– Возможно.
Ну вот, опять: несмотря на все предосторожности с моей стороны, Рейчел ответила мне одним лишь словом.
– Возможно? – повторил я, стараясь, чтобы в моем голосе прозвучал неприкрытый сарказм.
– В конце концов мне придется съездить во Флориду и спросить об этом у самого Гомбла. До тех пор, пока я не добьюсь от него ответа – тем или иным способом, – это утверждение остается всего лишь гипотезой. Понятно?
Она свернула на узенькую аллею, пролегавшую за шеренгой древних магазинчиков и обшарпанных мотелей, и сбавила скорость, так что я отпустил поручень, за который держался всю дорогу.
– Но сейчас ты во Флориду поехать не можешь, верно? – осведомился я.
– Это решает Боб. В Голливуде мы ближе всего к Глэддену, и я склонна полагать, что Бэкус намерен сконцентрировать все свои силы именно здесь. Глэдден сейчас в Лос-Анджелесе или где-то поблизости, мы все чувствуем это. Нам необходимо его схватить, а уж когда это произойдет, можно будет позаботиться и обо всем остальном, например о психологических мотивах его поступков и прочем. Тогда нам просто придется ехать во Флориду.
– Зачем? Чтобы добавить лишние данные к вашему исследованию о психологии маньяков-убийц?
– Нет. То есть, конечно, и ради этого тоже, но в первую очередь чтобы обосновать обвинение. Такой парень, как Глэдден, наверняка начнет прикидываться помешанным, это его единственный путь к спасению. Нам придется строить обвинение, исходя из его психологии. Надо будет доказывать, что Глэдден прекрасно понимал, что он делает, и что он отличает дурное от хорошего не хуже нас. В общем, все как обычно в таких случаях.
Эти ее слова заставили меня задуматься. До сих пор я как-то не представлял себе, что будет, когда Ворон предстанет перед судом. Наверное, я просто решил, что живым его не возьмут, а это, в свою очередь, объяснялось моим личным желанием умертвить Ворона после всего, что тот натворил.
– Что с тобой, Джек? Ты не хочешь судебного разбирательства? Ты предпочел бы, чтобы мы убили его на месте?
Я повернулся к Рейчел. В свете упавшего на лицо уличного фонаря я на мгновение увидел ее глаза. И соврал:
– Я как-то не думал об этом.
– Думал, Джек, – с нажимом произнесла Рейчел, – еще как думал. Но вот сумел ли бы ты его убить? Если бы ты остался с Глэдденом один на один, зная, что никаких последствий не будет, смог бы ты сделать это? Неужели, по-твоему, убийство способно что-то исправить и хоть в какой-то мере компенсировать все, что уже случилось?
Обсуждать это с Рейчел мне не хотелось. Возможно, потому, что за ее вопросом я почувствовал нечто большее, чем простое любопытство.
– Не знаю, – сказал я в конце концов. – А ты сама смогла бы? Тебе, вообще-то, уже случалось кого-нибудь убивать?
– Дай мне шанс, и я бы прикончила Ворона так быстро, что он и глазом моргнуть не успел.
– Почему?
– Потому что я знала многих других подобных ему. Я видела выражение их глаз и знаю, что прячется там, в темноте. Если бы я могла убить их всех, то сделала бы это, даже не задумываясь.
Я ждал продолжения, но его не последовало, а через несколько минут Рейчел уже остановила машину на задворках какого-то мотеля рядом с двумя одинаковыми «шевроле».
– Ты не ответила на мой второй вопрос.
– Нет, Джек, я никогда никого не убивала.
Мы прошли через заднюю дверь и оказались в каком-то задрипанном коридоре, выкрашенном в два цвета: от пола до уровня глаз он был грязно-лимонным, а выше – грязно-белым. Остановившись у первой же двери справа, Рейчел постучалась. Щелкнул замок, и мы вошли.
Комната, в которой мы оказались, должно быть, некогда служила кухонькой, однако ремонтировали ее в последний раз лет тридцать тому назад. За старым столом, облицованным исцарапанным темным пластиком, сидели у стены Торсон и Бэкус. На столе стояли два блестящих кнопочных телефона, которые выглядели здесь совершенно чужеродными и неуместно новыми. Рядом с ними был установлен алюминиевый контейнер высотой фута в три. Боковая крышка была снята, открывая экраны трех видеомониторов. Перепутанные черные кабели, подключенные к контейнеру сзади, змеились по полу и исчезали за окном, которое было чуть-чуть приоткрыто.
– Добрый вечер, Джек, – приветствовал меня Бэкус. – Не могу сказать, что я очень рад тебя видеть, но все-таки… – Он криво улыбнулся и, поднявшись из-за стола, пожал мне руку.
– Что ж, извини, – сказал я, сам не зная почему, и, поглядев на Торсона, добавил: – Я не собирался нарушать ваших планов, но меня снабдили неверной информацией.
Мысль о гостиничных счетах снова промелькнула у меня в голове, но я отбросил ее. Несомненно, сейчас было не самое лучшее время для выяснения отношений.
– Ну что же, – отозвался Бэкус, – не скрою, мы пытались замести следы. Почему-то нам показалось, что будет гораздо лучше, если никто не станет нас отвлекать.
– Я постараюсь не быть вам помехой.
