только молотом в кузне орудовать. Кий начисто расклепал. Шар отколол. И смылся. Начальник Дома офицеров приказал новые шары только по документику давать.
— И с меня документ потребуешь?
— А что сделаешь? Знаю тебя хорошо, да другие что скажут?
Офицеры подошли к столу, где ожидал очереди Козырев.
— Выходит, вы не только баскетболом, а и бильярдом увлекаетесь? — спросил Мельников.
— Немного, — машинально вытянулся перед начальством Козырев.
В разговор вмешался подошедший Никитыч:
— Скромничает. Не верь, капитан! Всех высаживает.
Глаза у Мельникова азартно заблестели. Он любил сильных соперников. Как раз закончилась игра на крайнем столе.
— Пожалуйста, товарищ подполковник! Уступаю вам очередь, — вежливо сказал Козырев.
— Благодарю, лейтенант! Прихворнул я. Сыграй с капитаном.
Волкову действительно нездоровилось. Он зашел сюда ради знакомства. Вчера возобновили старый разговор с Мельниковым. Выяснилось, что Волков прав. «Кто-то, где-то, что-то» неосознанно сболтнул. Этими «кто-то» оказались солдаты Яковлев и Карамышев, выезжавшие с Мельниковым на место происшествия. В суете Александр Васильевич забыл их предупредить, и о своих чекистских «подвигах» они поделились с некоторыми сослуживцами.
Словом, основным виновником неудачи Мельников самокритично признал себя. Ценные улики, сапоги и покрышки, видимо, были уничтожены. Волков не упрекнул его, но заметил:
— Да, Александр Васильевич, длинный язык — это лестница, по которой в дом входит несчастье. Есть такая пословица.
Плохо было и другое. Вражеские агенты будут действовать осторожнее. Чуя кошку, мыши боятся вылезти из норки. А надо выманить их оттуда. И Волков решил, что Мельникову, как в былые времена, следует чаще появляться в общественных местах, меньше мотаться по объектам, будто ничего серьезного он не заподозрил. Так после длительного перерыва Александр Васильевич появился в бильярдной.
Оставив Мельникова с Козыревым за игрой, Волков ушел в гостиницу, где занимал номер. Его знобило, усилилась головная боль.
Никитыч был прав. В лице Козырева Александр Васильевич встретил достойного соперника. Первую партию он сравнительно легко выиграл у Мельникова. Но за бильярдным столом чекист терпел поражения редко. Отвлекся от дум, стал играть аккуратнее и... победил. Пришлось играть контровую. Эту игру Мельников выиграл увереннее.
— Может быть, еще сыграем? — предложил он Козыреву.
— С удовольствием, но я на танцы настроился.
— Молчу. Был в вашем возрасте.
Собрав шары, офицеры направились к столу Никитыча. Маркер проверил каждый шар и отдал Александру Васильевичу удостоверение личности. Вместе с Козыревым пошли к танцевальному фойе.
Танцы были в разгаре. Оркестр играл «Амурские волны». Мельникову вспомнился тихий летний вечер и парк. Благоухают цветы, шуршат листвою молодые липы. Танцплощадка пестрит от женских нарядов. Как сейчас, плыли те же «Амурские волны». Семь лет они вместе с Людмилой Ивановной, а кажется, что тот первый вальс звучал для них вчера. Александр Васильевич с завистью посмотрел на Козырева. Высок. Плечи крутые, крепкие. Такие парни, должно быть, нравятся девушкам.
— Вы о чем-то размечтались? — нарушил молчание Козырев.
— Да так... Лирическое настроение нахлынуло.
— Пойдемте потанцуем.
— Нет, Козырев! Без жены неудобно. А где ваша девушка?
Козырев ответить не успел: увидел Зиночку. Оркестр умолк, и она, сияющая, шла с Маркиным к ним. «Так вот он почему сюда рвался?» — подумал Александр Васильевич.
Зину Мельников знал хорошо. Тихая. Застенчивая. Любит людей смелых, волевых. Ее идеал — человек подвига. Видимо, поэтому и не найдет себе подходящего хлопца. Она остановилась перед Козыревым смущенная, будто загипнотизированная.
— Ой, здравствуйте, Александр Васильевич! Я и не заметила.
— Куда уж репей заметить, коль рядом пион расцвел.
Мельниковская шутка огнем обожгла Семена:
— Кстати, не одна Б-буланова от пехоты без ума, — с издевкой сказал Маркин. — Непонятно, п-почему ты свой адрес от прежней любви скрыл? — Семен вынул из кармана сложенный вдвое конверт, расправил и протянул растерявшемуся Козыреву. В нижней части конверта Мельников машинально прочел: «...Жаровой Ирине». И сразу Маркин стал ему противен. Не любил Александр Васильевич людей, которые пакостили. Зина тоже расстроилась. С неохотой пошла танцевать с Маркиным.
— Письмо действительно от вашей девушки? — спросил Мельников.
— Да. Нравилась когда-то, — Козырев только сейчас запрятал конверт.
