Последней моей мыслью перед тем как упасть в объятия Морфея было сожаление, что я все же поторопился отправить домой Соян.
Внутренний хронометр не подвел: проснулся я ровно в половине шестого. На гимнастику и контрастный душ ушло как раз полчаса, и оставался еще час в запасе до появления лейтенанта Кыдыева. Сориентировавшись по карте города, я шагнул сначала на мостовую напротив гостиницы, благоразумно выбрав для этого щель между киосками «Мороженое» и «Пиво — воды», еще закрытыми в столь ранний час. На сей раз переход прошел намного легче: может быть, из-за короткого расстояния, а может, я просто начал привыкать к такому способу перемещения в пространстве. К хорошему, говорят, быстро привыкают. Во всяком случае, меня не вырвало и почти не затошнило.
Отдышавшись, я сделал следующий шаг, опять же в знакомое место и как можно ближе к нужной улице — на газон парка недалеко от республиканского управления криминальной милиции. Но дальше дело пошло хуже. Я не знал особенностей рельефа города, а без этого переход мог закончиться для меня весьма плачевно. Я например мог материализоваться по колени вмурованным в асфальт или наоборот, грохнуться с высоты второго-третьего этажа. Я вышел из парка на проспект прямо к трамвайной остановке. И вовремя! Мягко подкатил серебристо-синий вагон с большой оранжевой цифрой «11» на борту. Я вспомнил карту и убедился, что маршрут его пролегает в одном квартале от дома Тудегешевой.
В результате я оказался на месте даже раньше, чем рассчитывал. Как и следовало ожидать, сейчас возле пятиэтажки с номером «17» торчала лишь одна машина наблюдения с двумя оперативниками внутри. Оба что-то сосредоточенно рассматривали, невидимое снаружи за приборным щитком.
Я вышел из-за угла дома и, не таясь, пошел прямо на них. Парни заметили меня, когда до машины оставалось с десяток шагов. Тот, что сидел рядом с водителем, пристально уставился на меня, потом поднес к губам черный пенал рации, и в этот момент я ударил его по глазам. Психокинетическая атака может быть и смертельной, но чаще ее все-таки применяют для того, чтобы временно нейтрализовать или обескуражить противника.
Парень дико заорал и выпустил рацию, схватившись руками за лицо. Его напарник тоже не успел ничего предпринять, временно совершенно оглохнув и потеряв интерес к окружающему. Теперь у меня было достаточно времени осуществить задуманное.
Весь первый этаж дома занимал большой универмаг образца семидесятых годов двадцатого века, поэтому, сделав нехитрый подсчет, я направился к третьему подъезду, поглядывая на окна четвертого этажа, закрытые горизонтальными жалюзи. В последний момент мне показалось, в окне спальни кто-то слегка раздвинул планки и там мелькнул заинтересованный взгляд, но обычного потока внимания я не ощутил и решил, что померещилось. Сканировать квартиру я по очевидным соображением не стал, опасаясь вспугнуть Тояну. Сам же, как только покинул теплый салон трамвая, активировал ментальный щит и перестал «фонить» на всех диапазонах.
Электронный замок на двери подъезда, к счастью для меня, оказался сломанным — не пришлось тратить на него время. Бесшумно взбежав на площадку четвертого этажа, я остановился рядом с простой темно-желтой деревянной дверью с привинченной к ней круглой биркой с цифрой «44».
Это могло бы показаться смешным, но я не знал, что делать дальше! Звонить, стучать, объявлять «милиция!» — все это никуда не годилось в данной ситуации, потому что там, за дверью затаилась не обычная девушка, а монстр, неуловимый и смертельно опасный. И как он поведет себя, неправильно расценив мои действия, не знал даже я.
И опять же все произошло совсем не так, как я себе представлял. Едва я оказался перед дверью квартиры, она открылась, и я увидел на пороге невысокую черноволосую девушку в длинном атласном халате, расшитом по зеленому фону красными и желтыми цветами. Я взглянул в ее удивленные чистые глаза цвета лесного ореха и понял, что ошибся.
Да, это несомненно была Тояна Тудегешева. Совпадало все, вплоть до крохотной родинки на правой щеке возле носа, но это была другая женщина! В тот момент я мог бы дать руку на отсечение в подтверждение своего ощущения, но ведь чувства к протоколу не пришьешь!
— Здравствуйте, — голос у Тояны оказался низким и в то же время очень мелодичным. — Вы кто?
— Капитан криминальной милиции Кротов, — я предъявил удостоверение. — А вы…
— Татьяна Михайловна Тудегешева.
— Да. Здравствуйте. — Я решительно не знал, как себя вести. — У меня к вам серьезный разговор, Татьяна Михайловна. Разрешите войти?
— Конечно, проходите. — Она отступила в сторону, пропуская меня в прихожую, не удержалась и выглянула на лестничную клетку, потом захлопнула дверь и прошла мимо меня в комнату. — Идите за мной.
Я оказался в гостиной, обставленной старомодной мебелью тяжелых угловатых форм. Посреди комнаты стоял большой круглый стол на толстых резных ножках, застеленный тоже старинной вышитой скатертью с бахромчатыми кистями по краям. В центре стола возвышалась двухэтажная стеклянная ваза с фруктами, накрытая узорчатой прозрачной салфеткой, а рядом — тоже стеклянная пепельница в форме цветка кувшинки.
