— Дедушка Меред, что это у тебя? — в который раз спрашивает она.
— Значок «Отличный железнодорожник». Понятно?
— А это? — тычет девочка своим крошечным пальчиком в медаль «За отличие в охране государственной границы СССР».
— Эту медаль мне дали за то, что я границу помогаю охранять.
— Понятно, — говорит Юпек. — А что такое граница?
— Граница — это рубеж. Она проходит и там, в горах, и здесь, возле нашего дома.
Девочка глядит на дедушку большими непонимающими глазами.
— Ничего, подрастешь — поймешь, — успокаивает ее Меред.
Леонид Попов, Ефим АльперинАРТЕМОВЫ
Если вам придется побывать в Москве, зайдите на Большую Бронную, в Музей пограничных войск. Там среди множества документов и реликвий боевой славы вы увидите небольшую, поблекшую от времени фотографию пожилого железнодорожника со своей семьей.
Почему она попала в Музей пограничных войск?
Об этом мы и хотим рассказать.
ОТЕЦ
Последний километр советской железной дороги. Граница. Под высокими соснами стоит маленький кирпичный домик. Весело гудят на столбах телефонные провода.
По железнодорожной колее неторопливо шагает человек среднего роста в форме путейца. Он только что обошел свой участок и теперь возвращается домой.
Каждый метр пути знаком Алексею Васильевичу, как школьнику таблица умножения. Сотни, тысячи раз и днем, и ночью, и в слякоть, и в снежную вьюгу ему приходилось обходить этот участок.
Алексей Васильевич знает: там, за узенькой речушкой, лежит совсем другой, чужой мир. Оттуда часто пытаются проникнуть на нашу сторону вражеские лазутчики, агенты иностранных разведок.
Ни на один миг не забывает об этом путевой обходчик Алексей Артемов…
Однажды Алексей Васильевич, вернувшись домой, лег отдыхать. Жена готовила ужин. Нина и Аня учили уроки, а Сашко еще не вернулся с занятия авиамодельного кружка.
В окно заглядывает подслеповатый месяц, к стеклу прилипают мокрые снежинки. А в хате тепло. Так и клонит ко сну. Но вдруг громко залаяла собака. Алексей Васильевич вскочил на ноги. Накинул на плечи полушубок и вышел. Собака бросилась навстречу, потом снова с хриплым лаем стала рваться в темноту.
И тут Алексей Васильевич увидел, что под деревьями вдоль железной дороги не спеша идут трое. Осторожно пошел за ними. Незнакомцы вскоре свернули с тропинки и через поле направились к лесу.
— Граждане, куда путь держите? — нагоняя их, спросил Артемов.
Те нехотя остановились. Один из них, в бушлате, невозмутимо ответил:
— Да нам в Слободку… Не скажешь, как ближе туда пройти?
Тревога охватила Артемова: если в Слободку, то почему очутились здесь, ведь она в другом районе.
— А не скажете, кто вы такие?
— Да чего ты привязался? Свои мы, слободские…
— Документы у вас есть?
— А то как же. В пограничной полосе, знаем, без документов не ходят.
И в то же мгновение незнакомец в бушлате выхватил пистолет.
— Иди с нами! Только тявкнешь — пуля в лоб! Проведешь до леса, а там вернешься. Шагай!
Что делать? Конечно, домашние забеспокоятся, если его долго не будет. Сообщат пограничникам, на блокпост, сами пойдут искать. Но ведь дорога каждая секунда.
И Артемов решил: «Пусть даже смерть, но я их не отпущу». И закричал во всю мочь:
— Сюда! Бандиты! На помощь!..
— Молчать, собака! — приставив к животу Артемова пистолет, прорычал один из нарушителей. Другой пытался зажать ему рот. Артемов вырвался, резким ударом по руке вышиб у одного пистолет, второго свалил на землю. Но подскочил третий и набросился на Артемова. Они покатились по земле…
Будто сквозь сон услышал Артемов голос своей жены Ксении: «Алешенька, мы здесь. Мы пришли…» Артемов с трудом приоткрыл глаза и увидел людей в зеленых фуражках…
Как-то ранней весной чуть свет отправился Алексей Васильевич на свой участок. На душе было радостно: вчера пришло письмо от сына Александра. Он летчик, служба идет отлично, уже получил две благодарности от своего командира. И у младшего сына Ефимки тоже все хорошо — его, кочегара паровоза, на днях избрали секретарем комсомольской организации.
Замечтался отец, но все же пограничника, идущего с ведром под соснами, заметил. Не удивился: в здешних местах пограничники частые гости. Сам начальник заставы наведывается к обходчику, да и Артемов на заставу по делам заходит. Потому и не сразу окликнул он пограничника с ведром. Может, солдату в речушке воды надо набрать. Но все же присмотрелся к нему повнимательнее: что-то походка у солдата какая-то настороженная, неестественная.
