Пока Бледшоу думал, я рассматривал стол агента Уоллинг. Стол был совершенно чистый и пустой, если не считать большого табеля-календаря, который, по всей видимости, служил также промокашкой. Судя по нему, Рейчел только недавно вернулась из отпуска – вся предыдущая неделя была аккуратно зачеркнута, а рядом стояла карандашная пометка: «Отп.». Сокращения имелись также и против других чисел, но их я расшифровать не смог.
– Скажи им все, – произнес наконец Бледшоу.
– Ты уверен? Не передумаешь?
– Нет. Если ФБР заявится в наши края и объявит во всеуслышание, что Джонни Мак был убит, то его вдова получит и пенсию, и страховку в полном объеме. Именно этого я добивался с самого начала, так что скажи федералам правду. Мне они уже ничего не сделают. Не смогут. Кстати, эти шустрые ребята уже побывали в нашем полицейском управлении. Мне недавно позвонил один старый приятель и предупредил, что они весь день рылись в старых делах.
– Ну хорошо, Дэн. Спасибо.
– Тебе-то хоть что-нибудь с этого обломится?
– Пока не знаю. Приложу все силы.
– Это твое дело, Джек, держись за него зубами и когтями. Но не доверяй ФБР – они сначала используют тебя, а потом выкинут на обочину, словно собачье дерьмо.
Я поблагодарил его за совет и положил трубку. Как раз в этот момент мимо распахнутой двери кабинета проходил какой-то человек – типичный фэбээровец, если судить по стандартному серому костюму. Заметив меня за столом, он остановился и заглянул в кабинет. На его лице ясно читалось любопытство.
– Прошу прощения, могу я узнать, что вы тут делаете?
– Жду, пока вернется агент Уоллинг.
Это был крупный мужчина с узким красным лицом и коротко остриженными черными волосами.
– А вы…
– Джек Макэвой. Агент Уоллинг сказала…
– Просто выйдите из-за стола. – Он махнул рукой, показывая, что я должен встать с места Рейчел и пересесть на один из стульев напротив.
Я не стал спорить. Незнакомец вежливо поблагодарил и пошел дальше по своим делам. Весь этот эпизод, однако, лишний раз напомнил мне, почему я так не люблю иметь дело с ФБР. Абсолютное большинство сотрудников этой почтенной организации просто на интуитивном уровне чувствуют, когда надо взять тебя за то место, на котором ты сидишь.
Убедившись, что поборник порядка удалился, я протянул руку через стол, подтянул к себе телефонный аппарат Рейчел и набрал прямой номер Грега Гленна. По денверскому времени было начало седьмого, и я знал, что в эти минуты редактор просматривает срочные сообщения и занят по самую маковку, но выбора у меня попросту не было.
– Джек? Ты не мог бы перезвонить попозже?
– Нет, мне надо срочно с тобой поговорить.
– Хорошо, только поторопись. У нас тут новое сообщение о стрельбе в клинике, и мы как раз корпим над материалом для первой полосы.
Я быстро ввел Гленна в курс дела. По-моему, он тут же забыл о своей клинике и слушал с напряженным вниманием, лишь изредка вставляя восторженные замечания типа того, что мой материал – это просто фантастика и что статья из этого выйдет, на зависть конкурентам, убойная. Излагая последние события, я, правда, опустил то, что Уоррен по моей милости потерял работу, а агент Уоллинг пыталась оказать на меня давление. Вместо этого я сообщил Гленну, где нахожусь в данный момент и что собираюсь предпринять дальше, и получил от него карт-бланш.
– А у нас тут такие дела, Джек, – сказал Гленн. – Нам, наверное, понадобится весь подвал под эту историю с клиникой и движением против абортов. В ближайшие два дня свободного места тоже не будет – это я тебе говорю. Ты не представляешь, какая у нас запарка! Будь ты здесь, я бы усадил тебя «расписывать»…
– Жаль, что я не с вами, – лицемерно вздохнул я.
– Да, жаль, но не расстраивайся. Действуй по своему усмотрению и попытайся выжать из них все по максимуму. И сразу дай мне знать. Это будет просто нечто, Джек, настоящая сенсация.
– Будем надеяться.
Гленн снова заговорил о моих возможностях и перспективах, рассуждая на сей раз главным образом о журналистских наградах и литературных премиях, а заодно вскользь коснулся искусства вставить конкурентам хорошо смазанный фитиль. Пока я слушал его разглагольствования, в кабинет вернулась Уоллинг. Ее сопровождал незнакомый мне мужчина – видимо, тот самый Боб Бэкус. Он тоже был в сером костюме, однако держался более властно и уверенно, чем его давешний коллега. На первый взгляд я бы дал ему от тридцати пяти до сорока лет, однако, несмотря на это, он сохранил вполне приличную физическую форму. Лицо его казалось доброжелательным, хотя голубые глаза смотрели пронзительно и внимательно, а короткие светло-русые волосы придавали лицу вид решительный и мужественный.
Я поднял вверх палец, показывая, что уже почти закончил, и прервал разливающегося соловьем редактора:
– Грег, все, меня зовут.
– Хорошо, Джек, держи меня в курсе. И еще одно…
– Да?
– Добудь хоть несколько картинок.
– Ладно, попробую.
