Мы с Рейчел успели выпить на дорогу по две чашечки кофе из автомата в вестибюле, а потом отправились в здание местного отделения ФБР. Рейчел снова прихватила из номера вещи, я же опять обо всем позабыл.
Рейчел не произнесла ни слова, пока опустошала первую чашку. Я тоже, обжигаясь, молча прихлебывал горячую черную жидкость и пытался представить, насколько разными могут быть в эти минуты мысли каждого из нас. Наконец Рейчел допила свой кофе и, взяв в руки следующую порцию, спросила:
– Ты возвращаешься в Денвер?
– Еще не знаю.
– Дела плохи?
– Хуже некуда. Похоже, главный не расположен больше выслушивать никаких оправданий с моей стороны.
– Не представляю себе, как такое могло случиться. Возможно, «Лос-Анджелес таймс» еще обратится к Бэкусу за комментариями, и тогда мы узнаем…
– Может быть, они уже обратились.
– Нет, не думаю. Он бы тебе сказал. Боб держит слово. Он агент ФБР во втором поколении. Я никогда еще не видела человека, чьи принципы были бы столь непоколебимы.
– Надеюсь, он помнит о нашем договоре, – вздохнул я. – Потому что я должен отослать Гленну статью сегодня.
– А о чем именно написали в «Таймс»?
– Не знаю. Впрочем, я узнаю, как только мне удастся зайти в электронную почту.
В конференц-зале присутствовали только Бэкус и Торсон. Совещание началось с того, что Бэкус принес мне свои сожаления по поводу того, что сведения о Вороне просочились в печать прежде, чем я успел написать собственную статью. Его небольшая речь показалась мне уместной и довольно искренней, и я пожалел, что усомнился в нем, когда беседовал с Рейчел.
– У вас уже есть эта статья? – спросил я. – Мне должны ее прислать. Можно подключить ноутбук к телефонной розетке?
– Валяй. – Бэкус устало махнул рукой. – Я, правда, все жду, что кто-нибудь из наших людей в Лос-Анджелесе спохватится и перешлет мне ее по факсу, но что-то они там не очень торопятся. Я узнал об этой статье только потому, что Брасс связалась со мной и сообщила о звонках из других периодических изданий, которые с раннего утра начали поступать в Куантико.
Я быстро проделал необходимые манипуляции и обнаружил в электронной почте два новых файла: «Ворон» и «Гипнотизер». Только теперь я вспомнил о том, что просил Лори Прайн подобрать мне материалы о Горации Гипнотизере, однако сейчас мне опять-таки было не до них. Открыв файл «Ворон», я изумленно ахнул, увидев фамилию журналиста, хотя это, в общем-то, было вполне ожидаемо.
– Черт побери!!!
– Что такое? – встревожилась Рейчел.
– Статью написал Майкл Уоррен. Он уволился из Фонда поддержки правопорядка, чтобы вернуться в «Таймс», вернуться со статьей, которую украл у меня!
– Великое репортерское братство! – воскликнул Торсон, не скрывая радости. – Вот и доверяй после этого журналистам!
Я попытался не обращать на него внимания, но это оказалось нелегко. Произошедшее здорово меня разозлило. Я был сердит не только на Уоррена с Торсоном, но и на себя самого. Мне следовало предвидеть, что события примут такой оборот.
– Прочти ее нам, Джек, – попросил Бэкус.
Я подчинился.
Дичь преследует охотников!
На днях ФБР начало охоту за серийным убийцей, который бесчинствует вот уже почти три года и на совести которого гибель как минимум семерых полицейских, работавших в убойных отделах в разных городах США. Расследование получило кодовое наименование «Операция „Ворон“», так как убийца каждый раз оставлял на месте преступления под видом прощальных записок несколько стихотворных строк, позаимствованных из произведений Эдгара Аллана По. Вместе с тем подозреваемый до сих пор находится на свободе, поскольку все совершенные убийства ему удавалось выдавать за случаи суицида, неизменно вводя в заблуждение правоохранительные органы.
На протяжении трех долгих лет наша доблестная полиция добросовестно блуждала в потемках, пока на прошлой неделе – совершенно случайно, как сообщил близкий к расследованию источник, – не обнаружила наконец сходство между всеми семью случаями.
Это неожиданное открытие вынудило ФБР действовать быстро и решительно, чтобы как можно скорее установить личность Ворона и принять меры к его задержанию. К расследованию подключились значительные силы: десятки агентов Федерального бюро и огромное количество полицейских в семи городах страны денно и нощно бьются над разрешением загадки. Их работу направляет и координирует Отдел психологического моделирования ФБР. По сведениям из того же источника, в настоящее время основное внимание следствия приковано к Финиксу, где произошло последнее убийство, приписываемое Ворону.
Источник, согласившийся поделиться информацией с нашим корреспондентом при условии полной анонимности, отказался подробно разъяснить, каким именно образом ФБР удалось выйти на Ворона, однако с его слов стало известно, что при этом федералы опирались на исследования, проводившиеся ими совместно с вашингтонским Фондом поддержки правопорядка, один из проектов которого посвящен изучению причин самоубийств среди полицейских.
