В офисе толковали о новом назначении. Автокикимора трепетала перед молодым гоблином, а вампир явился, держа свою голову под мышкой и спеша заверить, что рядом с молодым начальником он не голова.
Через мгновение Гению сообщили:
— Ваш аппарат доставлен.
Новоявленный патрон удалился в склеп, унося с собой… бычка на деревянной дощечке. Того самого небезызвестного бычка, который идет, качается и вздыхает на ходу. Гений падать не собирался и всегда с уважением относился к теории. Совсем недавно не без помощи бабушки Горбушиной он усвоил: кто бесшабашно рискует, тот в лучшем случае не пьет шампанского. А в худшем — даже воды. Рисковать с особым заданием Хозяина Гений уж и подавно не собирался.
Галя карабкалась по чему-то угловатому, скользкому, похожему на мокрые камни и покатые крыши одновременно. У нее не было времени на страх и суету.
«Отсюда можно выбраться, раз кое-кто из людей разгуливает здесь так запросто», — думала девочка.
Однако все это было не совсем так. Сведенборг и Кант — вовсе не кое-кто. Но Галю можно понять.
Внезапно прямо перед Горбушиной шлепнулось нечто, что показалось ей сначала мятым железным колпаком. Брякнувшись о большой булыжник, оно перевело дух и насторожилось:
— Кто здесь? Я знаю, тут кто-то есть, я тебя вижу. Ты в костюме человека… ну, обхохочешься! Да нет, погоди, ты действительно человек?
Галя чувствовала, что с ней говорит не сущность бешеного пространства. Но кто этот мятый колокольчик?
А непонятная штука продолжала:
— У тебя душа, ее нельзя не разглядеть. Но что ты тут делаешь? Впервые вижу здесь таких, как ты. Неужели агенты света так дерзко разгуливают по этим краям?
— Так тебе и сказала, — Галя уже точно знала, что за откровения со случайным знакомым здесь можно заплатить слишком высокую цену.
— Судя по яркости твоей души в ней переизбыток сил… Ты ребенок?
— Нет, мне скоро пятнадцать лет, — гордо ответила Горбушина.
— Так что же все-таки ты тут делаешь?
— Я заблудилась, — призналась Галя.
Колокольчик захохотал, он так трясся, что свалился на бок.
— Да ты хоть представляешь, где находишься?
— А сам представляешь? — в тон ему заметила девочка.
— Не просто представляю, а знаю это наверняка. Мы в бешеном пространстве, — спокойно пояснил колокольчик. — Я человек, но стал системником. Обменял душу на унификатор. Таких на Земле немало, и каждый год нас вызывают на Шабаш. Сегодня я был зол на всех и пошел по лестнице, не стал ждать лифта, но споткнулся на ступеньках, покатился вниз и вот вылетел сюда…
— А как ты уходишь отсюда, когда все кончается? — заинтересовалась Горбушина.
— Лифт поднимается в Черный туннель, а там каждый попадает в свой люк. Но сейчас все закрыто, надо ждать конца Шабаша.
— Так я тебе и поверила!
Колокольчик хмыкнул:
— Посмотри, что у тебя под ногами.
Галя стояла на кромке скалы, у подножия которой в синем струящемся свете плясали какие-то тени, которые ну никак нельзя было принять за людей. Ясно было одно: они веселись вовсю.
— Кульминация праздника наступит в момент полного затмения Солнца, тогда и разольют пунш. Тост скажет Сам здешний хозяин, — важно сообщил колокольчик.
— И ты тоже хочешь затащить меня туда, чтобы поджечь какой-то дурацкий пунш моим сердцем?
— Что за маразм? — колокольчик явно рассердился.
— И ведьмы, и Потрошило мечтали поднести мое сердце Шабашу. Но учти, все они тю-тю, и перышка от них не осталось, — предупредила девочка.
— Да, похоже, это ты меня втравливаешь в историю, а мне этого совсем не надо. Я герой другой игры, — забеспокоился колокольчик.
— Я тебя не звала, рыцарь, — фыркнула Горбушина.
— Рыцарь — это не я. Так что, адью!
— Ну и проваливай! А то твои без тебя отшабашат, — рассердилась Галя.
Стефания понимала, что девочка побежала не к метро за мороженым и, может быть, уже никогда не вернется. Она попробовала развернуться и сделать шаг назад, но Переход не пустил. Тут свои вечные законы, и движение разрешалось только в одну сторону.
Стефания смотрела на клубящийся над Пропастью туман, на тени людей, проплывающие мимо.
— Я не хочу есть. Не хочу спать. Не знаю, сколько прошло времени. Но, главное, я мыслю, значит, я существую, — она раскачивалась на камне, на котором сидела. — А дальше?
От покачиваний камень сдвинулся с места и перевернулся, под ним оказался ржавый канализационный люк. От удивления Степка не поверила своим глазам, а потом сказала себе: «Что ты смотришь, скорей открывай его!».
Девочка тянула, царапала, пыталась поддеть ржавую крышку, но та словно вросла в камень и не собиралась открываться. Стефания и на Земле бы ее не открыла, такой крышка была тяжелой. Может, тут нужно какое-нибудь заклинание? Может, на крышке есть магические символы?
Стефания рассматривала люк, но, кроме обычных клеточек, на нем не было ни слова, ни знака. Она даже пересчитала эти клеточки, но и это ничего не дало.