— Ну, что ж, до свиданья, лейтенант!
— До свиданья, товарищ капитан! Так вышло... Даже неудобно.
— Ничего. В молодости все бывает. Только не запутайся.
Закончился танец, и Зина быстро пошла в раздевалку. За нею спешил Семен. Что-то ей говорил. На улицу Козырев вышел следом за ними. Падали на подмороженную землю снежинки, шуршали под ногами пожухлые листья. Козырев прибавил шаг. Он слышал, как Семен пытался завязать с девушкой разговор:
— Что же вам привезти из Ленинграда? — допытывался Маркин.
Козырев не сдержался:
— Совесть себе! Подленький ты человек! — Он чувствовал, что погорячился, но отступать было поздно. Оборвала Зина:
— Прежде чем судить о нравственности других, надо заглянуть в свою душонку.
— Зина...
— Хватит. Поспешите, Козырев, вы еще успеете на автобус!
Недолго продолжалось блаженство и для Семена. Едва Козырев поотстал, Зина резко повернула лицо к Маркину.
— И вы хороши!.. Не провожайте меня. Так может сделать только, только... — круто повернулась и вдруг побежала.
Маркин долго стоял на дороге. С хмурого неба сыпал крупный снег. Было обидно. Но ему нравилась Зиночка. Ох, как нравилась! Посмотрел на часы. Скоро десять. Поплелся в ресторан.
Было почти одиннадцать, а Козырев не ложился. Взволновало письмо Ирины. Решал, что делать, перед глазами стояла Зина.
Еще раз перечитал письмо и прошелся по комнате. Да, нужно срочно ответить. Вырвал из тетради лист бумаги.
Утром он перепечатал письмо на машинке и отправил Ирине.
7Катастрофа
Едва забрезжил рассвет, капитан Шевцов был уже на ногах. Сегодня предстоял вылет на новом истребителе. Ему первому доверили этот ответственный полет.
Чтобы не разбудить жену и дочь, Шевцов на носках подошел к окну и всмотрелся в редеющую темноту. На улице не то туман, не то еще не рассвело. Отошел от окна, и начал собираться.
— Ни пуха ни пера, Леша! Будь осторожен, — беспокойно прошептала с постели жена. И так всякий раз, отправляя его в полеты.
Шевцов поцеловал ее и вышел из комнаты. Деревья густо покрылись иглами инея. Видимость скверная.
Получив «добро» на вылет у врача, Шевцов поднялся на третий этаж, где располагались синоптики.
— Ох и туманище! Как прогноз?
— Через час туман рассеется, — ответил лейтенант-синоптик.
Его уверенный тон поднял настроение Шевцова. Вместе с лейтенантом подошел к окну. На улице уже было светло. Туман поредел. С высоты третьего этажа видимость не так уж плоха.
Шевцов спустился вниз и пошел к самолету. У караульного помещения встретился Маркин. Семен был дежурным по стоянке. Это удивило Шевцова. Маркин только позавчера вернулся из Ленинграда и сегодня, как будто бы, не должен дежурить.
— Жаль, что вы в наряде, — ответил на приветствие Маркина Шевцов. — Сегодня вечером я собирался с вами побеседовать.
Семен хмуро опустил голову. Беседа с парторгом эскадрильи не сулила приятного.
...Перед командировкой в Ленинград, расстроенный холодным отношением Зиночки, Маркин пошел в ресторан. Прилично выпил. Его забрал патруль. Утром чуть не опоздал на самолет. Майор Кикнадзе взыскание не наложил. Сказал, что разберется и после возвращения строго накажет. Позавчера объявил строгий выговор. И вот Шевцов.
— Жаль, — повторил Шевцов. — Придется перенести нашу беседу. Кстати, вы за себя дежурите?
— Мы с техником-лейтенантом Прокудиным числами поменялись. Его жену позавчера в роддом положили.
— Похвально, что пошли товарищу навстречу. Побеседуем завтра.
Обидно было Шевцову. Давно в эскадрильи не было нарушений воинской дисциплины. Размышляя, не заметил, как подошел к самолету. Механики вытянулись у киля, а техник, старший техник-лейтенант Авдеенков, доложил, что истребитель к полету подготовлен.
Сопровождаемый техником, летчик пошел осматривать самолет. Проверил заправку топливом и собрался влезть в кабину посмотреть по приборам зарядку газами, но тут подъехал «газик» командира части. С полковником Шиловым приехал новый начальник штаба подполковник Волков.
Пока Шилов беседовал с летчиком, Волков подошел к Авдеенкову.
— Лично принимали самолет от дежурного по стоянке?
— Так точно! Все в порядке, товарищ подполковник!
Авдеенкова Степан Герасимович знал только по документам да отзывам Мельникова и начальства. Мнение одно: надежный! Лучший техник части. Конечно, он готовил самолет добросовестно, но в расшифрованной радиопередаче прямо сказано: «Вылет нового самолета планируется в декабре». Не задуман