ие непосредственно перед смертью работали над конкретными делами об убийствах, но не могли их раскрыть. Это обстоятельство настолько их тяготило, что двое из шести в конце концов вынуждены были обратиться за врачебной помощью к психоаналитикам.
А теперь давайте откроем лист номер три…
Все дружно зашуршали, переворачивая страницы. Словно во сне я смотрел, как на каждого из агентов нисходит мрачное очарование этой истории. Наверное, нечто подобное испытывает автор сценария, когда перед ним разворачивается на киноэкране им же созданный сюжет. Все, что присутствующие сейчас читали, некогда было скрыто отчасти в моем блокноте, отчасти в памяти компьютера и в моей голове, объединенное фантастической догадкой; однако теперь – наяву, прямо перед моими глазами – больше десятка опытных следователей и экспертов открыто говорили о деле, которое еще неделю назад казалось мне невозможным, и держали в руках документальное подтверждение того, что этот кошмар существует в реальности.
На следующей странице обнаружились тексты предсмертных записок со ссылками на стихотворения По, которые я отыскал и занес в свой блокнот прошлой ночью.
– Поэзия Эдгара Аллана По – вот что объединяет все эти преступления, – продолжала Брасс. – Наш Ворон весьма неравнодушен к творчеству этого литератора. Причину мы пока еще не выяснили, однако будем продолжать исследовать данную проблему здесь, в Куантико, пока вы отправитесь работать в регионы. А сейчас я передаю слово Брэду, который еще немного расскажет вам о наших достижениях.
Мужчина, сидевший рядом с Бразилией, поднялся с кресла и заговорил. Я быстро заглянул на первую страницу и обнаружил в списке агента Брэдли Хэзелтона.
Хэзелтон был высок, болезненно худ, а щеки его, покрытые шрамами от плохо заживших прыщей, казались рябыми. В довершение всего Брэд носил очки, которые то и дело сползали на самый кончик его унылого носа, и бедняге все время приходилось поправлять их пальцем.
– Гм… Что мы тут имеем? В шести случаях – включая балтиморское дело – в предсмертных записках использованы цитаты из трех стихотворений Эдгара По, а также его собственные последние слова, которые поэт произнес, умирая. Давайте проанализируем эти стихотворения и попробуем выяснить, что в них общего, о чем они повествуют и какое отношение могут иметь к личности преступника. Откровенно говоря, мы не очень-то надеялись обнаружить что-нибудь существенное. На мой взгляд, совершенно очевидно, что злоумышленник не то пытается поиграть с нами, не то дразнит нас, причем делает это, по всей видимости, сознательно, так как записки – это самая рискованная часть его плана. Если бы наш Ворон не вздумал цитировать стихотворения Эдгара По, мы с вами не заседали бы сейчас здесь, и даже мистеру Макэвою вряд ли удалось бы связать убийство брата с другими случаями. Итак, записки – визитная карточка преступника. Мы пытались выяснить, почему убийца выбрал именно Эдгара По, а не, скажем, Уолта Уитмена, но…
– А я догадался почему, – перебил Брэда один из агентов. – Потому что Эдгар По тоже был с левой резьбой, как и наш Ворон.
Несколько человек засмеялись.
– Гм… пожалуй, в каком-то смысле так оно и есть, – серьезно заявил Брэд Хэзелтон. Похоже, он не понял, что комментарий был призван немного разрядить обстановку и расшевелить слушателей, которые уже начинали клевать носом. – Мы с Брасс будем и дальше работать в этом направлении, и, если у вас возникнут какие-нибудь свежие идеи, мне бы хотелось, чтобы вы ими с нами поделились. На данный момент, однако, кое-что мы уже готовы вам сообщить. Эдгар Аллан По считается родоначальником детективного жанра, а его рассказ «Убийство на улице Морг» фактически является первым детективным произведением в мировой литературе. Таким образом, оставляя на месте преступления свои записки, наш убийца может воображать, будто это превращает его деяния в некую головоломку с налетом мистики. Иными словами, он дразнит полицию, загадывая загадки, а цитаты из произведений По должны, по мнению преступника, служить ключами к ним.
Параллельно с оригинальными работами Эдгара По я изучил кое-какие посвященные ему критические и литературоведческие статьи и обнаружил там кое-что интересное. Одно из стихотворений, которое цитирует наш клиент, называется «Заколдованный замок», однако первоначально оно появилось не как самостоятельное произведение, а было включено в известный рассказ «Падение дома Ашеров». Я уверен, что все присутствующие, если даже и не читали данное произведение, то наверняка о нем слышали. На всякий случай напомню, что главного героя, чьи движения души и подсознательные порывы подробно описывает автор, зовут Родерик Ашер. А это имя – как должно быть известно всем, кто был вчера вечером на предыдущем совещании, – уже возникало в случае жертвы номер пять. То есть, конечно, я хотел сказать, в деле Шона Макэвоя, прошу прощения…
Он вежливо кивнул мне, и я кивнул в ответ.
