И снова все глаза устремились на селектор.
– Конечно, Боб. Наконец-то начали сходиться концы с концами, но Брэд продолжает добавлять к портрету новые штрихи даже сейчас, пока мы с вами разговариваем. Вот что у нас получилось. Судя по всему, события развивались так: преступник выбрал своей первой жертвой человека, толкнувшего его на эту тропу, то есть того, кто в детстве надругался над ним и тем самым послужил причиной для возникновения извращенных фантазий, которым Глэдден, став взрослым, вынужден был следовать.
Налицо модель отцеубийства, с которой все мы хорошо знакомы. Давайте сперва сосредоточимся на событиях во Флориде. Глэдден узнаёт, что у него есть соперник. Это маленький мальчик по имени Габриэль Ортис; ему в настоящее время принадлежит если не любовь, то привязанность Клиффорда Белтрана – отца-покровителя, который сначала растлил Глэддена, а потом отшвырнул прочь за ненадобностью. Разочарование и ревность в этом случае могли быть столь сильными, что Глэдден оказался способен на любые отчаянные поступки. Так мы определили мотивацию его действий.
Глэдден начал с того, что расправился с Ортисом – объектом нежной привязанности своего обидчика, а затем убил и самого Белтрана. Лично мне это напоминает средневековый экзорцизм, или изгнание дьявола; согласны вы со мной или нет, но, уничтожая корень зла, причину всего плохого в своей жизни, Глэдден не мог не почувствовать внутреннего очищения.
Наступила продолжительная тишина. Очевидно, Бэкус и все остальные ждали, что Брасс добавит что-нибудь еще, но она молчала.
Боб не выдержал первым:
– То есть ты хочешь сказать, что Ворон раз за разом воспроизводит одно и то же первое преступление, чтобы испытать очищение духа?
– Совершенно верно, – подтвердила Брасс. – Снова и снова Глэдден убивает Белтрана, причинившего ему зло. Только это дарует ему спокойствие, но ненадолго. Он должен возвращаться в свое прошлое и убивать. Все остальные его жертвы – я имею в виду полицейских – ни в чем перед ним не виноваты. Выбор Глэддена пал на них лишь потому, что они исполняли свою работу.
– А как объяснить гибель детей и женщин в других городах, предшествовавшую его нападениям на полицейских? – спросил Торсон. – Ведь все эти его жертвы не подходят под архетип Габриэля Ортиса.
– Мне кажется, что теперь этим убийствам можно не придавать особенного значения, – заявила Брасс. – Глэддену важно было выйти на детектива – хорошего детектива и, следовательно, опасного противника. Ставки в игре возрастают, и это еще сильнее распаляет убийцу. Вероятнее всего, убийства-наживки, если можно так выразиться, просто были для него кратчайшим путем к достижению главной цели. Кроме того, убийства детей Глэдден мог использовать и как источник средств существования, продавая фотографии своим клиентам.
Как бы ни были взволнованы и возбуждены в преддверии завтрашней операции собравшиеся в конференц-зале агенты ФБР, все они угрюмо замолчали. Куда бы я ни кинул взгляд, повсюду видел нахмуренные брови и сосредоточенные взгляды людей, которые вдруг поняли, что кошмары встречаются не только во сне или в кино, но и в реальной жизни. И самое страшное заключалось в том, что, какой бы жутью ни веяло от этого дела, оно было не последним. Потом появятся и другие. Так будет всегда.
– Продолжайте работать, Брасс, – в конце концов вымолвил Бэкус. – Мне хотелось бы, чтобы вы поскорее определились с заключением о психической патологии Ворона.
– Будет сделано. Ой, чуть не забыла: у меня есть еще одна новость, на этот раз неплохая.
– Выкладывай.
– Я недавно просмотрела рукописное досье Глэддена, составленное шесть лет назад по результатам вашей работы с насильниками. Здесь, правда, все то же самое, что и в компьютере, если не считать фотографии…
– Верно, – подтвердил голос Рейчел. – Я помню, после окончания интервью надзиратели разрешили нам пройти внутрь запретной зоны и сфотографировать Гомбла и Глэддена в камере.
– Да, это и есть та самая фотография, и на ней неплохо вышли три книжные полки над раковиной. Конечно, там могли стоять книги не только Глэддена, но и Гомбла тоже, но это, наверное, не особенно важно. Важно то, что можно разобрать надписи на корешках. В основном здесь собраны пособия по праву, которыми Глэдден пользовался, составляя апелляции для себя и других заключенных, но среди книг есть также учебник судебной медицины Димайо, «Методика обследования места преступления» Фишера и «Психопатология и составление профиля преступника» Роберта Бэкуса-старшего. Эти издания мне хорошо знакомы, и я считаю, что Глэдден мог многое из них почерпнуть, особенно из последней книги, которую написал отец Боба. Вот откуда Ворон знал, как ему совершать убийства-наживки и как разнообразить следы на месте преступления, чтобы обмануть компьютерную программу.
– Дерьмо! – выругался Торсон. – Какой му… кто позволил ему читать эти книги в тюрьме?
– Я не сомневаюсь, что тюремная администрация в полном соответствии с законом предоставила ему данные издания для работы над апелляцией, – невозмутимо возразила Доран. – Не забывай, что на повторном суде Глэдден отказался от адвоката и сам выступал в свою защиту.
