Я молча кивнул в ответ и встал с опостылевшего стула. Голова у меня слегка кружилась, и я не осмеливался встретиться с Рейчел глазами. Глядя перед собой в пол, я проследовал к дверям.
– Так что, мы договорились? – спросила агент Уоллинг.
Я пробормотал в ответ что-то невразумительное и услышал раздавшийся за моей спиной негромкий мягкий смех.
Рейчел ошиблась. Проблемы с пробками на дороге все-таки возникли. Был вечер пятницы, и выбраться из города стремилось гораздо больше народа, чем в обычные дни. Мы ползли в общем потоке с черепашьей скоростью, пытаясь поскорее выехать на автостраду. На протяжении этого получаса мы почти не разговаривали, только Рейчел изредка вполголоса бранилась, проклиная узкие улицы или некстати вспыхнувший на светофоре красный сигнал. Я сидел на переднем сиденье рядом с ней и обдумывал ситуацию.
В первую очередь необходимо как можно скорее позвонить Гленну. Газета должна была обеспечить меня адвокатом, причем адвокатом хорошим. Пока же единственным выходом из создавшегося положения, который я видел, было раскрыть свой источник, однако я обещал не выдавать Уоррена ни при каких обстоятельствах. Некоторое время я прикидывал, согласится ли Майк – если мне удастся ему позвонить – подтвердить, что я не взламывал дверей фонда фомкой и ничего не крал из архива. Нет, решил я наконец, если уж мы заключили договор, я первый должен уважать все его пункты.
Когда мы добрались до Джорджтауна, пробки слегка рассосались, и Рейчел за рулем, похоже, немного расслабилась. Во всяком случае она в первый раз за все это время вспомнила обо мне. Ее рука протянулась к пепельнице и извлекла какую-то белую карточку. Потом Рейчел включила верхний свет в салоне и поместила карточку на руле, чтобы можно было на ходу читать то, что на ней напечатано.
– У вас есть ручка?
– Зачем?
– Чтобы писать. Я думала, что все репортеры обязательно носят с собой ручку или карандаш.
– Да, у меня есть ручка.
– Вот и хорошо. Сейчас я прочту вам конституционные права, и вы подпишетесь.
– Какие уж там права? То, что вы творите, это настоящий беспредел.
Не обращая внимания на мои протесты, Рейчел зачитала вслух права и осведомилась, все ли понятно. Я пробормотал, что да, и она вручила карточку мне.
– А теперь возьмите ручку или что там у вас и поставьте на обороте подпись и сегодняшнее число.
Я послушно исполнил ее требование. Рейчел подула на бумагу, чтобы чернила скорее просохли, и спрятала карточку в карман.
– Ну вот, – сказала она. – Теперь мы можем поговорить. Если только вы не хотите сперва позвонить своему адвокату. Каким способом вам удалось проникнуть в здание фонда?
– Я не вламывался туда и не подбирал ключей. Это все, что вы узнаете до того, как я свяжусь с адвокатом.
– Но вы же видели вещественное доказательство. Или оно не ваше?
– Все это можно объяснить… Послушайте, неужели вам не понятно? Я не совершил ничего противозаконного, чтобы добыть копии документов. Ничего сверх этого я не могу вам рассказать, не открывая… – Я прикусил язык. И так уже чуть не проболтался.
– Где вы были весь день, мистер Макэвой? Я дожидаюсь вас с обеда.
– Ездил в Балтимор.
– Зачем?
– Это вас не касается. Впрочем, вы могли бы и сами догадаться – у вас ведь есть оригиналы тех документов, которые я скопировал.
– А-а-а, дело Маккаферти. Вы знаете о том, что, вмешавшись в расследование ФБР, рискуете навлечь на себя дополнительные обвинения?
В ответ я рассмеялся, изо всех сил стараясь, чтобы мой смех прозвучал искренне. По-моему, это мне удалось.
– Знаю, – с сарказмом в голосе ответствовал я. – Ну и что? Кстати, о каком расследовании идет речь? Если бы я вчера не поговорил с Натаном Фордом, вы бы до сих пор сидели у себя в конторе и подсчитывали самоубийства. Или ФБР всегда так действует? Если подворачивается хорошая идея, значит ее нужно присвоить. Если дело многообещающее – о, это ваше дело! Все остальное время вы держите глаза и уши закрытыми и не видите всего того зла, что творится вокруг вас. Копы гибнут один за другим, а ФБР хоть бы что!
– Зато вы, как я погляжу, слишком близко к сердцу принимаете самоубийства полицейских! Интересно, с чего бы это?
– Да с того, что один из погибших – мой брат.
Этого Рейчел не ожидала, так что мой ответ заставил ее замолчать по меньшей мере на несколько минут. Мне показалось также, что за все время нашего знакомства мне впервые удалось пробиться сквозь броню, в которую она оделась.
– Мне очень жаль, – промолвила наконец агент Уоллинг.
– Мне тоже.
Гнев, который я испытывал всякий раз, думая о том, что случилось с Шоном, переполнял меня, но я проглотил резкие слова. Передо мной был посторонний человек, а я не собирался ни с кем делиться своими глубоко личными переживаниями. Но и совсем закрыть тему тоже было нельзя.
– Вы наверняка слышали о нем, – заметил я. – Ведь это же вы та самая Рейчел Уоллинг, которая по запросу Шона Макэвоя составила психологический портрет предполагаемого преступника?