– Что касается стихотворения… было бы целесообразно задержаться на нем особо.
Хэзелтон порылся в своих бумагах, нашел то, что искал, и, поправив очки, продолжил:
– Ага, вот оно…
Бились знамена, горя как огни,
Как золотое сверкая руно.
(Все это было – в минувшие дни,
Все это было давно.)
Полный воздушных своих перемен,
В нежном сиянии дня,
Ветер душистый вдоль призрачных стен
Вился, крылатый, чуть слышно звеня[16].
В том же стихотворении, – вещал далее Брэд, – мы встречаем такой любопытный эпитет, как «замок-властелин», упоминание о «двух огневых окнах» и прочее в том же духе. Короче говоря, если интерпретировать все образы, это указывает нам на человека мечтательного и склонного к уединению, на белого мужчину со светлыми, возможно, чуть вьющимися длинными волосами, носящего очки. Таков внешний портрет подозреваемого, на который вы можете опираться более или менее уверенно.
По комнате прокатился дружный смех, и Хэзелтон обиженно заморгал.
– Но я же использовал специальную методику! – слабо запротестовал он. – Я совершенно уверен в своих выводах и считаю, что с этого вполне можно начинать, раз уж никаких больше зацепок у нас все равно нет!
– Минуточку! – раздался громкий голос с другой стороны стола, и все взгляды тут же устремились на поднявшегося мужчину. Он был значительно старше всех присутствующих и походил на этакого закаленного в боях ветерана. – Что за чушь вы тут несете? «Бились знамена», «золотое руно», «огневые окна»!.. Вся эта дребедень насчет творчества Эдгара По отлично пригодится нашему газетчику, чтобы продать лишнюю тысчонку экземпляров, однако за последние двадцать часов лично я не услышал ничего путного – такого, что убедило бы меня: да, по улицам наших городов действительно ходит какой-то белобрысый стручок, который напал на шестерых опытных полицейских и сумел заставить их проглотить кусок свинца. Не верится мне что-то в эти сказки, вот что я вам скажу. И попробуйте-ка мне возразить!
Тут все собравшиеся в конференц-зале агенты согласно закивали и одобрительно загудели. Услышав, как кто-то назвал ветерана Смитти, я полез на первую страницу распечатки. Там я обнаружил Чака Смита, откомандированного в Даллас.
Брасс Доран поднялась со своего места, чтобы ответить на дерзкий вызов.
– Мы понимаем, что кое-кому наши выводы могут показаться не заслуживающими доверия, – заявила она. – Однако в настоящий момент мы меньше всего склонны обсуждать методику, которой пользовались при проведении исследований. Тем не менее считаю своим долгом еще раз подтвердить, что корреляция психотипа преступника с творчеством Эдгара По представляется более чем вероятной. Боб тоже так считает. С другой стороны, разве у нас есть что-либо еще? Давайте откажемся от психологического моделирования, и с чем мы тогда останемся? У нас нет никакого права пренебрегать даже самой незначительной возможностью установить личность преступника, потому что он очень опасен, и надо остановить его как можно скорее. Разумеется, наша работа еще только началась, и мы открыты для критики, поскольку здоровый скептицизм, на мой взгляд, еще никогда никому не мешал. Насколько я поняла Смитти, его больше всего интересует вопрос контроля над личностью, да? То есть каким образом Ворон сумел навязать свою волю убитым им детективам?
Она обвела аудиторию взглядом. Чак Смит промолчал.
– Ладно, Брасс, давай перейдем ко второй группе жертв, – подал голос Бэкус.
– Хорошо. Прошу открыть следующую страницу.
Там содержалась краткая информация об убийствах, расследованием которых занимались накануне смерти копы, ставшие жертвами Ворона. Этот раздел доклада назывался «Часть вторая», хотя, на мой взгляд, это было не слишком логично. Я заметил также, что и этот список неполон: в него еще не было включено дело об убийстве Полли Амхерст, молодой учительницы, гибель которой стала кошмаром Джона Маккаферти из Балтимора.
1. Габриэль Ортис; Сарасота, штат Флорида.
Латиноамериканец; учащийся.
Дата рождения: 1 июня 1982 года.
Дата смерти: 14 февраля 1992 года.
Удушение, прижизненные увечья.
Примечание: обнаружен растительный пух капок.
2. Роберт Сматерс, Чикаго.
Темнокожий; учащийся.
Дата рождения: 13 марта 1981 года.
Дата смерти: 2 марта 1993 года.
Удушение, прижизненные увечья.
3. Алтея Грендлин, Даллас.
Темнокожая; учащаяся.
Дата рождения: 10 октября 1984 года.
Дата смерти: 4 января 1994 года.
Многочисленные колотые раны груди, прижизненные увечья.
4. Мануэла Кортес; Альбукерке, штат Нью-Мексико.
Латиноамериканка; домработница.
Дата рождения: 11 апреля 1946 года.
Дата смерти: 16 августа 1994 года.