Укладывая трубку на рычаг, я подумал, что напрасно подал ему надежду. О том, чтобы ввести в это дело также и фотографа, можно было только мечтать. Мне самому еще предстояло изловчиться, чтобы не оказаться за бортом.
– Джек, познакомься, это спецагент Боб Бэкус, наш шеф, который отвечает за всю операцию в целом. Боб, это Джек Макэвой из «Роки-Маунтин ньюс».
Мы пожали друг другу руки, причем моя словно в тисках побывала. Это было так же типично для мужественных фэбээровцев, как и серый костюм. Потом Боб заговорил, машинально поправив лежащий на столе календарь:
– Всегда рад встретиться с одним из наших друзей, принадлежащих к «четвертой власти». Особенно с тем, кто приехал издалека.
Я лишь кивнул в ответ. Все это были просто вежливые слова, и каждый из нас прекрасно это знал.
– Вот что, Джек, пойдем в зал заседаний и выпьем в честь знакомства по чашечке кофе, – предложил Бэкус. – Заодно я немного покажу тебе наше здание.
Пока мы поднимались наверх, Боб Бэкус не сказал ничего, что имело бы отношение к делу, если не считать выражения соболезнований по поводу гибели моего брата. Только когда мы трое уселись за столиком кафетерия, который здесь почему-то называли «залом заседаний», он отхлебнул кофе и приступил к делу.
– Наша беседа носит неофициальный характер, – начал Бэкус. – Что бы ты ни увидел и ни услышал в Куантико – все это не для печати. Надеюсь, ты не возражаешь?
– Пока не возражаю.
– Очень хорошо, Джек. В случае, если тебе захочется изменить условия игры, ты должен будешь поговорить с Рейчел или со мной, и мы, несомненно, найдем возможность пойти тебе навстречу. Ты готов сотрудничать с нами при таком раскладе?
– Да. Только я хотел бы писать свою статью сам.
Бэкус кивнул, словно этой репликой я заработал очко в свою пользу.
– Это справедливо, – признал он, отодвигая в сторону недопитый кофе и стряхивая со стола невидимые глазу крошки. Затем он наклонился ко мне поближе. – Видишь ли, Джек, через пятнадцать минут у нас начнется оперативное совещание. Рейчел, несомненно, сообщила тебе, что мы спешим изо всех сил. И на мой взгляд, с нашей стороны было бы настоящим преступлением действовать как-то иначе. Расследованием занимается все мое подразделение, которому придано во временное пользование… – тут он усмехнулся, – …придано дополнительно восемь агентов из отдела психологического моделирования, два технических сотрудника и оперативный состав местных отделов в шести известных тебе городах. Я даже не припомню, когда в последний раз ФБР проводило такую широкомасштабную операцию.
– Я рад это слышать… Боб.
Боб Бэкус перешел со мной на «ты» с первых же минут нашего знакомства и даже не поморщился, когда я ответил тем же. Для меня это было своего рода тестом. Очевидно, называя человека на «ты» и по имени, он считал его равным себе, и я решил проверить, что будет, если я попробую сделать то же самое. Покуда все шло хорошо.
– Ты проделал большую и важную работу, Джек, – продолжал Бэкус. – Благодаря этому мы начинали не с абсолютного нуля и теперь вот уже больше суток трудимся в заданном направлении довольно интенсивно.
За спиной Бэкуса я разглядел фэбээровца, который сделал мне замечание в кабинете Уоллинг. Он поставил на ближайший столик чашку кофе и тарелку с бутербродами, сел, задумчиво посмотрел на нас и принялся за еду.
– Мы еще коснемся тех значительных сил и средств, которые привлечены для решения поставленной перед нами задачи, – вещал Бэкус, – однако на данный момент наша основная проблема – это предотвращение утечки информации.
События развивались именно так, как я предвидел, и мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы Боб ничего не прочел по моему лицу. Покуда у меня оставался способ в случае чего надавить на Бэкуса, я плевать хотел и на ФБР, и на утечку информации.
– Иными словами, – негромко заметил я, – вы не хотите, чтобы моя статья была опубликована.
– Совершенно верно! – подхватил Бэкус, обрадованный моей понятливостью. – Во всяком случае – не сейчас. Разумеется, я понимаю, что даже без тех сведений, что ты, вероятно, узнал от нас, у тебя достаточно много материала, и материал этот – ого! – первый сорт. Статья выйдет довольно взрывоопасной, и, даже если ты опубликуешь ее в Денвере, она непременно привлечет к себе внимание прессы по всей стране. Дня не пройдет, как эта история уже будет на телеэкране и в каждой газете, включая таблоиды. О ней узнает все население, кроме, разумеется, глухих и слепых… Так что, говоря откровенно, Джек, мы не можем допустить, чтобы такая статья появилась. Едва преступнику станет известно, что мы догадались о его существовании, как он просто-напросто исчезнет из поля нашего зрения и затаится. Если только этот парень не дурак – а мы уже знаем, что он, напротив, чертовски умен и хитер, – он заляжет на дно, зароется в ил, забьется под камни. И уж тогда нам ни за что его не достать в течение долгого-долгого времени. Ты же не хочешь этого, Джек? Ведь речь идет о человеке, который убил твоего брата. Подумай хорошенько и скажи, каким будет твое решение.