— Куда идете, товарищ? — как бы между прочим спросил Артемов.
— А тебе, старик, какое дело? Чего это ты к пограничнику с вопросами лезешь? — сердито, вопросом на вопрос ответил неизвестный.
«Да пограничник ли он?» — встрепенулся Артемов.
— Документы есть? — спросил он и загородил прохожему дорогу.
— Ну и привязчивый ты, право… — криво усмехнувшись, ответил тот и полез в карман. — Документы так документы, это можно…
И дуло револьвера внезапно появилось перед глазами Артемова.
— Руки назад! Одно слово — и отправлю в рай… Выводи из леса, быстро!
Алексей Васильевич схватил нарушителя за горло. Тот начал задыхаться, выронил револьвер.
— Выпусти, все отдам… Сколько хочешь? Тысячу, пять тысяч…
— Нет, это ты, паскудина, напрасно!.. — сказал Алексей Васильевич. Он привел нарушителя на заставу…
Мы рассказали лишь о двух случаях из жизни Алексея Артемова. А ведь он, пятидесятипятилетний человек, до войны задержал более сорока лазутчиков.
И вот в маленькую железнодорожную будку пришла большая радость: правительство высоко оценило заслуги старого железнодорожника, его мужество в охране государственной границы. Алексей Васильевич был удостоен двух наград — ордена Ленина и ордена «Знак почета».
МАТЬ
Жизнь никогда не баловала ее ни беззаботной юностью, ни легким куском хлеба, ни праздным времяпрепровождением даже в первые годы замужества.
С Алексеем Артемовым, путевым обходчиком, Ксения Петровна связала свою судьбу в 1911 году, а через два года у них родился сын Саша. Трудно было молодому железнодорожнику прокормить семью: жили впроголодь, и Ксении Петровне довелось ходить к помещику стирать белье, выполнять тяжелую работу.
Лишь после революции семья Артемова почувствовала облегчение: народное государство помогало, как могло. Алеша был на диво заботливым мужем, жили они душа в душу.
Много лет прожила Ксения Петровна с мужем в маленьком домике недалеко от станции Кривин. Воспитывала детей, помогала в работе мужу — часто за него обходила участок. Неказистая, щуплая на вид, среднего роста, она тем не менее была крепкой, физически развитой. А все потому, что любила спорт. Будучи уже матерью пятерых детей, она сдала нормы на значок ГТО второй ступени и выполнила нормативы снайперского стрелка.
— А что, — полушутя-полусерьезно говорила Ксения Петровна, — не только пеленки стирать нам да с кастрюлями возиться… Не хочу от мужа отставать.
И она действительно не отставала. Не отставала и как помощница пограничников: с ее помощью было задержано восемь нарушителей границы.
Вот что рассказывает сама Ксения Петровна о том, как она задержала одного из этих восьми.
— Едва стало рассветать, пошла я через железнодорожную линию в лес сучьев набрать, чтобы завтрак приготовить. Иду, гляжу: метрах в двадцати от меня сидит под деревом женщина. На голове красная косынка. Лицо красивое, выхоленное. Мне показалось, что я ее где-то встречала. «Кажется, учительница из соседнего села», — подумалось мне. По привычке спросила у женщины, куда в такую рань идет. В ответ она замотала головой и что-то промычала.
«Ты что, немая?» — спрашиваю, а у самой сердце неспокойно стучит. Тогда она снова: «М-гу, м-гу-гу», — и кивает головой. «Документы давай!» — не отстаю от нее, но вижу, что она рассердилась, замахала руками: чего, мол привязалась к немой — и пошла своей дорогой. «Стой! — кричу. — Стой!» А она — ноль внимания. Идет себе и идет.
Ну, думаю, не уйдешь от меня, не на ту напала. Немая так немая, но документы нужно с собой носить, коль у самой границы прогуливаешься.
Откуда ни возьмись, широким шагом к нам идет мой Сашко, старший сынок.
«Обождите, мама, — решительно сказал он. — Я ей сейчас развяжу язык».
Подбежал он к ней, схватил за рукав и повернул к себе лицом. «За мной, — командует, — за мной следуйте!» Словом, отвели мы ее на заставу. И что вы думаете: «немая» оказалась даже очень говорящей и была она агентом одной из иностранных разведок.
ДЕТИ
— Ребята, на репетицию! — громко позвал руководитель драматического кружка. Вечером девятый класс ставил на школьной сцене «Евгения Онегина», и сейчас предстояла генеральная репетиция.
