— На этом закончим. Завтра мы поговорим о Винсенте Вильяме Ван Гоге.
Народ тут же возбудился, но, честно говоря, на следующем занятии мне придется их разочаровать. Несмотря на раздутую славу, этот нидерландец, в отличие от своих голландских предшественников, не сумел напитать свои картины достаточным количеством энергии творения, чтобы она как-то проявилась в магическом городе. Лично мне известно получение особых свойств только полотном «Осенняя улица», нагонявшим на окружающих дикую тоску. Впрочем, может, зря я наговариваю на классика и по-настоящему активные полотна просто пока не добрались до Женевы. Ничего, кислую пилюлю неоправдавшихся ожиданий я подслащу рассказом об одной из четырех картин политиха «Крик» Эдварда Мунка. Жаль, не успел оценить ее лично, но рассказов коллег об устроенном живущей внутри полотна сущностью переполохе хватит на несколько занятий.
Уроки все еще казались мне каким-то отдельным мирком, но этот мирок постепенно растягивался на все мое бытие в академии. Даже занятия с Порывом понемногу рутинизировались, и это явно не нравилось наставнику. Вот и сейчас на третьем дневном занятии он устроил форменное избиение. Нет, это было не выплескивание злости на нерадивого ученика. Мы оба прекрасно понимали, что в освоении боевой магии прорывы случаются только тогда, когда ученик доходит до физических и психологических пределов. В общем, мне опять пришлось воспользоваться декоктными мазями, но уже через пять минут я выкинул из головы мысли о страшной «мсте» злобному эльфу и увлекся подготовкой очередного урока для ребятни.
После того перформанса с куклой ректор так и не соизволил пообщаться со мной, лишь передал через Жана-Эрика просьбу расширить программу на пятнадцать пар. Судя по всему, это будет факультатив, с которым мне придется навещать академию ежегодно. Если, конечно, выживу на поединке. Чем ближе назначенный срок, тем чаще в голове возникала фраза «если выживу», которую я вставлял практически во все свои размышления. Ну а насчет «придется» — стоит признать за собой некоторое кокетство. Работа с учениками оказалась неожиданно увлекательной. А еще сказывалось понимание простого факта: через пару десятков лет именно эти ребятки станут настоящими хозяевами Женевы, ее элитой. Так что иметь у них пусть и неполноценный, но все же статус наставника точно не повредит. Да и вообще, пожив в академии, я начал приходить к мысли, что зря городской совет так шпыняет ректора. Придет время, и Поль Жаккар станет не только самым могущественным чародеем среди людей, но и вообще серым кардиналом этого города, окончательно уподобившись своему книжному кумиру. Как бы дело не дошло до диктатуры. Хотя в Женеве образовалось столько сдержек и противовесов, что вряд ли у него получится. К тому же ректор явно растит из тех, кого я совсем недавно называл школотой, не тупых последователей и фанатиков, а разносторонне развитых личностей. Таких очень сложно заставить ходить строем.
Я так увлекся размышлениями и подготовкой к урокам, что не только пропустил ужин, но и совсем забыл о вечернем занятии с Порывом. Хорошо хоть, выставил будильник не на пять минут форы, а на все пятнадцать. Так что вместо того, чтобы спускаться на подземные уровни башни и просить обслуживающий персонала подбросить меня на электрокаре, просто вышел из лифта на первом этаже и спокойно двинулся по тропинке в сторону громады спортивного комплекса. Здание не было таким уж большим, но на фоне невысоких особнячков, разбросанных по казавшемуся бескрайним парку, комплекс выглядел монументально. Титанический шпиль Ледяной иглы воспринимался как нечто чужеродное и не годился для сравнивания. Он являлся эдакой осью, на которую все и нанизано, как в детской игрушке.
Вечера в академии мне нравились даже больше, чем рассветы. Вся Женева по ночам выглядела особенно сказочно, но тут была другая сказка — что-то сродни классике братьев Гримм, а не современная интерпретация, как в остальном городе. В такой обстановке поневоле поверишь в привидения, оборотней и вампиров. Да и вообще в то, что сидящие на некоторых домах горгульи сейчас зашевелятся и бросятся на тебя. Но весь этот слегка пугающий колорит сильно разбавлял и делал каким-то бессильным смех ребятишек, сновавших по дорожкам среди буйных полудиких зарослей. На огромном пространстве парка они, конечно, терялись, и по пути к спортивному комплексу я встретил лишь четверых. К тому же трое из них двигались одной компанией.
Поначалу меня удивляли одиночки, бродящие по вечерам в таком неоднозначном месте, но затем я понял, что для них это — дом родной. Так же как случайно забредшего за грибами горожанина чаща леса пугает своей непонятностью, а для маленького лисенка она всего лишь хорошо знакомое и любимое место для игр.
Порыв, как обычно, медитировал в центре арены. Я встал напротив него, изобразив из себя лихого фехтовальщика, и замер в ожидании первой магической оплеухи.
— Ты готов, ученик? — Внезапно шипящий голос эльфа заставил меня вздрогнуть и немного растеряться. С ушастым такое впервые. А затем он вообще добил меня еще одной фразой: — У нас гости.
