Рон шел за Гарри и Альбусом между множества столов и кабинок, мимо множества лиц. Внутри было неспокойно, как перед большой бурей. Или же после нее...
Ну конечно, он ведь впервые попробовал, что значит быть волком и человеком одновременно. Нет, не так, как при аконитовом зелье, когда у тебя тело волка, а разум человека. С заклинаниями Теодика Манчилли все было совсем не так. Словно два разума — волчий и человеческий — поместились вместе, в один момент, и действовали сообща. Сила и разум, способности зверя и аналитический ум человека — это было... удивительно. Если бы его просили описать свое состояние, он бы не смог... Если бы попросили повторить, он бы не колебался... Потому что в тот момент он чувствовал себя самой неординарной личностью из всех существующих. Он чувствовал себя личностью...
Наверное, подобное должно случаться, если ты вновь попадаешь в этот мир — мир Гарри Поттера. Ведь это же просто замкнутое общество талантливых, необычных людей... Династия Поттеров, которой было бы по силам взять в руки весь магический мир.
Рон усмехнулся своим мыслям, молча следуя за Гарри — нервничавшим, переживающим, взволнованным. И это его крест — крест Гарри. Он всегда будет переживать за свою семью, за своих близких, потому что жизнь многое ему дала. Многое он заслужил сам, но все это он должен защищать и хранить. Но сейчас ему явно легче, чем много лет назад, когда он только начинал создавать этот круг, это общество непростых магов.
Тогда он был один. Нет, с ним было Золотое трио, само по себе явление неординарное. Золотое трио, по которому Рон иногда тосковал. Редко, но тосковал.
А теперь? Гермиона (Рон быстро закрыл глаза, отметая этот образ — не время и не место), Роза и ее друг Тео, Тедди Люпин, Альбус (с его внутренним общением с мертвыми волшебниками), Ксения (Роза очень подробно писала о том, что же такое целитель душ), Джеймс (хоть один ловец из Поттеров подался в большой спорт) и, конечно, Скорпиус Малфой...
Не зря здесь так гулко бьется сердце... Это просто магнетизм, это атмосфера мира, где никогда нет абсолютного покоя, как там, в горах, у камина, где были лишь они, музыка и темное безлунное небо.
Сара. Ты поправишься, и мы уедем обратно, мы вернемся туда, где было так спокойно, где сердце дремало, не принося боли и беспокойства... Потому что сейчас оно разбужено, оно бьется в груди, пробуждая все то, что так долго хотелось забыть...
— Туба...
Рон вздрогнул, когда Гарри заговорил, едва открыв дверь в кабинет — когда-то в этом кабинете сидел Кингсли. Из-за стола поднялся знакомый Рону волшебник: он подал руку Гарри, а потом — с легким удивлением — и Рону.
Ну да, неожиданное мое появление, бывает...
— Что...?— мракоборец явно испытывал легкое изумление от встречи.— Ты же уехал...
— Здравствуйте, мистер Туба!— Альбус радостно кинулся к мужчине и потряс его руку. Рон усмехнулся: эта маленькая неординарная личность явно игнорировала всякую субординацию.
— Моя дочь и невестка похищены, мой старший сын, судя по всему, тоже,— Гарри тяжело прикрыл глаза, и Рон даже готов был кинуться его утешать. Но ведь Гарри Поттеру не нужны утешения. Столько из уже было в его жизни. Ему просто нужна помощь...
— Садитесь, рассказывайте,— Туба обошел стол, выглянул в коридор и кого-то позвал. Вошли трое мракоборцев — мужчина и две женщины.— Рассказывайте все, что знаете.
Гарри не стал садиться — прислонился к стене, сложив на груди руки.
— Я есть хочу...
Рон вздрогнул от этого тихого голоса возле него. Альбус стоял подле. Его зеленые глаза из-за стекол странно-знакомых очков (Мерлин, ты издеваешься?) смотрели с просьбой.
— Я давно не ел, а папа...— мальчик кивнул на отца, который старался изложить все то, что уже знал о похищении девушек и Джеймса. Хотя Рон и не говрил этого, но он почему-то был уверен, что эта странная Элен вовсе не похищала Джеймса. Наверное, это было следствием звериного чутья, что после превращений было еще сильно.
Мракоборцы иногда задавали какие-то вопросы Гарри, который показался вдруг старым и усталым. Наверное, это просто свет так упал на его лицо...
— Идем,— кинвул Рон, понимая, что не стоит уводить мальчика от отца, но просящий взгляд Альбуса не оставлял его в покое.— Мы в кафе,— шепнул он, когда поймал на себе взгляд Гарри. Вот как — даже в такой ситуации он следит за Альбусом. Правильно: слишком часто его дети куда-то пропадают...
Гарри на миг задумался, а потом кивнул, снова возвращаясь к своему рассказу.
— Я тебя помню,— Альбус шел по коридору, прекрасно зная, где тут находится кафе.— Все тебя помнят.
Рон кивнул — а что он мог ответить?
— И маму тоже.
Он вздрогнул и почти остановился, потому что слова мальчика заставляли сердце замирать, а потом снова пускаться вскачь.
Джинни... Вот твой сын, твоя плоть, в одиннадцать лет личность такая яркая, какой не был его отец в эти годы. Он станет великим волшебником, этот Альбус... Ты должна гордиться им. Как Сара гордится Берти...
— Берти никогда не говорила о тебе...
Рон вздрогнул в очередной раз и остановился, глядя прямо в яркие зеленые глаза.