Роли свои ребята вызубрили добросовестно. Нина играла Татьяну. В роль она вошла быстро, но вот беда: не получался у нее плач.
— Не выйдет у меня… Не умею я плакать… — доказывала она руководителю кружка. Но тот был неумолим: лучше Нины, по его мнению, никто эту роль не сыграет. И она мучилась, терзалась выдавливая из себя слезы, которые, как на зло, не появлялись.
После репетиции Нина отправилась домой. Идти надо через лес знакомой, давно исхоженной тропинкой. Нет, она пойдет другой дорогой, через чащу, чтобы там еще и еще раз повторить свою роль и постараться все же заплакать так, как это у Пушкина: «И слез ручей у Тани льется из очей». К тому же здесь, в лесу, нет этих школьных насмешников и можно по-настоящему перевоплотиться в свою героиню.
— Чего плачешь, девушка? — вдруг за высоким кустом послышался чей-то голос. А может, просто почудилось? Нет, перед ней незнакомый человек.
— Разве я плачу?.. Я так… декламирую… Нет, не декламирую… — с притворными слезами поправилась Нина, — у меня нога болит… Ушибла…
— Может, помочь тебе, а?
— Нет, сама пойду… Мне близко… — И нарочито хромая, Нина пошла дальше. Между тем у нее закралось сомнение: что делает этот человек в лесу? Она заметила, как незнакомец, сев под деревом, начал переобуваться. Видать, ноги натер — значит, издалека идет…
Когда незнакомец скрылся из виду, Нина помчалась домой. Но там, кроме младшей, восьмилетней сестренки Лены, никого не было.
— Беги на заставу!.. Скажи начальнику, что в лесу… Только быстро!
Нина верила в свою сестренку-первоклассницу: уже не раз Лена, заметив где-либо незнакомого человека, прибегала домой и взволнованно кричала: «Мамо, тато, чужой!»
Нина вернулась в лес. Прячась за густым орешником, она следила за каждым движением неизвестного. Видела, как он что-то извлек из-за пазухи и спрятал под кустом, потом снял с себя телогрейку и зачем-то вывернул наизнанку рукава…
«Почему же так долго нет Леночки? — терзалась Нина. — Неужели подведет?.. Ох, скорее бы, скорее!..» Она вся раскраснелась, сердце неистово билось, ноги и руки были исцарапаны сухими ветвями.
Неожиданно за кустами раздался лай овчарки, прозвучало: «Стой!». Сквозь густые ветви Нина увидела начальника заставы.
…Ребята волновались. Через полчаса открывать занавес, а Нины все еще нет. Не откладывать же спектакль, тем более, что зал уже переполнен родителями, учащимися, пограничниками, пришедшими в гости. Чтобы оттянуть время, старшеклассники крутили пластинку за пластинкой.
Вдруг сквозь мелодию вальса в зале прозвучало:
— Идут!.. Идут!..
В дверях появился начальник заставы, а с ним Нина. Командир поднялся на сцену, и зал в одно мгновение замер.
— Дорогие товарищи, — сказал он, — я прошу извинить, что Нина Артемова задержалась. У нее, если можно так выразиться, проходила генеральная репетиция перед выходом на сцену… Одним словом, она сегодня здорово помогла пограничникам: с ее помощью мы задержали нарушителя. Спасибо тебе, Нина!
Зал бурно аплодировал отважной школьнице, а она, смущенная, сошла со сцены и побежала в комнату, где ее с нетерпением ожидали школьные артисты.
…Ефимке еще не было полных пятнадцати, когда он стал работать кочегаром на паровозе. Был он рослым, сильным пареньком и очень завидовал своим сестренкам: они имели уже по нескольку задержанных нарушителей границы.
Но наконец-то повезло и ему…
Ефимка сидел в тени деревьев, отдыхал. Мимо прошла какая-то женщина. Прошла, не обронив ни одного слова. Ефимка присмотрелся, одежда у нее показалась ему странной — слишком уж длинная, почти до пят, юбка. Да и шла она каким-то широким мужским шагом.
Парень долго следил за прохожей, не выдавая себя. У самой развилки дороги, километрах в пяти за селом, незнакомка бросилась в рожь…
Вскоре Ефимка привел сюда пограничников. Рожь стояла густой стеной. Обнаружить здесь нарушителя было нелегко. Но все же неизвестная была задержана.
И как же удивился Артемов-младший, когда узнал, что то была вовсе не женщина, а переодетый в женское платье мужчина!
