Вам, конечно, нетрудно представить себе, как я стремлюсь к свободе, творческой работе и борьбе, а также и к тому, чтобы еще раз иметь возможность побывать в Вашей здравнице, накопить новые силы, энергию и необходимый запас здоровья.
Был бы очень рад услышать что-нибудь о Вас, о Вашем санатории (где сейчас, вероятно, самый разгар сезона) и о моих друзьях и знакомых.
Прошу Вас передать мой горячий привет д-ру Попову, д-ру Эрлихсману, д-ру Белигсону, сестрам и всем остальным.
Вам и Вашей жене желаю всего хорошего, а Вашей здравнице — самых лучших успехов.
С приветом
РОТ ФРОНТ!
Каждое утро с грохотом открывается кованая дверь узкой камеры № 47, в которую заперт Димитров, и дежурный надзиратель склоняется перед ним в издевательски-учтивом поклоне:
— Пожалуйте на допрос, господин поджигатель!..
Чтобы попасть в кабинет следователя, надо пройти чуть ли не полкилометра по длинным, извивающимся коридорам, напоминающим мрачные галереи средневековых замков. Сюда никогда не заглядывал солнечный луч, стены почернели от времени и от сырости. Высоко под потолком, на далеком расстоянии друг от друга горят тусклые лампочки, в их свете двигающиеся по коридору фигуры кажутся зловещими.
— Не оглядываться!
— Быстрее, быстрее!
Димитров уже привык к этим окрикам и не обращает на них никакого внимания.
Он идет медленно и оглядывается по сторонам. Отрезанный от всего света, он только здесь, в лабиринте тюремных коридоров, может встретить людей.
Застенки переполнены узниками. Пока дойдешь до следовательского кабинета, обязательно повстречаешь еще несколько таких же процессий. Одного ведут на допрос, другого — в камеру, а кто-то, быть может, сам того не ведая, отправляется в свой последний путь: даже сквозь толстые каменные стены тюрьмы то и дело доносятся одиночные выстрелы.
Тревожно всматривается Димитров в измученные лица арестантов. До сих пор он ни разу не встретил знакомых. Но каждый день это может случиться: ведь именно его друзья, его товарищи по борьбе стали первыми жертвами фашизма, узниками тюрем и лагерей.
— Быстрее, быстрее! — кричит охранник за его спиной.
А он, наоборот, замедляет шаги…
Навстречу идут трое. Зажатый между двумя верзилами, тяжело двигается коренастый, наголо обритый человек. Тот, кто видел его хоть однажды, никогда его не забудет и ни с кем не спутает. Широкий разворот плеч… Чуть согнутые, точно у кавалериста, ноги… Крепко посаженная, слегка наклоненная вперед голова… И глаза под густыми светлыми бровями, даже в полумраке тюремного коридора сохранившие свой блеск.
Димитров замедляет шаги. И человек, идущий навстречу, замедляет шаги.
— Быстрее, быстрее!
— Не останавливаться!
Шаг… Еще шаг… Пальцы сжимаются в кулак, и рука взлетает вверх — так, словно и не скована она тяжелыми кандалами, словно не вонзаются в тело шипы наручников.
— Рот фронт!
— Рот фронт!
Слов нет. Губы сжаты. Только стук кованых сапог и скрежет кандалов под каменными сводами Моабита.
Два поднятых вверх кулака — они говорят больше слов. Потому с такой яростью накидываются на них охранники. Разжимают пальцы. Выворачивают руки.
— Быстрее, быстрее!
— Не останавливаться!
Еще раз взглянуть на товарища, запомнить каждую черточку его лица. Кто знает, может быть, это последняя встреча?!
— Рот фронт! — теперь уже только глазами.
— Рот фронт!..
Так привелось на несколько мгновений свидеться в гитлеровском застенке двум великим революционерам — Георгию Димитрову и Эрнсту Тельману.
Воззвание
Товарищи! Друзья! Братья во всем мире! Все, кому дороги свобода! правда и демократия!
Германские фашисты совершили еще одно чудовищное преступление. Арестованы болгарские политические эмигранты Георгий Димитров, Василь Танев и Благой Попов, единственным «преступлением» которых является то, что они боролись против фашистской диктатуры в Болгарии, за свободу болгарского народа. Поскольку их преследовало болгарское правительство и им грозила смерть, они были вынуждены бежать в Германию как политические эмигранты. И если эти болгарские борцы за свободу теперь арестованы в Берлине «по делу о государственной измене», то становится ясным, что фашистская диктатура в Германии и фашистская диктатура в Болгарии договорились обезвредить политических противников нынешнего болгарского правительства, находящихся даже за пределами Болгарии.
Фашисты заинтересованы в том, чтобы борцы за свободу Болгарии оказались причастными к поджогу рейхстага и чтобы, таким образом, было не только подкреплено утверждение о «международных связях» поджигателя Ван дер Люббе, но и был найден предлог, позволяющий отправить болгарских революционеров на виселицу.
