А здесь? Разве таким убийством можно гордиться? И что скажут в Клубе?
Эта мысль привела Фрелейна в ужас. Клуб был его заветной мечтой. А отпусти он сейчас девчонку живой, ему все равно придется стать жертвой и все равно останется еще четыре охоты. Продвигаясь такими темпами, он рискует никогда не попасть в Клуб.
Он повернул назад, сделал было пару шагов, потом неожиданно для себя самого остановился.
– Разрешите? – спросил он.
Джанет Патциг подняла на него безрадостные голубые глаза, ничего не ответив.
– Послушайте, – начал Фрелейн, садясь рядом с девушкой. – Если я вам буду надоедать, то вы только скажите, и я уйду. Сам-то я из провинции, приехал в Нью-Йорк по делам. Просто захотелось поболтать с девушкой. Если вы против, то я…
– Мне все равно, – ответила Джанет Патциг без всякого выражения.
– Бренди, – бросил Фрелейн подошедшему официанту. Бокал девушки был еще наполовину полон.
Фрелейн взглянул на Патциг и почувствовал, как забилось сердце. Подумать только – выпивать с собственной жертвой!
– Меня зовут Стентон Фрелейн, – представился он, понимая, что это не имеет никакого значения.
– Джанет.
– Джанет, а дальше…
– Джанет Патциг.
– Очень приятно. – Фрелейн старался говорить как можно беззаботнее. – Скажите, Джанет, а что вы делаете сегодня вечером?
– Сегодня вечером меня, наверное, убьют, – безучастно ответила она.
Фрелейн внимательно посмотрел на девушку. Знает ли она, кто он? Насколько он мог судить, пистолет она прятала под столом. Он переменил позу – так, чтобы рука была поближе к оружейному карману.
– Вы – жертва? – делано удивился он.
– Нетрудно догадаться, – ответила она с горькой улыбкой. – Поэтому вы бы лучше ушли – зачем вам получать пулю, предназначенную мне.
Фрелейн не мог понять, почему она так спокойна. Самоубийца? Может, ей в самом деле на все наплевать? Или так уж хочет умереть?
– Но у вас же есть сыщик? – На этот раз удивление его было искренним.
– Нет.
Она посмотрела ему прямо в глаза. И Фрелейн увидел то, чего раньше не замечал: она была очень хороша собой.
– Я дурная, испорченная девчонка, – произнесла она задумчиво. – Почему-то решила, что мне нравится охота, и зарегистрировалась в МЭК. А убить… убить не смогла.
Фрелейн сочувственно покачал головой.
– Но я, разумеется, продолжаю оставаться участником Игры. И теперь, хотя я не выстрелила, я стала жертвой.
– Почему же вы не наняли сыщиков? – спросил он.
– Я никого не смогу убить, – пожала она плечами. – Просто рука не поднимается. У меня даже пистолета нет.
– Храбрый же вы человек, – поежился Фрелейн, – сидите здесь, на открытом месте.
Такая глупость его поражала.
– А что делать? Ведь от охотника не укрыться. И потом, у меня нет таких денег, чтобы куда-то уехать.
– Когда речь идет о спасении… – начал Фрелейн, но она перебила его.
– Нет, это дело решенное. Надо расплачиваться за свое легкомыслие. Когда я держала свою жертву на мушке… когда я поняла, как легко можно… убить человека…
Она взяла себя в руки.
– Не будем о плохом, – сказала Джанет и улыбнулась.
Улыбка ее очаровала Фрелейна.
Они разговорились. Фрелейн рассказал ей о своей работе, она – о себе. Оказалось, что ей двадцать два года и она пробовала – правда, неудачно – сниматься в кино.
Они поужинали вместе. Когда же она приняла его приглашение сходить в Гладиаториум, Фрелейн почувствовал себя на вершине блаженства.
Остановив такси – похоже, он все время только и делал, что катался по Нью-Йорку в такси, – Фрелейн открыл перед ней дверцу.
Она села в машину. Фрелейн заколебался. Он мог застрелить ее прямо здесь, сейчас. Более удобный случай вряд ли представится.
Но он сдержался. Подождем еще немного, сказал он себе.
Гладиаторские игры в Нью-Йорке по сравнению с теми, что он видел в других городах, отличались, пожалуй, только более высоким мастерством участников. Программа же не блистала новизной: сначала, как всегда, поединки на мечах, саблях и шпагах (естественно, все схватки продолжались до смертельного исхода). Затем следовали единоборства с быками, львами и носорогами. В заключительном отделении сцены из более поздних времен: бои лучников на баррикадах и поединки на высоко натянутой проволоке.
Вечер прошел изумительно. Провожая Патциг домой, Фрелейн старался скрыть растущее смятение: до сих пор ни одна женщина не влекла его так сильно. И именно эта женщина оказалась его официальной жертвой.
Он не представлял себе, что делать дальше. Джанет пригласила его зайти. Сев рядом с ним на диван, она прикурила от массивной зажигалки и откинулась на спинку.
– Когда ты уезжаешь? – спросила она.
– Точно не знаю, – ответил Фрелейн, – но, наверное, послезавтра.
Она коротко вздохнула.
– Я буду без тебя скучать.
