Удары тупым тяжелым предметом, посмертные увечья.
Примечание: обнаружен растительный пух капок.
5. Тереза Лофтон; Денвер, штат Колорадо.
Белая; студентка, воспитательница в детском саду.
Дата рождения: 4 июля 1975 года.
Дата смерти: 16 декабря 1994 года.
Удушение, посмертные увечья.
Примечание: обнаружен растительный пух капок.
– Здесь тоже недостает одной жертвы, – внесла необходимые дополнения Доран. – Насколько я поняла, в Балтиморе в данном случае пострадал не ребенок, а учительница младших классов, некая Полли Амхерст. Она была задушена и изуродована после смерти.
Докладчица выждала несколько секунд, чтобы самые старательные успели записать.
– Следственные материалы по этим делам еще только поступают к нам по факсу, – продолжила Брасс, – однако уже ясно видно, что все эпизоды имеют непосредственное отношение к детям. Три жертвы являются несовершеннолетними, две работали с детьми, а домработница Мануэла Кортес была похищена в тот момент, когда она вышла из дома, чтобы забрать из школы детей своего нанимателя. На основании этих данных можно сделать вывод, что везде главной целью преступника были именно дети, однако в половине случаев что-то у него, очевидно, не заладилось. Вероятно, взрослые каким-то образом помешали злоумышленнику осуществить свои намерения, за что и были им уничтожены.
– А как насчет увечий? – спросил еще кто-то из агентов. – Дети сначала были изуродованы, а потом убиты, взрослые же – наоборот… Это о чем-нибудь говорит?
– С уверенностью сказать нельзя, однако мы предполагаем, что подобное поведение может являться попыткой сбить нас со следа. Демонстрируя различные типы поведения, убийца, возможно, хотел подтолкнуть нас к выводу, будто мы имеем дело с различными психическими патологиями. В этом случае мы, разумеется, искали бы нескольких людей, а настоящий преступник тем временем скрылся бы. Во второй части доклада все пять убийств выглядят почти одинаковыми, однако чем полнее анализ, тем больше различий можно обнаружить. Общая картина такова, что может создаться впечатление, будто все жертвы были умерщвлены разными преступниками, каждый из которых страдает каким-то определенным психическим отклонением. Больше того, все эпизоды, отмеченные нашими местными отделами, были проанализированы в соответствии с программой по раскрытию тяжких преступлений, однако компьютер не обнаружил достаточного количества сходных деталей и совпадений, чтобы связать эти случаи между собой или хотя бы предположить, что все убийства совершены одним и тем же лицом. А между тем стандартная анкета, которую заполняют наши сотрудники на местах, прежде чем подвергнуть компьютерному анализу тот или иной случай, представляет собой восемнадцать страниц вопросов, набранных мелким шрифтом.
Совершенно ясно, что мы имеем дело с преступником, который умеет заранее просчитывать ходы, причем не только свои, но и противника. Смею предположить, что он знает, как действовать, чтобы обеспечить должное разнообразие и обмануть наш доверчивый компьютер. Единственной ошибкой, которую допустил убийца, был капок. Именно так мы на него и вышли.
Один из агентов поднял руку, и Доран милостиво кивнула, разрешая ему говорить.
– Но если в трех случаях из шести был обнаружен растительный пух капок, – спросил он, – то почему компьютер не объединил их по этому признаку, если, конечно, все три эпизода подвергались анализу?
– Человеческий фактор, – пожала плечами Брасс. – В одном случае на пух просто не обратили внимания, так как во Флориде он встречается достаточно часто. В анкете же соответствующего вопроса не было. Во втором случае найденные на трупе волокна были идентифицированы как капок уже после того, как убийство подверглось компьютерному анализу, а повторной проверки не проводилось. Только в Денвере наличие растительного пуха было признано достаточно важной уликой, так что третий случай оказался проанализирован по всем правилам, но объединить его было не с чем. Вот, собственно, и все объяснение. Мы проглядели единственное сходство между тремя преступлениями и сумели получить подтверждение о наличии волокон только два дня назад, для чего потребовалась дополнительная работа наших местных отделений.
Некоторые из агентов разочарованно загудели, а я почувствовал, как мое сердце слегка вздрогнуло и сбилось с ритма. Если бы не эти досадные ошибки, то обнаружить маньяка можно было бы сразу после того, как он совершил преступление в Альбукерке.
«Что, если бы этот шанс не был упущен? – подумал я. – Может быть, тогда Шон остался бы в живых».
– Все это подводит нас к главному вопросу, – провозгласила Доран, вновь завладевая вниманием слушателей. – Сколько у нас все-таки убийц: один или двое? Логично предположить, что преступления первой и второй групп тесно связаны между собой и образуют пары.
– А по какому принципу действует преступник? – спросил Смитти с места.