Антифашисты всего мира! Сделаем все, чтобы вырвать болгарских борцов за свободу из рук палачей!
Сообщения телеграфных агентств
София. В столице Болгарии и в провинции проходят многолюдные митинги, на которых рабочие протестуют против ареста Георгия Димитрова и его товарищей. Митинги разгоняет полиция, однако рабочие находят способ собраться снова. Почти каждый день то в одном, то в другом городе находят листовки с призывом требовать освобождения Димитрова. Повсеместно готовятся стачки. К рабочим присоединились видные представители болгарской интеллигенции, многие из которых вошли в Комитет защиты узников фашизма.
Париж. Пятнадцать тысяч человек собрались в зале Ваграм и на прилегающих улицах, чтобы протестовать против ареста Димитрова, Тельмана и других антифашистов. Толпа кричала: «Смерть убийце Гитлеру!» и пела «Интернационал».
Один из самых знаменитых французских адвокатов, бывший министр Моро-Джиаффери, закончил свое выступление возгласом: «Геринг, поджигатель — это ты!» Так впервые общественным деятелем — некоммунистом было брошено в лицо германскому премьеру обвинение в преступной провокации.
Под бурные овации зала была принята резолюция: «Пятнадцать тысяч граждан, собравшихся на этот митинг, разоблачают пародию на правосудие, которая готовится в Германии, и отмечают, что впервые в истории суда преступник присваивает себе право судить свои жертвы. Участники митинга утверждают, что весь французский народ отказывает в доверии фанатически предубежденному судебному ведомству, отрицающему самые элементарные принципы человеческого права».
Лондон. В Гайд-парке состоялся грандиозный митинг протеста против ареста бывшего болгарского депутата коммуниста Димитрова. После митинга участники с лозунгами и плакатами прошли по улицам Лондона… В Ливерпуле докеры отказались разгружать германские суда, пока не будут освобождены Димитров, Торглер, Попов и Танев.
Копенгаген. Многотысячная толпа, собравшаяся после окончания рабочего дня на Королевской площади, сожгла чучело Геринга и водрузила на пепелище огромное красное знамя. До позднего вечера толпа скандировала «Тельман!», «Димитров!» и пела «Интернационал».
Брюссель. На заводах и фабриках объявлена двухчасовая забастовка протеста против ареста Димитрова и Тельмана.
Роттердам. Ночью неизвестные облили несмывающейся ярко-кумачовой краской все здание германского консульства, прикрепив к нему лозунги: «Позор убийцам и провокаторам!», «Освободите Димитрова!»
Нью-Йорк. Собравшиеся перед зданием германского консульства тысячи рабочих требовали, чтобы консул ответил, когда будут освобождены Георгий Димитров и его товарищи. Консул к рабочим не вышел. Тогда камнями были разбиты все окна и подожжены автомашины, принадлежащие консульству.
Мадрид — Стокгольм — Прага — Женева. Митинги… Протесты… Демонстрации… Лозунги и листовки: «Руки прочь от Тельмана!», «Руки прочь от Димитрова!»
В связи с публикацией открытого письма, подписанного крупнейшими представителями французской интеллигенции, имена которых известны всему миру, в адрес Анри Барбюса поступает множества писем и телеграмм, выражающих солидарность и поддержку. В течение первой недели свои подписи под открытым письмом поставили свыше десяти тысяч французов, в том числе ученые, профессора университетов, учителя, журналисты, адвокаты, врачи. Письма в поддержку обращения прибывают также из других стран.
Открытое письмо
Мы, нижеподписавшиеся, решительно протестуем против махинаций, жертвой которых явились три болгарских политических эмигранта — Георгий Димитров, Танев и Попов.
Захваченные врасплох бурей, разразившейся над Германией, они, как и многие другие, кого подозревали во враждебном отношении к новому режиму, были арестованы. Их незаконно объявили террористами и обвинили в поджоге рейхстага.
Между тем само прошлое Георгия Димитрова, Та-нева и Попова — деятелей болгарского рабочего движения, сторонников массовых действий трудящихся — опровергает выдвинутое против них обвинение в терроре и поджоге.
Мы, нижеподписавшиеся, энергично поднимаем свой голос против гнусного обвинения этих трех людей и требуем их освобождения.
Анри Барбюс, Андре Бретон, Жан-Ришар Блок, Ромен Роллан, Виктор Маргерит, профессор Поль Ланже-вен, профессор Анри Валлон, Поль Синьяк, Шарль Вильдрак, Леон Верт и другие.
Посылайте письма солидарности и свои подписи
«Я СКОРО ВЕРНУСЬ…»
Крохотный домик в глубине двора… Чисто выбеленная комната под низким потолком… Стол, несколько стульев, видавший виды половик да этажерка с книгами — вот и все ее убранство.
У стола хлопочет хозяйка, подает нехитрое угощение — ароматный кофе, прямо с огня. Даже в самом бедном болгарском доме без чашечки кофе не обходится ни один разговор. Тем более если дом навестили друзья.