Спокойно, взвешивая каждое слово, Димитров говорил о том, как фашисты сделали провокацию орудием своей политической борьбы, о том, для чего им нужна авантюра с поджогом рейхстага. Он говорил о целях и задачах Коминтерна, о программе коммунистов, о том, что они не могли поджечь рейхстаг, ибо не хотели своего разгрома, уничтожения легальных организаций и гибели тысяч и тысяч лучших своих бойцов.
Победно звучали под высокими сводами судебного зала бессмертные строки Гёте — в устах не немца, но преданного друга Германии, интернационалиста и демократа:
Впору ум готовь же свой.
На весах великих счастья
Чашам редко дан покой:
Должен ты иль подыматься,
Или долу опускаться;
Властвуй или покоряйся,
С торжеством иль с горем знайся,
Тяжким молотом взвивайся
Или наковальней стой.
— Да, кто не хочет быть наковальней, тот должен быть молотом! — звонко крикнул Димитров.
Бюнгер закашлялся, сил на крик уже не хватило — он просто поднялся и, собрав бумаги, ушел, дав сигнал полицейским вывести Димитрова из зала. Димитров успел еще послать ему вдогонку:
— Колесо истории вертится, и вам не удастся его остановить ни каторжными приговорами, ни смертными казнями!..
Ему скрутили руки. И поволокли…
…Ни на каторгу, ни на смертный приговор фашисты так и не решились. Во всем мире не нашлось ни одного даже яростного врага коммунистов, который поверил бы в виновность Димитрова. Шли только первые месяцы фашистского господства, и презреть общественное мнение гитлеровцы еще не могли. Нет, не то чтобы не могли: боялись поверить, что это возможно.
23 декабря 1933 года суд объявил приговор, который задолго до этого дня вынес обвиняемым весь мир: Георгий Димитров, Благой Попов, Василь Танев и Эрнст Торглер были оправданы.
На плаху повели только Ван дер Люббе. Молчавший в течение всего процесса, так и не выдавший своих хозяев, он только в этот последний момент вдруг осознал, что его обманули. Обманули и предали.
— Не я один! — истерически закричал он, вырываясь из рук палача. Но было уже поздно.
ПРИГЛАШЕНИЕ НА ОХОТУ
Оправдательный приговор объявлен. За оправданием всегда следует немедленное освобождение — таков порядок, установленный во всех цивилизованных Странах. И Германию когда-то считали цивилизованной страной.
Но все это в прошлом. Димитров оправдан, однако свободы он не получил. Ни он, ни его товарищи. Еще того хуже: сырая, вонючая камера расположена в каком-то подвале, Почти нет света. О книгах, газетах, письмах нельзя даже заикнуться: в ответ слышится только отборная брань.
Сколько это будет продолжаться, никто не знает. Что задумали гитлеровцы? Оправдание было вырвано у них миллионами людей во всем мире. Но удастся ли вырвать из их лап живых героев?
Геринг хвастался, что расправится с Димитровым, как только тот выйдет за ворота тюрьмы. Теперь он прислал ему «любезное приглашение» пожаловать в гости и вместе поохотиться в заповедных владениях германского премьера. Чего было больше в этом жесте: наивности или наглости? Пуля в затылок, а потом короткое сообщение в отделе хроники: «Погиб на охоте в результате несчастного случая». Ну нет, такого подарка он фашистам не преподнесет. Человек обязан бороться за свою жизнь. Революционер — тем более.
Мир требовал объяснений. И они были даны. Димитров, Попов и Танев, разъяснило германское министерство иностранных дел, утратили болгарское гражданство, не приобретя никакого другого. Выпустить на волю этих людей «без роду, без племени» — значит, «обречь» их на нелегальное положение, так как пребывать в Германии законным порядком они не могут. Освободить их — не в интересах Германии.
«Что же дальше?» — вот вопрос, который с тревогой задавали во всем мире.
Было нетрудно догадаться, что будет дальше. Наемные убийцы ждали своего часа.
Из протокола заседания Президиума
Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР
от 15 февраля 1934 года
По вопросу о принятии в советское гражданство тт. Благоя Попова, Болгария (Германия), Георгия Димитрова, Болгария (Германия), Василя Танева, Болгария (Германия).
Удовлетворить просьбу близких тт. Попова, Димитрова и Танева, принять тт. Благоя Попова, Георгия Димитрова и Василя Танева в гражданство Союза ССР.
ДОМОЙ!