Не знаю, сколько бы я еще тупил, пытаясь понять, о чем вообще говорит Порыв, но тут активизировался Шип в моей волшебной палочке. Читать посылы энергетических сущностей я научился с легкостью использования вилки, так что в секунду осознал, что именно пыталось донести до меня вредное бестелесное создание. Шип, как и учитель, почувствовал приближение эльфов. Причем не просто эльфов, а шаакта. Энергетическая сущность, конечно же, не использовала термин напрямую, просто передала мыслеобразы, которые в моем мозгу интерпретировались как «смертная тень», а это и есть шаакта. Фильмы о них смотреть интересно. В земном кинематографе шаакта уверенно вытеснили японских ниндзя, но встречать их вживую совсем не хотелось, а ведь придется. Впрочем, возникшие страхи тут же развеял уже подзабытый восторг от единения со своим оружием. Порыву, пожалуй, тоже очень сильно повезло, что Шип не любил шаакта даже больше, чем храмовых жрецов богини Вечной весны.
Мой внутренних хомяк тут же завопил, что нужно постараться запомнить хоть что-нибудь интересное из того арсенала, который для меня временно открыло единение с энергетической сущностью, но, боюсь, через секунду станет не до этого. Даже с помощью Шипа я сильно недотягиваю до уровня своего учителя, а врагов у нас было трое. В голове нелепым стрижом пролетела цитата из бессмертного творения Дюма. Если ее перефразировать, то, скорее всего, именно так можно озвучить мысли, вертевшиеся в голове моего учителя: «Против троих шаакта вышел я и это тупое ничтожество, а скажут, что нас было двое».
— Саа хандаа, — с оттяжкой прошипел Порыв, и если бы не Шип, я подумал бы, что он так ругается.
На самом деле это был приказ мне занять двойную позицию для отражения неожиданной атаки. Энергетическая сущность даже милостиво подбросила картинку, в которой два эльфа стоят спина к спине, точнее, практически плечом к плечу, но глядя в диаметрально противоположные стороны.
Я поспешил занять указанную позицию и услышал знакомое шипение, которым обычно Порыв выражал крайнее негодование.
Опять я где-то накосячил. Да и хрен с ним! На меня навалился вечный спутник моего шебутного детства — веселый пофигизм. Чем взрослее становлюсь, тем тяжелее вызвать это состояние, а с ним все легко и просто. Три шаакта? Да плевать я хотел на этих ушастых уродцев!
Дальше события понесли вскачь. Среди обрамлявших арену лавок для зрителей из полутьмы соткалась тень. Находилась она примерно на два часа от меня. Я хотел предупредить наставника, но ощутил язвительный посыл от Шипа, намекнувшего, что это всего лишь обманный маневр, что и было подтверждено раздавшимся где-то позади мощным взрывом. Порыв явно встретил кого-то убойным заклинанием, а маячившая передо мной тень все еще не предпринимала никаких атакующих действий. Удивительнее всего то, что я каким-то образом без проблем контролировал движения ушастого убийцы, хотя интуиция подсказывала, что это очень непросто для обычного смертного. Мне на секунду стало невыносимо обидно, что после поединка, даже если я останусь в живых, у меня все равно отберут такой чудеснейший инструмент. Причем имелись большие сомнения в том, что претендующий на Шип ушастый мажор сумеет наладить полный контакт с энергетической сущностью. Вряд ли он обладает даром оценщика.
Грядущая потеря тут же утратила свою горечь, потому что сейчас я мог лишиться кое-чего намного более важного, чем какая-то волшебная палка. С подсказки Шипа я резко ускорил восприятие, поразительно быстро создал режущую сеть и запустил ее в противника, а затем тут же налепил кучу мелких кинетический печатей, разгоняя их вокруг сети.
На мой вопрос, не является ли это телепортацией, Шип ничего не ответил, так что пришлось самому гадать, что могло означать исчезновение тени в одном месте и появление совсем в другом. За моей спиной еще раз что-то грохнуло, затрещало, а потом пошла такая статика, что волосы встали дыбом, причем по всему телу. Я ощутил сильнейший выброс энергии разрушения, но так как боковым зрением видел, что учитель все еще на ногах, значит, это он сумел уконтропупить одного из своих незваных родичей, а не наоборот.
Тени действительно оказались вполне себе смертными, хотя, уверен, называя себя так, они вкладывали совсем иной смысл, ну или перевод у меня хромает. Своего противника я даже не пытался убить, потому что ни мастерства, ни скорости у меня точно не хватит, просто отгонял его площадными плетениями, прикрывая спину учителю, а с остальным он пусть разбирается сам. Как говорил наш детдомовский завхоз, «Кесарю кесарево, а слесарю слесарево».
О том, что Шип намекал на присутствие троих ушастых убийц, я вспомнил слишком поздно. Третий все-таки оказался магом, и его помощники лишь выигрывали время для задействования главного калибра. Он жахнул чем-то убойным и непонятным. Наработанные рефлексы, да еще и подстегнутые знаниями от Шипа, помогли мгновенно сплести защиту. Пусть и не идеально, но, по крайней мере, полет через половину зала и втыкание моей тушки в зрительские лавки с превращением их в щепу я все же пережил. Но обрадовался слишком рано. Стремительная тень, которую я отгонял от учителя, нависла надо мною, появившись словно из воздуха. Удар был наверняка молниеносным, но по непонятной причине время словно замедлилось, и взмах светящегося зеленоватыми всполохами клинка я рассмотрел очень хорошо. Прямо как у Флеша. Правда, в отличие от супергероя, мне это замедление позволило лишь «насладиться» последним мигом моей бедовой жизни, но ничего предпринять в ответ я так и не смог.