– Мы пока можем это только предполагать. Наиболее очевидной представляется версия, что, убивая полицейского, преступник старается замести следы и обеспечить себе максимальную безопасность. Однако возможен и другой сценарий. Первое убийство совершается с особой жестокостью, дабы привлечь внимание детектива. Другими словами, убийства детей и женщин служат своего рода приманкой. Когда первое убийство становится для копа чем-то вроде навязчивой идеи, Ворон получает возможность свободно выследить свою жертву, подробно узнать о ее привычках и установившихся стереотипах поведения. Это позволяет ему подобраться к жертве вплотную и совершить второе убийство с минимальным риском.
В помещении воцарилась тишина. У меня сложилось такое впечатление, что большинству агентов – людям, без сомнения, уже имевшим опыт поимки серийных убийц, – еще не приходилось сталкиваться с таким осторожным и опасным хищником, как тот, которого условно именовали Вороном.
– Разумеется, – растерянно закончила Брасс, – пока что все это только теория…
Бэкус поднялся со своего места и окинул притихшую аудиторию взглядом.
– Спасибо, Брасс, – сказал он и добавил, обращаясь ко всем присутствующим: – Ладно, давайте не будем пока что на этом зацикливаться. Гордон, у тебя, кажется, тоже есть для нас какая-то информация?
– Да, совсем немного, – отозвался Торсон, вставая и направляясь к штативу-подставке. В руках он держал большую папку наподобие той, с которой ходят архитекторы. – Карта, которая имеется в ваших распечатках, устарела в связи с появлением балтиморского дела, поэтому я задержу ваше внимание еще на некоторое время.
Он быстро повесил на подставку чистый лист бумаги, на котором жирным черным фломастером умело набросал контур территории США. Потом достал красный маркер и принялся рисовать след Ворона. Начав с Флориды, которая вышла у него непропорционально маленькой относительно всего остального, Торсон поднялся вверх вдоль побережья до Балтимора, потом повернул на запад к Чикаго, опустился вниз, к Далласу и Альбукерке и закончил красную линию в Денвере. Снова взяв в руку черный фломастер, он написал возле каждого города дату убийства.
– Карта говорит сама за себя, – объявил Торсон, завершив работу. – Наш преступник движется на запад, убивая по пути полицейских детективов – очевидно, они чем-то ему досадили… – Он поднял руку и показал на западную часть страны. – Я думаю, что именно в этом районе Ворон совершит свои следующие преступления, если только нам не посчастливится перехватить его раньше.
Глядя на красную линию, обрывавшуюся почти в самом сердце США, я почувствовал себя неуютно. Где Ворон сейчас? Что замышляет? Кто будет его следующей жертвой?
– Так, может, просто дождемся, пока он доберется до Калифорнии? Там он будет среди своих – и конец всем нашим проблемам, – пошутил один из агентов.
Раздался дружный смех. Всеобщее веселье, похоже, добавило смелости Хэзелтону, который встал и, постукивая кончиком карандаша по крошечному отростку Флориды, обратился к Торсону:
– Эй, Гордон, а ты уверен, что Флорида именно такая? Или это бессознательная ошибка, одна из тех, о которых писал Фрейд?
Его замечание вызвало еще более громкий взрыв смеха, и я заметил, что красное лицо Торсона стало пунцовым, хотя он и улыбнулся шутке в свой адрес. А вот у Рейчел Уоллинг, напротив, вид был весьма довольный.
– Это не остроумно, Брэд, – огрызнулся Торсон. – Занимайся лучше анализом стишков – это выходит у тебя гораздо лучше.
Смех быстро стих, и я сообразил, что между этими двоими, похоже, давно существуют какие-то терки.
– Если позволите, я продолжу, – сказал Гордон в наступившей тишине. – Сегодня вечером мы отправим сообщения всем нашим оперативникам в регионах, особенно в западной части страны, чтобы они тщательно отслеживали сводки происшествий, обращая особое внимание на исчезновения детей и молодых женщин. Чем раньше мы узнаем о следующем убийстве, тем больше будет у нас шансов выяснить что-то по горячим следам. Мы должны также привлечь к осмотру места преступления нашу криминалистическую лабораторию, поэтому неплохо бы иметь наготове специально подготовленную команду медэкспертов и криминалистов. На первых порах, насколько я понимаю, мы вынужденно полагаемся на наши местные отделения и полицию. У меня все, Боб.
Бэкус слегка откашлялся.
– Если никто не хочет ничего добавить, давайте перейдем к созданию психологического профиля преступника. Что мы уже сейчас можем сказать о личности убийцы? Кто готов высказаться? Если мы придем к какому-то заключению, то его можно будет разослать в регионы вместе с предупреждением, о котором говорил Гордон.
Засим последовал быстрый обмен мнениями, причем большинство суждений отнюдь не выглядели ни логичными, ни обоснованными, а порой даже вызывали взрывы смеха. Наблюдая за агентами, я подумал, что между ними, должно быть, существуют тесные товарищеские взаимоотношения, и только непонятная напряженность между Уоллинг и Торсоном и Торсоном и Хэзелтоном не давала мне покоя. Тем не менее у меня сложилось впечатление, что мозговой штурм, свидетелем которого я стал, был для агентов привычной процедурой. Как ни печально, но им, должно быть, уже не раз доводилось собираться за этим столом по сходным поводам.