Все три часа до следующего похода на арену я усиленно пытался освоить плетение, в основном состоящее из знакомых мне рун, но была все-таки парочка незнакомых, и это большая проблема. Изучение новых рун вообще дается сложно. Я усиленно корпел над рунами, больше ни на что не отвлекаясь. Даже в сеть не лез для отдыха мозгов, а все потому, что знал — на следующей тренировке учитель потребует от меня демонстрации, и если ему покажется, что я недостаточно уделил времени столь драгоценному подарку, то либо устроит избиение, либо перекроет доступ к новым знаниям. Второе меня пугало намного больше, чем первое. Так что пыхтел как мог, к тому же строго контролируя расход Живой силы — явиться на арену пустым было бы форменной глупостью.
Эта часть спортивного комплекса по-прежнему оставалась пустынной, но не потому, что ее никто не использовал. Просто Луи составил график занятий так, чтобы я не пересекался с местными студентами. Мне, конечно, было любопытно посмотреть на пресловутую школоту, но здравый смысл тихонько нашептывал, что это знакомство ничем хорошим не закончится, а у меня и без того куча проблем.
Эльф привычно обнаружился стоящим в центре арены, словно росшее посреди клумбы фиговое дерево. Приблизительно догадываясь, чего именно от меня хочет этот ушастый столбик, я сразу же начал накручивать основу нового плетения, пока учитель дает мне такую возможность. А в том, что дело обстоит именно так, не было никаких сомнений. Обычно он либо делал замечания, либо сразу атаковал. Сейчас же просто стоял и молчал.
На сотворение жалкого подобия того, что было описано в свитке, у меня ушло целых тридцать секунд и почти весь запас Живой силы. Даже самому стыдно, хорошо хоть, новый учитель не такой говорливый, как старый, и предпочитает большую часть своего мнения оставлять при себе. Наконец-то, когда я почти закончил вязку печати, в меня полетела брызжущая искрами шаровая молния. Я поспешно запустил навстречу распахивающееся словно небольшая сеть плетение, стараясь при этом удержать на кончике волшебной палочки связующую нить, дабы управлять коконом после охвата чужой печати. Зря старался, потому что то убожество, на которое я сподобился, не только не закапсулировало чужую атаку, оно даже не притормозило ее. Долбануло так, что я лязгнул зубами, а все потому, что никаких щитов поставить просто не успел.
— Отвратительно, — злобной змеей прошипел эльф. — Кокон неоднородный. Руны Кха и Туур проваливаются.
Конечно проваливаются! Я ведь узнал об их существовании только пару часов назад. Да на овладение моей первой руны ушел почти месяц! Конечно, с тех пор я новое осваиваю намного быстрее, но все равно.
Несмотря на возмущение, я, конечно же, проговорил все это мысленно, опасаясь высказывать подобное непонятному существу с непредсказуемыми реакциями. Вслух же просто сказал:
— Да, учитель.
Луи настаивал на добавлении «извините», как оно было прописано в эльфийских наставлениях, но извиняться я не собирался. Тот факт, что ушастый не шандарахнул меня чем-то убойным после первого нарушения этикета, дало понять, что плевать он хотел на такие тонкости с той же высоты, что и я. Эльф опять замер столбиком в центре арены. Я изобразил церемониальный поклон и на подгибающихся ногах направился на выход. В этот раз на кафедре ничего не нашлось, так что пошел отмываться в душевую во второй и не последний раз за этот день. Так я скоро смою всю красоту.
Казалось бы, тренировки занимали минимум времени — самая длинная заняла всего десять минут, а самая короткая, сегодняшняя, уложилась в полторы. Оно и неудивительно, потому что плетение незнакомой печати выбрала все запасы Живой силы. Радовало, что, несмотря на полное отсутствие щитов, сегодня я покидал арену на своих двоих, а не на карачках, как иногда случалось. А все потому, что сработали защитные предохранители в фехтовальном костюме. Так как я не сумел погасить потенциал шаровой молнии, она долбанула меня со всей дури — и по большому счету прожарила бы, не сработай специальные предохранительные артефакты. Несмертельные атаки они просто игнорировали, давая ученикам возможность пережить все прелести поражения, а вот когда ситуация доходила до опасной грани, воздействие гасилось почти полностью.
После душа я позанимался еще пару часов, растрачивая крохи накопленной Живой силы на освоение новых рун, а затем побежал на обед. Надменный укор поварихи — это не та приправа, которую хочется добавлять в каждое блюдо.
В этот раз столовая была забита практически под завязку, а рассчитана она где-то на сотню посадочных мест, так что было довольно людно. Одно хорошо: у каждого здесь имелась своя позиция, даже у меня. Место было указано завхозом при поселении. Не скажу, что обедать под слегка раздраженными взглядами почти сотни человек было приятнее, чем в одиночестве питаться в компании одной хмурой поварихи. Впрочем, общее недовольство стало уже привычным фоном, так что я просто перестал обращать внимание. Они мне сделать ничего не могут, а вот на что способна мадам Рабью, еще та загадка. Глядишь, и в кашу сподобится плюнуть, хотя вроде вся из себя такая правильная и манерная. Насчет манерности здесь вообще заповедник какой-то — мало того, что они все вели себя как дворецкие из древнейших домов Туманного Альбиона, так еще и одевались практически так же. За исключением дюжины технических работников, явившихся на обед в оранжевых комбинезонах. Но и они выглядели так, словно имели дело исключительно с золотыми унитазами.