— Прекращай,— пробормотал Рон, отводя взгляд и открывая дверь в министерскую столовую.
— Прости, я не специально...— пожал худыми плечами Альбус, устравиаясь на высоком стуле и улыбаясь официантке, словно старой знакомой.— У меня это иногда непроизвольно получается... Дедушка Альбус говорит, что мне еще нужно научиться все это контролировать...
Рон криво усмехнулся, рассматривая меню. Он тоже был голоден — как всегда после превращений.
— Как там поживают дедушка Альбус и Снейп?
— Дядя Северус?— улыбнулся Ал. Официантка приняла их заказ, где преобладали мясо и сладости.— Он сказал, память — это как головоломка, как картинка с паззлами...
— Это к чему?
— Не знаю, просто я запомнил. И дедушка Альбус тоже был с этим согласен... Что из картинки можно вынуть несколько кусочков и оставить пустоты. Или же поменять картинки местами... Или заменить правильную картинку на неправильную... Это, наверное, ужасно интересно... Как в легилименции, только легилимент ничего не меняет и не вынимает: он притягивает, словно рассматривает кусочек памяти под лупой, а потом отпускает, и берет другой кусочек...
Рон молчал, потому что ему было сложно говорить с этим мальчиком — почти полной копией своего отца. Копией того детства, которое так давно прошло...
— Если хочешь что-то спросить, спроси,— Ал откусил почти половину от своего яблочного пирожка.
— С чего ты взял, что я что-то хочу спросить?— Рон почувствовал легкое раздражение, но сдержал его.
Мальчик пожал плечами, а потом улыбнулся, глядя куда-то за плечо Рона:
— Дирк! И папа!
Рон обернулся и сразу понял, что что-то опять случилось. Даже не поесть спокойно...
— Что с Джеймсом?
Гарри мотнул головой, словно старался отдышаться и что-то понять. Вдруг слабая тень улыбки мелькнула на его лице:
— Ее нашли... Лили нашлась.
— Где?— Рон вскочил, не веря в то, что все скоро закончится. Раз Дирк здесь, раз Гарри может улыбнуться, значит, все хорошо?
— Она в больнице Святого Мунго,— улыбка погасла на лице Гарри Поттера, и Рон только тут заметил, как подрагивают его руки.— Она жива,— он погладил по голове взволнованного Альбуса.— Больше пока ничего не знаю. Дирк принес письмо от Джеймса. Думаю, с ним тоже все хорошо, но это письмо сейчас проверяют мракоборцы.
— А Ксения?— робко спросил Альбус, с надеждой глядя на отца.
— Она тоже найдется,— Гарри попытался снова улыбнуться.— Я в больницу. Рон...— казалось, Гарри забыл, как произносится это имя, но Рон его вполне понимал.
— Я пойду искать Малфоя и остальных... Я все им скажу,— Рон потрепал Гарри по плечу — словно не было четырех лет отчуждения. Как оказывается все просто, если твое сердце бешено колотится, если вокруг — неизвестность и тревога... Даже тот миллион вопросов, что они так и не задали друг другу, сейчас отошел на второй план.
— Встретимся в больнице. Идем, Ал...
Рон проводил Поттеров взглядом, завернул в салфетку остатки своего обеда, кинул на стол монеты и направился в Атриум.
Сара, прости. Я скоро тебя навещу... Я скоро снова стану спокойным, мое сердце снова будет тихим, медленным. Твоим.
16.11.2009
Часть пятая. Глава 1. Джеймс Поттер.
Он как-то рассеянно обвел глазами гостиную — эту сцену какого-то странного спектакля, который все сильнее становился похожим на трагедию. С жертвоприношением.
Ксения, казалось, спала, но это был какой-то бессознательный сон, пугающий. Все, что с ней происходило с тех пор, как он ее здесь увидел, было пугающим. Откуда? Как? Что с ней?
Где Лили?!
Рядом стоял Тео — эта тень невозмутимости и спокойствия, часть которого, пусть малая, но передавалась Джеймсу, хотя ему казалось, что время остановилось и кровь застыла в жилах. От ужаса.
Лиана. Она была между Грегори и Малфоем, чуть растерянная, чуть напуганная. Она пришла вместе с Ксенией и Скорпиусом. Где они нашли его жену? У Паркинсона, куда должна была отправиться МакЛаген? Или не она? У Джеймса уже все смешалось в голове: время, год, действия…
Малфой. Он был пугающе бледен, бледнее обычного, с еще более пугающими тенями под ледяными глазами. Он словно весь замерз — и не мог смотреть на Ксению. Кулаки его то сжимались, то разжимались. И впервые за все время, что Джеймс его знал, Малфой казался бессильным — именно вот из-за этих его кулаков.
Донг все еще прижимался к коленям Скорпиуса. Кажется, он нашел на брюках хозяина пятно, потому что всеми силами пытался его оттереть. Глупый эльф! Воскресший из пепла, как феникс. Значит, не все еще так плохо... Ксения тоже здесь…
Где же ты, Лили?
Элен. Поттер мимолетно остановил на ней взгляд. Ловко она сбежала из-под палочки отца, да еще и его самого, Джеймса, прихватила. Неглупая и напуганная. Так вот кто стал первой девушкой Малфоя, о которой он так мало рассказывал. Вот он — ключ ко всему, и она заговорит, потому что они ее заставят. Хотя, кажется, она и сама тоже жертва — иначе что с ее памятью, где не было больше Малфоя? Его стерли.