Наступило молчание. Потом Джанет встала приготовить коктейль. Когда она выходила из комнаты, Фрелейн смотрел ей в спину. Пора, подумал он, коснувшись кнопки.
Но момент был безнадежно упущен. Он не мог застрелить ее. Нельзя убить девушку, которую любишь.
Мысль, что он влюбился, потрясла Фрелейна. Он ехал в Нью-Йорк, чтобы убить эту девушку, а вовсе не для того, чтобы жениться на ней!
Она вернулась с подносом и села напротив него, глядя в никуда с тем же пустым, безнадежным выражением.
– Джанет… – решился он. – Я люблю тебя.
Она подняла голову. В ее глазах стояли слезы.
– Не надо, – вырвалось у нее. – Я же жертва. Я не успею дожить до…
– Тебя никто не убьет. Я твой охотник.
Она пристально посмотрела на него, затем неуверенно улыбнулась:
– Ты хочешь меня убить?
– Перестань, – сказал Фрелейн. – Я хочу жениться на тебе.
Джанет очутилась в его объятиях.
– Боже мой! – всхлипнула она. – Это ожидание… я так измучилась…
– Все позади, – успокаивающе шептал Фрелейн. – Ты только представь, как мы будем рассказывать эту историю нашим детям: папа приехал убить маму, а вместо этого они поженились…
Она поцеловала его, потом закурила.
– Давай собираться, – начал Фрелейн. – Прежде всего…
– Постой, – остановила она его. – Ты ведь не спросил, люблю ли я тебя?
– Что?
Продолжая улыбаться, она направила на него зажигалку. Внизу на корпусе виднелось черное отверстие – как раз для пули тридцать восьмого калибра.
– Что за шутки? – крикнул он, вскакивая.
– Я не шучу, милый, – ответила она.
Словно пелена спала с глаз Фрелейна: как он мог считать ее девчонкой? Глядя на нее сейчас, он понял, что ей далеко за тридцать. Каждая минута напряженной двойной жизни убийцы оставила след на ее лице.
– Я не люблю тебя, Стентон, – негромко сказала Патциг, не опуская зажигалку.
Фрелейн всегда дрался до последнего. Но даже в эти истекающие секунды он не мог не восхититься, как блистательно сыграла простушку эта женщина, с самого начала, должно быть, знавшая все.
Он нажал кнопку, и пистолет со спущенным предохранителем оказался в руке.
Чудовищный удар отбросил его на кофейный столик. Из ослабевших пальцев выпал пистолет. Задыхаясь, теряя сознание, он видел, как она внимательно прицелилась для нанесения coup de grâce[4].
– Наконец-то я смогу вступить в Клуб, – услышал он ее счастливый голос, когда она спустила курок.
Счастливчик
Я здесь поразительно хорошо обеспечен. Но не забывайте, что я человек везучий. И то, что оказался в Патагонии, – чистейшее везение. Понимаете, дело тут не в протекции и не в моих способностях. Я очень неплохой метеоролог, но могли послать кого-нибудь и получше меня. Просто мне необыкновенно повезло, и я оказался в нужном месте в нужное время.
Если призадуматься, то сам факт, что армия снабдила мою метеостанцию едва ли не каждым известным людям приспособлением, тоже граничит с чудом. Старались они, разумеется, не ради меня. Военные планировали основать здесь базу. Они завезли оборудование, но позднее им пришлось забросить весь проект.
Но я тем не менее продолжал посылать прогнозы погоды – до тех пор, пока они им требовались.
Зато какие у меня устройства и приборы! Наука всегда меня восхищала. Полагаю, я тоже в некотором роде ученый, но не исследователь, а в этом и кроется разница. Попросите исследователя сделать что-либо невозможное – и он примется за работу, причем непременно добьется успеха. Я их очень уважаю.
По-моему, все началось так. Некий генерал собрал, должно быть, ученых и сказал:
– Парни, нам здорово не хватает специалистов, а заменить их ну никак невозможно. Нужно, чтобы с их работой справлялся кто угодно, даже полный неумеха. Что, нереально? А не придумаете ли вы что-нибудь?
И ученые честно принялись за дело, создавая все эти поразительные книги и устройства.
К примеру, на прошлой неделе у меня разболелся зуб. Сперва я решил, что попросту простудился, потому что здесь пока еще довольно холодно, даже когда извергаются вулканы. Но зуб оказался действительно больным. Тогда я распаковал зубоврачебный агрегат, настроил его и прочитал то, что полагалось прочесть. Я сам провел полное обследование, отыскал и больной зуб, и полость в нем. Потом сделал себе инъекцию, прочистил зуб и поставил пломбу. У дантиста уходят годы на то, что я по необходимости усвоил за пять часов.
Теперь возьмем еду. Поначалу я до безобразия растолстел, потому что мне, кроме передачи прогнозов погоды, совершенно нечем было заняться. Но когда я перестал их посылать, я научился готовить себе такие обеды, которым позавидовал бы лучший шеф-повар в мире. Кулинария считалась искусством, но как только за нее взялись ученые, они превратили ее в науку.
И такие примеры я могу приводить долго. Многое из того, чем меня снабдили, попросту мне не нужно, потому что сейчас я совершенно один. Но каждый способен стать опытным адвокатом, прочитав имеющиеся у меня справочники. Они написаны так, ч