– Отличная работа, Брасс, – сказал Бэкус. – Ты нам очень помогла.
– И это еще не все, – с легким торжеством в голосе объявила Бразилия. – На полке оказались еще две любопытные книги. «Стихотворения и поэмы» Эдгара Аллана По и его же полное собрание сочинений в одном томе.
Бэкус восхищенно присвистнул.
– Теперь мы можем вообще увязать все воедино. Наверняка там найдутся цитаты, использованные в предсмертных записках.
– Конечно. Одна из книг точь-в-точь такая же, какой пользовался Джек Макэвой.
– Ах вот как! Можешь переслать нам копию этой фотографии?
– Конечно, босс.
Радостное предвкушение, овладевшее всеми агентами, включая и тех, кто был связан с конференц-залом сотнями миль телефонных проводов, стало ощутимо почти физически. Сегодня мы укладывали на место последние фрагменты мозаики, а завтра наверняка задержим этого мерзавца.
– «Мне нравится запах напалма поутру, – процитировал Торсон культовый фильм „Апокалипсис сегодня“. – Так пахнет…»
– «…Победа!» – подхватили собравшиеся в зале агенты. То же самое слово донеслось и по громкой связи.
– Ну хорошо. – Бэкус дважды хлопнул в ладоши. – На сегодня, пожалуй, достаточно. Давайте же не терять нашего преимущества и сохранять боевой настрой. Завтра будет воистину великий день. Впрочем, можно сказать, что он уже наступил. Что касается тех, кто сейчас находится в других городах… Эй, ребята, вы слышите меня? Не расслабляйтесь ни на минуту, продолжайте работать в том же темпе. Когда мы поймаем Ворона, нам понадобятся доказательства, чтобы связать его с остальными преступлениями. Он должен предстать перед судом в каждом городе.
– Если только суд вообще состоится, – вставил Торсон.
Я посмотрел на него. Приподнятое настроение, владевшее Гордоном несколько минут назад, куда-то испарилось. Челюсти его были решительно сжаты, а лицо окаменело. Не сказав больше ни слова, Торсон поднялся и вышел.
Вечер я провел в одиночестве, запершись в своем номере. Надеясь, что Рейчел рано или поздно обязательно позвонит, я занимался тем, что заносил в компьютер свои впечатления от совещания. В девять часов (во Флориде была уже полночь) телефон наконец-то ожил.
– Я не могла заснуть и решила проверить, не привел ли ты какую-нибудь шлюху с бульвара, – приветствовала меня Рейчел.
Я улыбнулся:
– И не думал. Я ждал твоего звонка. У тебя что, сотовый сломался? Или ты слишком занята с другим мужчиной?
– Нет, конечно. Хотя подожди, я проверю.
Она положила трубку рядом с аппаратом и несколько секунд я ничего не слышал. Потом издалека донеслось сдавленное проклятье.
– Черт, Джек, батарея сдохла. Придется поменять.
– Ты о телефоне или о другом мужчине?
– Все шутишь.
– Тогда почему ты не можешь заснуть?
– Думаю, как там Торсон справится завтра в этом магазине.
– И?..
– И чертовски завидую, должна признаться. Если он арестует Ворона… Это ведь мое расследование, Джек, а я сейчас в двух тысячах миль от места, где разворачиваются главные события!
– Может быть, завтра еще ничего не произойдет, и ты успеешь вернуться. Даже если и не успеешь, то все равно Глэддена, скорее всего, задержит не Торсон, а кто-нибудь из группы захвата.
– Не знаю. Гордон сумел оказаться в центре событий. Короче, у меня плохое предчувствие. Что-то завтра будет…
– Я тебе скажу, что будет: завтра одним выродком на улицах наших городов станет меньше. По-моему, это замечательно.
– Да, я понимаю, что прежде всего надо исходить из интересов дела. И все-таки, согласись, это несправедливо. Мне кажется, Гордон и Боб спелись… Откровенно говоря, мне так и не удалось добиться от Бэкуса вразумительного ответа, по какой причине он послал во Флориду именно меня, а не кого-нибудь другого, того же Торсона например. Фактически он отнял у меня это дело, а я как дура ему позволила.
– А не мог Торсон рассказать Бэкусу о нас с тобой?
– Я тоже подумала об этом. С него, конечно, станется, но я не представляю, как Боб мог так поступить, не поговорив предварительно со мной; он же буквально ни слова мне не сказал. Обычно он не принимает никаких решений, пока не выслушает обе стороны.
– Мне очень жаль, что так получилось. Все знают, что это твое дело и именно ты вышла на машину, которую Глэдден арендовал в компании «Херц». Благодаря ей мы и оказались в Лос-Анджелесе.
– Спасибо за утешение, Джек, только слова здесь вряд ли помогут. В конце концов, это было не такое уж важное открытие, просто… Для нас произвести арест – это все равно что для тебя успеть первым опубликовать статью. Все, что случилось до того, в расчет не идет.
Я и сам прекрасно понимал, что не смогу ее утешить. Должно быть, Рейчел уже довольно долгое время предавалась грустным мыслям, и никакие мои усилия не смогли бы заставить ее думать по-другому. Поэтому я счел за благо переменить тему.