— Я должна, должна его открыть! — девочка постучала в тяжеленную крышку. — Откройся, слышишь, откройся. Куда бы ты ни вел, ты моя последняя надежда. Отворись! Отворись! Отворись!
И как только она произнесла эти слова, крышка вздрогнула и стала медленно отодвигаться. Внутри оказался лаз, на одной из стенок которого виднелись железные, уходящие вниз скобы. Степка, не раздумывая, ступила на первую, потом вторую, третью… Крышка люка беззвучно захлопнулась, и Стефания оказалась в абсолютной темноте.
Глава 30Чаепитие впотемках
С утра Таня Плещеева впала в штилевое настроение. Светило солнце, телевизор был выключен, короче, о ночном кошмаре ничего не напоминало. Мама, похоже, тоже забыла про лорда Душегуба, у нее и без того забот хватало.
— У тебя каникулы, погуляла бы с сестрой.
Таня натянула куртку, взяла в одну руку санки, в другую — малолетку и пошлепала вниз.
Ночью была гроза, но уже успел пройти снег, и горка за их домом снова блестела. Таня, оставив сестру ковырять совочком тонкий ледок, дважды съехала по свежему снежку.
— Санки поломаешь! Мои санки! — захныкала малявка.
И тогда, исключительно в воспитательных целях, Таня решила накататься всласть. Странное дело, но совсем скоро сестра перестала канючить и заигралась у разбитой скамейки, на которую свалился ночью старый тополь. Тане показалось, что у нее в руках что-то сверкает и переливается.
— Эй, что это? — крикнула Таня. — А ну брось!
Сестра спрятала руки за спину и уставилась на нее упрямым хитрым взглядом.
— Отдай!
— Не отдам!
Таня выхватила у сестры находку и покрутила в руках. Блестящая штуковина оказалась обыкновенной лошадиной подковой, старой и стертой. Танька незаметно для сестры забросила ее на газон, но капризная малявка подпрыгивала и верещала:
— Я нашла, я нашла! Маме скажу, скажу маме!
Тане пришлось сделать вид, что она размахивается и бросает подкову далеко за ограду парка. Сестра поверила и громко заревела, Танька стала ее успокаивать. И никто не обратил внимания, как большая ворона, хрипло каркая, слетела с железной ограды и закружила над почерневшей кучей палой листвы, местом, куда упала воображаемая подкова.
Дома девочек встретил запах грибного пирога.
— Мойте руки, сейчас придет тетя Тамара, — радостно крикнула мама, звеня посудой.
Тетя Тамара была старшей сестрой мамы, и она всегда приносила хорошие подарки.
— Будем елочку наряжать! Принесем с балкона елочку? — заегозила малышка, а Таня прошла в комнату и завалилась с книжкой на диван.
Тетя Тамара задерживалась. Наконец сели за стол и решили для начала съесть суп. Тут раздался звонок, но не в дверь, а по телефону.
— Тетя Тамара, а мы уже ложками стучим, — сообщила Таня.
— Танечка, я сегодня, к сожалению, не приду. Завтра прилетают хозяева, поэтому надо приготовить квартиру.
— Но вы же гувернантка, а не уборщица! — возмутилась Таня.
— Я и не буду делать генеральную уборку, только смахну пыль. Все это время в квартире никто не жил.
Конечно, новогодние подарки и прочие сюрпризы никуда не денутся, за тетей Тамарой не заржавеет. Но в ожиданиях Тани Плещеевой была и некорыстная сторона — ей почему-то очень захотелось увидеть свою тетю. И еще, стоило подумать, что скоро стемнеет, как сразу вспомнился лорд Душегуб, который всю ночь стоял под дверью комнаты, и если бы не мама, то неизвестно, чем бы все закончилось.
Страх обволок бедную Таньку, и она взмолилась:
— Тетя Тамара, можно я вам помогу? Ну, пожалуйста.
У мамы глаза полезли на лоб — что она слышит?
— Ты свой стол разбери хотя бы, посмотри, что на нем делается!
Таня клятвенно пообещала после возвращения не только разобрать свой стол, но и помочь маме убрать все перед Новым Годом. Что ж, взрослые тоже люди, и некоторые из них очень доверчивые.
Через час, как и договорились, Таня Плещеева стояла перед квартирой Бражниковых в самом счастливом расположении духа. Они с тетей, конечно, смахнут пыль и все такое, а потом будут смотреть телевизор, пить чай с грибным пирогом и болтать обо всем на свете.
Но, сколько Таня ни нажимала на звонок, дверь не открывалась, да и трели самого звонка она не слышала. Ничего не понимая, Плещеева слегка ударила кулаком по дверному стеклу.
— Заходи, заходи, Танечка. Нет света, я вызвала электрика, так что придется нам посумерничать, — услышала она голос за дверью.
— Обожаю сумерничать, можно посидеть при свечах, — Таня отважно переступила порог и очутилась в кромешной тьме.
— Ой! — ее голос прозвучал странно глухо.
Тетя Тамара чиркнула спичкой.
— Все время свеча гаснет, все закрыто, но откуда-то сквозняк.
Они кое-как добрались до кухни. Мебель отбрасывала на стены диковинные тени, и Тане стало казаться, что они идут по пещере.
— А когда придет электрик?
— Сегодня суббота, и работает только дежурный. Ничего, я разрезала тортик, приготовила сок, фрукты. Ты мне столько сможешь рассказать! Тем более, телевизор не работает.