Дальше вкратце рассказывалось о каждой из жертв, включая обстоятельства ее гибели. Несколько абзацев было посвящено деятельности «психологов от ФБР», как называл Майкл сотрудников отдела психологического моделирования, а заканчивалась статья коротенькой цитатой из того же «анонимного источника», который утверждал, будто ФБР не располагает практически никакими сведениями, позволяющими установить личность и местонахождение Ворона.
Дочитав текст, я почувствовал, что щеки у меня пылают от гнева и стыда. Нет ничего труднее, чем жить, придерживаясь условий договора, когда другая сторона бессовестно их нарушает. На мой взгляд, статейка была слабенькая – много общих слов и мало конкретных фактов, да и те Майкл якобы черпал из мифического «источника, пожелавшего остаться неизвестным». Кроме того, Уоррен не упомянул о факсе, полученном нами от Ворона, и даже выпустил из вида деталь еще более важную – убийства детей, которых Ворон использовал в качестве приманки для копов. Я не сомневался, что статья, написанная мною, получится более полной и точной, однако это было весьма слабым утешением. Какой бы пространной и общей ни казалась писанина Уоррена, сомневаться не приходилось – у него в ФБР действительно есть осведомитель. И я подозревал, что сейчас этот осведомитель сидит со мной за одним столом.
– Мы с вами заключили сделку, – сказал я, отрываясь от компьютера. – Историю этому парню продал кто-то другой. Когда я обратился к Майклу в четверг, он знал то же, что и я; все остальное он раздобыл через кого-то самостоятельно.
– Может, это и так, но…
– Если бы не ты, – влез Томпсон, – Уоррен вообще не ввязался бы в это дело. Так что, Джек, кроме самого себя, тебе винить некого.
– Ошибаешься, – возразил я, с угрозой посмотрев на него. – Согласен, я дал ему наводку, но вот об «Операции „Ворон“» Уоррену рассказал кто-то другой. Когда я общался с Майклом, преступника еще так не окрестили; значит, информация уходит прямо из следственной группы. Проболтался кто-то из тех, кто обязан молчать. Короче говоря, история выплыла наружу, и нашей договоренности теперь конец. Я должен сегодня же написать все, что мне известно, а завтра это будет в газетах.
В конференц-зале ненадолго установилась тишина.
– Джек, – сказал наконец Бэкус. – Я понимаю, что вряд ли сумею тебя утешить, но обещаю, что, когда у меня будет побольше времени, я непременно займусь этим вопросом и узнаю, у кого из наших оказался чересчур длинный язык. И поверь мне, этот человек больше не будет работать у меня, а может быть, и в ФБР тоже.
– Ты прав, Боб, мне от этого не легче.
– Тем не менее я хочу попросить тебя об одолжении.
Я бросил на Бэкуса любопытный взгляд, прикидывая, неужели он настолько глуп, чтобы пытаться уговорить меня не писать о событии, о котором сегодня и завтра будут трубить все газеты и телевизионные каналы.
– Ну попробуй.
– Когда будешь писать свою статью… не забывай, что нам все-таки нужно поймать эту черную птицу. Ты обладаешь информацией, которая способна нанести расследованию непоправимый вред. Я имею в виду специфические детали – такие, как подробности психологического портрета Ворона, наше предположение об использовании им гипноза, обнаруженную смазку от презервативов. Стоит тебе только намекнуть на эти подробности, и твой материал мигом растиражируют во всех газетах и выпусках новостей, и преступник сразу изменит свой почерк. Ты понимаешь, что я имею в виду? Нам будет намного труднее работать.
Я было кивнул, но тут же спохватился и ответил Бэкусу самым суровым взглядом, на какой только был способен, с достоинством заявив:
– И все же не вам указывать, что мне писать.
– Я знаю. – Бэкус досадливо сморщился. – Просто прошу тебя подумать о своем брате, подумать о нас и быть предельно осторожным в том, что писать и как писать. Я уверен в тебе, Джек. На все сто процентов.
Некоторое время я обдумывал его слова, а затем еще раз кивнул.
– Послушай, Боб, я заключил с тобой сделку, но остался практически ни с чем. Если ты хочешь, чтобы я продолжал блюсти ваши интересы, мы должны подписать новый договор. Давай сделаем так: сегодня тебя будут осаждать репортеры: как говорится, ты их в дверь – они в окно, только успевай отмахиваться. Я хочу, чтобы ты отправил их всех за разъяснениями в Куантико, в пресс-службу ФБР. Далее, мое эксклюзивное право на интервью с тобой сохраняется. Кроме того, я получаю исключительное право на публикацию и комментарии по поводу присланного Вороном факса. Если ты согласен на все эти условия, то обещаю: я в своей статье ни словечком не обмолвлюсь ни о деталях психологического портрета, ни о гипнозе.
– Идет, – быстро сказал Бэкус, и я растерянно заморгал. Столь легкая победа явилась для меня неожиданностью. Вот хитрюга: небось заранее знал, что я захочу заключить с ним новую сделку, и предвидел мои условия.