Его разбудили на рассвете. Незнакомый гестаповец приказал:
— Одеваться! Живо. На сборы — пять минут. Выходить с вещами…
— Куда меня везут? — настороженно спросил Димитров.
Гестаповец молча отвел глаза. «Неужели конец?» — подумал Димитров.
Его втолкнули в машину, и шофер сразу же дал полный газ. Снова, как в тот день, когда его выдал Гельмер, Димитров сидел, зажатый плечистыми конвоирами с непроницаемыми лицами, и не знал, что ждет его впереди.
Машина миновала почти безлюдные окраинные улицы, вырвалась на простор. Стало светлее. Вскоре вдалеке показались постройки аэродрома.
У небольшого самолетика, который по тем временам казался огромной машиной, стояла группа людей. Димитров узнал Попова, Танева, уголовного советника Гелера, которого ему уже приходилось видеть во время процесса, еще каких-то людей, чьи лица были знакомы, а имена — неизвестны. Летчики копошились в моторе. От машины-цистерны к самолету тянулся длинный резиновый шланг.
— Через несколько минут, — торжественно сказал Гелер, когда Димитров вышел из автомобиля, — вы покинете территорию Германии. Вас высылают в Советский Союз. — Гелер так и сказал: «высылают», не чувствуя, сколь он смешон. — Надеюсь, вы не будете за границей клеветать на Германию, которая отнеслась к вам так гуманно и великодушно.
Димитров ответил не сразу. Он всмотрелся в лица фашистов, улыбнулся друзьям. Ему все еще не верилось, что это правда, что он вырвался из гестаповских лап, вырвался не как побежденный, но как победитель.
— Я надеюсь, — сказал он наконец, — скоро — вы слышите: скоро! — вернуться сюда снова. — И, обращаясь к Гелеру, добавил: — Вернуться гостем правительства свободной Германии. Страны, которую я очень люблю.
Гелер закашлялся, толпа гестаповцев пришла в движение. Димитрова и его друзей повели к самолету, грубо подтолкнули к трапу и почти насильно втолкнули в люк — словно он сопротивлялся, словно никак ему не хотелось покидать компанию «великодушных гуманистов» в гестаповских мундирах.
Заработали моторы, самолет вздрогнул, сдвинулся с места, побежал по присыпанному легким снежком широкому полю.
Короткая стоянка в Кенигсберге, и снова — воздух. Вот уже позади граница. Промелькнули внизу Великие Луки. Там должны были сесть, но не сели — немецким летчикам не терпелось скорее избавиться от опасного груза.
Еще два часа полета, и вот уже внизу замелькали россыпи огней, неоновые рекламы, толпы людей с транспарантами и знаменами, собравшиеся возле летного поля.
Москва встречала Димитрова и его друзей.
Это было 28 февраля 1934 года, через один год и один день после той ночи, когда запылал рейхстаг.
…Что создал он!
Книги! Научные открытия! Капиталы!
Он создал нечто непобедимое! Революционную организацию. Армию бойцов, которая спасла Болгарию. Эта армия шла через многие стачки, засады, сражения. Но. вдохновляемая им, она выдержала. Эксплуатация рухнула под маршем ее шага. Рабство подняло руки перед ее вознесшимся кулаком. Поднявшись со дна, эта армия до. стигла вершины. Того, к чему он стремился уже в своих мечтах…
Что выиграл он!
Деньги! Конкурсы! Славу!
Нет, он выиграл нечто великое! Политический процесс. Поединок с фашизмом, который восхитил мир. Этот бой был очень тяжелым, ответственным и беспощадным. Ложь сгорела в его пламени. Коварство испустило дух под его ударами. Начавшийся, как фарс, он окончился, как эпопея…
Что оставил он!
Наследство! Военные подвиги! Сокровища!
Нет, он оставил нечто бессмертное! Социалистическую Болгарию. Страну свободы, которая изменила самого человека. Эта страна видела много страданий, трудностей, заблуждений. Но, направляемая им, она перенесла все. Нищета канула в Лету. Прогресс ведет Болгарию по своим серпентинам.
Она была Золушкой, стала властительницей. Такой, какой он хотел ев видеть…
Он умел жить ради будущего. Умел предвидеть и опережать историю. Он был Победителем. Это самое важное счастье две человека, которого рождает эпоха.
Здесь нет преклонения. Нет подмены фактов. Может быть, сказано сильно, гиперболично, не здесь все действительно.
Потому что он из тех революционных гигантов, чьими делами живет человечество. Он из когорты тех современных Прометеев, которые приходят в мир, чтобы сбросить с него оковы.