— Эка важность, — недовольно сказал Ефимка, когда Сашко рассказал об этом случае в семье. — Кабы я его поймал, а то пограничники взяли… Я только всполошил лазутчика, лишней работы задал… Ты, Сашко, лучше про свой «улов» расскажи… За месяц аж шесть «карасей» поймал, да еще каких…
Да, Сашко считали на заставе настоящим пограничником. Однажды в полночь Сашко и Ефимка возвращались домой из клуба — ходили на танцы. Ночь была темная, дождливая.
Выйдя из лесу, братья во тьме увидели движущиеся навстречу две человеческие фигуры, сошли с дороги. Александр окликнул встречных:
— Кто такие? Небось заблудились?..
В ответ грянул выстрел. Пуля просвистела над головой Александра. Он велел Ефимке немедленно сообщить на заставу, а сам, прячась за деревьями, пошел следом за незнакомцами.
Вскоре прибыли пограничники, и Александр вместе о тревожной группой упорно преследовал незваных гостей. И они были схвачены. У них обнаружили рацию, шесть пистолетов и взрывчатку…
Александр Артемов задержал и обезоружил еще до поступления в школу военных летчиков 79 нарушителей границы и был награжден орденом Красной Звезды.
Уже будучи в армии, он писал отцу:
«Мы еще, батько, повоюем: ты там, на далекой железнодорожной станции, а я в воздухе. Враг же у нас один, общий».
…В самый канун войны каменец-подольская областная газета «Червонный кордон» писала:
«На крепкий замок закрыты наши советские рубежи. Их бдительно охраняют славные пограничники и их верные помощники — рабочие и колхозники, пламенные патриоты социалистической Родины. Советские патриоты распознают врага, как бы он ни маскировался. Семья путевого обходчика Алексея Васильевича Артемова имеет 170 задержаний нарушителей границы…»
Вот, дорогой читатель, о чем расскажет тебе поблекшая от времени фотография, которая хранится в Музее пограничных войск на Большой Бронной.
Почти четверть века уже минуло с тех пор. Где же сейчас эта семья, живы ли отец, мать, где их дети?
Недавно одному из авторов этого очерка удалось разыскать старшего сына Артемовых — Александра Алексеевича. Проживает он во Львове, работает на заводе автопогрузчиков.
…Дверь открыл уже немолодой человек, среднего роста, с серебристым инеем на висках.
— Как, неужели через столько лет обо мне вспомнили? — в его глазах блеснуло чувство сдержанной благодарности.
А уже через полчаса, удалив своего назойливого и любопытного внука в другую комнату, он начал рассказывать.
— Вы спрашиваете о судьбе нашей большой семьи? Я, как вы уже знаете, был в армии, когда началась война. Семья со станции Кривин эвакуировалась в село Воскресенск Саратовской области. Отец Алексей Васильевич и там работал путевым обходчиком. Погиб он в мае 1943 года при исполнении служебных обязанностей. Мать моя Ксения Петровна с младшими сестрами Аней и Леной весной 1944 вернулась из эвакуации в свой пограничный домик, где мы жили до войны. Сейчас она, кстати, гостит здесь, во Львове, у младшей сестры Лены, хотя постоянно проживает в Здолбунове на Ровенщине вместе со старшей дочерью Ниной.
С 1942 по 1945 год Нина Алексеевна находилась в рядах Советской Армии, была зенитчицей. А ныне она работает оператором в вагонном депо. У нее своя семья. Брат мой Ефим всю войну был на фронте. Командир танка «Т-34», он сражался за Днепр и Харьков, за Донбасс и Сталинград. В одном из боев на подступах к волжской твердыне Ефим пал смертью героя.
— Ну, а вы-то, как ваша жизнь сложилась?
— Да что о себе говорить… Был комиссаром эскадрильи истребителей. В первый день войны, 22 июня, на своей «чайке» мне удалось сбить три фашистских самолета. В тот же день и меня сшибли… Ранен был, но, как говорят, жив-здоров. Правда, не очень здоров — у меня вторая группа инвалидности. Но еще тружусь, не могу без дела. Самым счастливым для меня был день, когда в числе группы летчиков сам Михаил Иванович Калинин вручал мне орден Красного Знамени… Да вот, посмотрите…
И Александр Алексеевич показал фотографию, на которой «Всесоюзный староста» после вручения наград беседовал с летчиками — героями первых дней Великой Отечественной войны. Среди них со шпалой в петлице и двумя орденами на груди стоял Александр Артемов, простой парень, некогда слывший отважным следопытом.
Простым он остался и сейчас: удивительно душевным и разговорчивым, с тем же глубоким взглядом больших серых глаз. Только лицо пробороздили мелкие морщинки. Что ж, время, суровое тревожное время наложило свой отпечаток.
Жизнь разбросала по свету эту большую и отважную семью. Но ни время, ни тяжелые испытания не убавили значения ее благородного подвига.