Тудегешева уселась за стол на массивный деревянный стул с высокой спинкой и жестом указала мне место напротив.
— О чем же вы хотели со мной поговорить, господин капитан? — Она достала из кармана халата пачку дамских сигарет «Vogue» и изящную зажигалку в виде фигурки русалки. — Вы курите?
— Нет. Бросил. — Я сел на точно такой же древний стул. — Татьяна Михайловна… или, может быть, Тояна?..
— Может быть. Вы много обо мне знаете, — она хмыкнула и не без форса закурила.
— К сожалению, далеко не все, чего бы хотелось.
— Смелое заявление!
— Стараюсь… Так вот, Тояна, вопрос первый: где вы пропадали последние три года?
— Что значит «пропадала»? — Тудегешева выглядела крайне удивленной. — Я уже три года живу здесь, в этой квартире, с тех пор как вернулась из Сибирска.
— Вы ведь работали в «Сибинвестбанке», кажется?
— Да…
— И были замужем за неким Хилевичем?
— Да, была. Я развелась с ним три года назад, после того как по его милости меня вышвырнули из банка! — Тояна возмущенно вскинулась и выпрямилась на стуле. — Он оказался полным ничтожеством! Он…
— Успокойтесь, все это в прошлом, — примирительно поднял я руки. — Лучше ответьте на другой вопрос: три года назад, когда вы вернулись сюда, вы поехали на турбазу «Катунь», и там с вами произошло несчастье? Вас даже посчитали пропавшей без вести.
— Не может быть! Вы что-то путаете, — решительно запротестовала Тудегешева. — Я действительно была в «Катуни», знакомые пригласили отдохнуть и развеяться. Я провела там десять или двенадцать дней, правда хорошо отдохнула, и вернулась в город. Надо было устраиваться на работу.
— И где же вы трудитесь?
— Экономистом в столичном энергоуправлении.
— Неплохое местечко.
— Не жалуюсь… — Тояна явно начала терять терпение. — У вас еще есть вопросы?
— Нет. Но есть очень важная для вас информация, — я посмотрел на часы: до начала операции Бийчанинова оставалось минут двадцать, если только он не приехал раньше и не обнаружил своих наружников в интересном положении. Я специально сделал паузу, наблюдая за реакцией Тудегешевой, но девушка вела себя так, будто ни о чем не догадывалась, или же очень умело скрывала это. — Вас подозревают в организации или, как минимум, в сознательном попустительстве двух убийств!
— Что?! Меня?! Почему?.. За что?.. — Тояна совершенно растерялась, и я невольно подумал, что она действительно не знает ни о каких убийствах.
— Несколько дней назад в Сибирске были убиты два человека, оба — ваши хорошие знакомые и даже, наверное, близкие знакомые.
— Кто?
— Ильхан Амиев и Витковский…
— Кирилл?!..
— Кирилл Константинович, управляющий того самого банка, откуда, по вашим словам, вас вышвырнули. — Я в упор посмотрел на Тудегешеву. — А Ильхан, по свидетельству некоторых, вас публично оскорбил когда-то. Вот и выходит, что мотив для убийства налицо — месть. Серьезный, между прочим, мотив.
— Я никого не убивала! — Тояна вскочила, швырнув недокуренную сигарету в пепельницу. — И я вас очень прошу, господин капитан, уходите!
— Хорошо, я уйду, — я тоже встал, — но имейте в виду, через пятнадцать… нет, десять минут сюда нагрянет опергруппа с приказом взять вас под стражу по подозрению в двойном убийстве. И тогда разговор пойдет уже в другом месте и в другом качестве.
— Я никого не убивала! — девушка в отчаянии сжала кулачки, на глазах выступили слезы, и я почти поверил, что она говорит правду. Почти.
— Допускаю, что не вы сами. Это может быть ваш сообщник, друг-приятель, которому вы рассказали в приступе оскорбленного самолюбия о своих злоключениях, и парень решил отомстить за вас.
— У меня нет никакого парня. И не было с самого возвращения, — глухим голосом произнесла Тояна, в бессилии опустив руки. — Делайте, что хотите. Больше мне сказать нечего.
— Жаль, что разговора у нас не получилось, Татьяна Михайловна, — сказал я и вышел в прихожую.
Тудегешева так и осталась стоять возле стола, невидяще глядя мне вслед.
Я прикрыл за собой входную дверь, посмотрел на часы — без пяти минут семь — и решительно шагнул в номер гостиницы. Едва отдышавшись от перехода, услышал стук в дверь — лейтенант снова оказался точен и вдобавок хорошо воспитан.
— Денис Анатольевич, — начал он с порога, — у вас в Сибирске опять труп!
— Чей? Когда? — Возникло ощущение, что меня только что профессионально обвели вокруг пальца.
— Ваш друг майор Ракитин передал, — с готовностью докладывал Акай, — что сегодня рано утром найдено тело некоего Есаулова Игоря Федоровича, генерального директора объединения «Сибирьгеология».
— Где?
«Как кутенка несмышленого провели! Доктор Ватсон отдыхает, блин!»
— В каком-то доме отдыха. «Синий утес», кажется…
— Как он умер?