– Ты уже помешал, – мрачно вставил Торсон.
Я не удостоил его ответом, сосредоточив все свое внимание на Бэкусе.
– Садись, – предложил он, и мы с Рейчел уселись на свободные стулья.
– Я полагаю, ты уже в курсе того, что здесь происходит? – спросил Боб.
– Должно быть, вы следите за детективом Томасом.
С этими словами я поглядел на мониторы, чтобы внимательно рассмотреть, на что они направлены. Верхний показывал коридор, очень похожий на тот, по которому мы с Рейчел только что прошли. По обеим его сторонам темнели двери с номерами. На втором мониторе был виден фасад мотеля. В серо-голубой дымке черно-белого изображения я сумел разобрать только вывеску над входом, на которой значилось: «Мотель „Марк Твен“». На нижнем экране темнело изображение какого-то мрачного здания, и я предположил, что так выглядит «Марк Твен» сбоку.
– Это здание, в котором мы находимся? – спросил я, указывая на мониторы.
– Нет, это мотель, в котором сейчас живет детектив Томас. Он расположен примерно в одном квартале от нас.
– Какой-то он весь обшарпанный. Неужели ничего поприличнее не нашлось?
– Томас поселился там временно. Но сотрудники Голливудского участка часто используют этот мотель, чтобы спрятать свидетелей или переночевать, если им приходится работать над каким-то делом по двадцать часов в сутки. Детектив Томас сам захотел пока пожить в «Марке Твене», а не дома, где у него остались жена и трое детей.
– Ну что же, ты ответил на мой следующий вопрос. Я рад, что вы сообщили Томасу, какую роль ему предстоит сыграть. Роль дождевого червя на рыболовном крючке.
– Со времени нашей последней встречи ты стал намного циничнее в суждениях, Джек, – мягко упрекнул меня Бэкус.
– Людям свойственно меняться, – парировал я, снова отворачиваясь к мониторам, так что Бобу приходилось разговаривать с моей спиной.
– Три камеры скрытого наблюдения передают сигнал на антенну, установленную на крыше нашего мотеля. Кроме того, за Томасом круглые сутки наблюдают оперативники из местного отдела ФБР и специалисты по наружке из полицейского управления. Никто не сможет подобраться к нему незамеченным ни здесь, ни когда он находится в участке. Томас в безопасности.
– Давай дождемся, пока все закончится, и тогда посмотрим, сможешь ли ты повторить сие заявление.
– Смогу, не беспокойся. Но тебе придется отойти в сторону, Джек.
Я обернулся к Бобу, талантливо изобразив на лице удивление, но Бэкуса не так легко было сбить с панталыку.
– Ты прекрасно меня понял, Джек. Ворон вот-вот появится в поле зрения, и, откровенно говоря, я предпочел бы, чтобы ты не путался у нас под ногами.
– Я не путаюсь у вас под ногами и не собираюсь никому мешать. Условия сделки прежние: ничего из того, что я узнаю, не попадет в газеты до тех пор, пока ты этого не одобришь. Но я не собираюсь возвращаться в Денвер и ждать у моря погоды. Я тоже близок к разгадке, и это значит для меня очень многое. Тебе придется принять журналиста назад, Боб.
– На это могут уйти недели, Джек, ты же сам читал факс. Ворон написал, что уже присмотрел себе жертву, но не сказал ни слова о том, скоро ли это произойдет. Никаких указаний на сроки. Мы и сами не знаем, когда именно он собирается попытаться прикончить Томаса.
Я покачал головой:
– Мне все равно. Сколько бы времени это ни потребовало, я хочу участвовать в расследовании до конца. К тому же я не нарушил ни единого пункта нашего договора.
В помещении воцарилось гнетущее молчание. Бэкус встал из-за стола и принялся расхаживать по комнате у меня за спиной, меряя шагами линялый ковер. Рейчел задумчиво созерцала царапины на пластике стола. Я поколебался и выложил свой последний и главный козырь:
– Дело в том, Боб, что завтра мне предстоит написать еще одну статью. Редактор ждет не дождется, когда наконец-то ее получит. Если ты не хочешь, чтобы она появилась, возьми меня обратно. Только так я смогу убедить нашего главного подождать. Вот такие пироги, Боб!
Торсон презрительно фыркнул и покачал головой.
– Ну и ну! – сказал он. – Наглость – второе счастье, да? Не вздумай уступить ему, Боб. Подумай только, к чему это приведет. От этого типа одни сплошные неприятности.
– Неприятности стартовали лишь тогда, – уточнил я ледяным тоном, – когда мне начинали врать или когда меня пытались отстранить от расследования, которое, между прочим, было инициировано по моей наводке.
Бэкус посмотрел на Рейчел:
– Что скажешь?
– Нашел кого спросить, – снова встрял Торсон. – Я наперед знаю, что она может посоветовать.
– Ну же, если начал – договаривай, – потребовала Рейчел.
– Брейк! – решительно объявил Бэкус и развел руки в стороны, словно рефери во время боксерского поединка. – Помолчите оба. Что касается тебя, Джек, то ты снова один из нас. Пока. Условия сделки прежние, а это означает, что никакой статьи завтра ты писать не будешь. Все ясно?
– Да. – Я поднял голову и посмотрел вслед Торсону, который встал со стула и, посрамленный, направился к двери.