– Да, я помню этот запрос, но мы с вашим братом ни разу не разговаривали.
– Могу я задать вам один вопрос?
– Попробуйте.
– Как вы на меня вышли?
Мне хотелось узнать, уж не Уоррен ли вывел ФБР на мой след. Если бы Рейчел подтвердила это, то я счел бы себя свободным от всех обязательств: не хватало еще отправиться в тюрьму, до последнего прикрывая предателя.
– Это было проще простого, – отозвалась Рейчел. – Необходимые сведения о вас – кто вы такой и откуда вообще взялись в Вашингтоне – любезно предоставил нам доктор Форд. Он позвонил мне сразу же после вашей вчерашней встречи, а сегодня утром я была уже в фонде. Мне казалось, что следует принять кое-какие дополнительные меры по охране архива, и я, конечно же, оказалась права. Только эти меры немного запоздали. Вы оперативно работаете, этого у вас не отнимешь, но вы же не профессиональный взломщик, вот и накосячили. Обнаружив листок бумаги, вырванный из репортерского блокнота, я убедилась, что вы меня опередили.
– И все равно я не вламывался в здание.
– Хотите сказать, что вас кто-то впустил? Но все сотрудники фонда отрицают, что вели с вами какие-либо разговоры на эту тему. В частности, доктор Форд припомнил, что он ясно и недвусмысленно заявил: вы не получите доступа к архиву до тех пор, пока ФБР официально не даст на это добро. И вдруг эти досье оказываются у вас. Не правда ли, любопытно?
– А кто вам сказал, что я остановился в «Хилтоне»? Это тоже было написано на том листке бумаги, который вы подобрали неизвестно где?
Рейчел рассмеялась:
– Я надула вашего главного редактора, словно мальчишку-посыльного. Пришлось, правда, сказать, что у меня якобы есть для вас важная информация, и он мигом сообщил мне адрес, где вы остановились.
Я улыбнулся, но сразу же отвернулся к окну, чтобы скрыть свою реакцию. Рейчел сделала ошибку, причем ее последние слова были равнозначны открытому признанию в том, что Уоррен меня сдал.
– Их больше не называют посыльными, – вставил я. – Теперь это считается неполиткорректным.
– А как же их тогда именовать? Курьерами?
– Ну хотя бы.
Совладав со своим лицом, я впервые с тех пор, как мы сели в машину, посмотрел на Рейчел в упор, понемногу начиная приходить в себя. Уверенность в своих силах, которая, как мне казалось, стараниями агента Уоллинг осталась лежать на кровати в гостинице, понемногу возвращалась. Теперь уже я играл с ней как кошка с мышкой, а не наоборот.
– Мне казалось, что ваши сотрудники всегда работают по двое, – заметил я небрежно.
Машина как раз остановилась на очередной красный сигнал светофора. Впереди уже виднелся выезд на автостраду, и я понял, что, пока не поздно, необходимо сделать решающий ход.
– Как правило – да, – стала оправдываться Рейчел. – Но сегодня выдался хлопотливый день, все мои коллеги заняты, к тому же, выезжая из Куантико, я рассчитывала только побеседовать с доктором Фордом и экспертом Олин, а затем изъять дела. Никаких арестов я производить не собиралась.
Она старательно разыгрывала дешевое шоу, но теперь я ясно видел, как легенда Рейчел разваливается буквально на глазах. Никаких наручников, никакого напарника, арестованный сидит на переднем сиденье. К тому же Грег Гленн не знал, где именно я остановился в Вашингтоне. Я до сих пор не успел сообщить ему это.
Моя сумка с компьютером стояла на переднем сиденье между нами. Поверх нее Рейчел положила книгу Эдгара По, мою записную книжку и копии резюме. Я протянул руку и переложил все это к себе на колени.
– Что вы делаете? – осведомилась Рейчел.
– Собираюсь смотаться отсюда. – Я перебросил копии документов обратно. – Это можете оставить себе, я уже узнал все, что меня интересовало. – С этими словами я потянул ручку двери и открыл ее.
– Не двигаться, подонок!
Обернувшись к ней, я ухмыльнулся:
– Вам не кажется, что сквернословие не есть лучший способ восстановить утраченное преимущество? Все это было неплохо разыграно, просто ваш запас правильных ответов иссяк. Сейчас я возьму такси и вернусь в отель. Мне нужно написать статью, а теперь в ней будет еще один раздел. Я посвящу его вам.
Я выбрался из машины со всем своим имуществом и ступил на тротуар. Оглядевшись по сторонам, увидел неподалеку маленький магазинчик, у входа в который прилепилась телефонная будка. Это было как раз то, что нужно, и я зашагал туда. В следующее мгновение я увидел, как автомобиль Рейчел круто выруливает на автостоянку прямо передо мной и резко останавливается. Агент Уоллинг выскочила наружу и направилась ко мне.
– Вы совершаете ошибку, – бросила она на ходу.
– Да неужели? А по-моему, это вы ошиблись. Ради чего вы устроили весь этот балаган?
Рейчел смотрела на меня и молчала. По-видимому, она на некоторое время лишилась дара речи.
– Ну хорошо, – смилостивился я. – Я сам вам объясню. Все это было сплошное жульничество, но ваш шантаж с запугиванием не прошел.