Через три дня после моего появления в академии я поделился своим недоумением с Бисквитом. Он как раз явился для проведения факультатива и заодно проведал своего незадачливого друга. Орку удалось успокоить меня, сгладив начавшее зарождаться раздражение, и мне этих бедолаг даже стало немного жаль.
— Назар, ты понятия не имеешь, с кем приходится работать вот этим несчастным хуманам. Школота здесь совсем чудна́я, причем чудна́я именно в самом мрачном понимании. Даже не знаю, как объяснить… Ты читал роман Стругацких «Гадкие лебеди»?
В ответ я лишь кивнул, потому что действительно прочел эту книгу, и, в отличие от остального творчества братьев-фантастов, она мне понравилась. Я и до этого понимал, что дети, рожденные в магическом городе и начавшие проходить адаптацию к Сырой силе еще в утробе матери, нормальными в общечеловеческом понимании быть попросту не могут. Теперь же картина открывалась передо мной в совсем другом свете.
— Так вот, — продолжил Бисквит, увидев мой кивок, — местная школота по странности даст сто очков форы даже детишкам из «Гадких лебедей». Те хоть опирались на логику, пусть и отринув все социальные догмы, а у этих же в голове жуткая каша. Обслуживающему персоналу приходится вести себя как саперам, отправленным отбирать гранату у обезьяны, которую вы, хуманы, часто любите поминать. Так что и поведение, и наряды обслуживающего персонала воспринимай как защиту. Холодная отстраненность хоть немного дисциплинирует местных детишек и бережет психику работников.
После того разговора я стал относиться к неприятию окружавших меня людей намного спокойнее. Даже в таких случаях, как сейчас. И без того тихий гул голосов в столовой стал вообще едва различим. Я оторвал взгляд от тарелки и увидел двигающегося в мою сторону завхоза. Завхозом месье Жана-Эрика Лелюша я называл исключительную мысленно, чтобы хоть немного сгладить впечатление от его чванства. Вот уж у кого такое поведение является не защитной реакцией на смертельно опасную школоту, а, так сказать, базовой настройкой.
Даже не думая растрачиваться на приветствие, он завис надо мной длинной, одетой в лакейский сюртук шпалой и прокаркал:
— Назарий, вас желает видеть месье ректор.
Слово «ректор» он произнес практически как «Господь», разве что ладошки не сложил в молитвенном жесте. Именно наблюдая за отношением местных обитателей к своему начальнику, я понял, почему Иваныч считал, что в академии без дозволения ректора меня никто пальцем не тронет. Авторитет Поля Жаккара здесь непререкаем, и подкупить кого-то из окружавших меня людей вряд ли возможно.
Я опустил взгляд на не съеденный даже наполовину очень вкусный стейк, но когда снова посмотрел на завхоза всея академии, то понял, что если оборзею и решу закончить обед, то под его испепеляющим взглядом точно подавлюсь. Пришлось подниматься и следовать за вышагивающим практически как цапля главным распорядителем академии.
Вопреки моим ожиданиям, наверх мы подниматься не стали, а дошли до одного из радиальных туннелей, пронизывающих практически всю территорию под академией, и уселись в увеличенную версию гольфкара. Машинка была не быстрая, но путь оказался не таким уж дальним и занял всего с десяток минут. Опять же в окружении серых бетонных стен мы покинули электрокар и дошли до простых дверей, закрывавших лифтовую шахту, но как только после нажатия кнопки вызова они открылись, мы словно шагнули в другой мир.
Лифт был не очень большим, зато полностью стеклянным, включая основные крепления. Никаких тросов видно не было. Жан-Эрик провел карточкой по сенсорному экрану и пару раз тыкнул в него пальцем. Лифт тут же стремительно рванул вверх, и у меня захватило дух не только от скорости, но и от открывшегося вида. Только сейчас я понял, что мы направляемся в пресловутую башню академии. Оно, в принципе, изначально можно было догадаться, что разговор с ректором пройдет не в спортивном комплексе, но все равно сюрприз у завхоза получился. Вон как зыркает на меня с надменным превосходством. Впрочем, свой восторг я скрывать не собирался, потому что плевать хотел на его мнение.
Центральную башню магической академии, которую многие называли то Ледяной иглой, то Хрустальным клыком, было видно из любой точки Женевы, включая Черный город. И со стороны и изнутри это удивительное строение казалось действительно хрустальным и прозрачным, но я-то знал, что на самом деле это не так. В башне, в высоту превосходившей все высотки в Сити, хватало внутренних помещений, которые маскировались под хрустальные искривления, практически полностью сохраняя иллюзию прозрачности. Вот сквозь эту красоту, иногда позволявшую рассматривать окружающую реальность без помех, а иногда искажая ее удивительнейшим образом, мы и понеслись, взлетая к вершине. Именно там практически безвылазно проживал ректор академии Поль Жаккар. Личность по максимуму удивительная. Вряд ли можно найти более колоритного и могущественного хумана в этом городе. Впрочем, не уверен, что и среди пришлых найдется кто-то более одиозный.