Клермонтан крутнулся на своем стуле, и они с Джо громко хлопнули ладонью о ладонь. Словно два старшеклассника-лоботряса, впервые переспавшие с проституткой.
«Вот оно, нынешнее ФБР!» – подумал я.
– И что вам удалось обнаружить в сети?
– С дюжину коммуникационных панелей, большинство из которых предназначены просто для болтовни – обсуждения общих интересов и пристрастий. Иными словами, мальчики старше девяти, девочки младше десяти и наоборот. Есть список адвокатов, среди которых мы обнаружили и мистера Краснера, который защищал Глэддена в Санта-Монике. Есть раздел, посвященный всякой дребедени – пустые умствования и мысли вслух. Несколько файлов, на мой взгляд, явно написаны нашим клиентом. Судите сами…
Он снова порылся в пачке распечаток, нашел другой лист и стал читать.
– Вот, выдержка из одного файла: «Я думаю, обо мне скоро узнают. Недалеко то время, когда я смогу упиваться своей известностью среди обывателей и их страхом. Я готов к этому…» А вот дальше: «Мои собственные страдания есть предмет моей страсти, обожания и религиозного поклонения. Они никогда не оставляют меня. Они направляют шаги мои. Они – это я сам, теперь я понял это окончательно». И таких, как бы это лучше сказать, псевдолитературных произведений там полным-полно. В одном месте автор прямо называет себя Эйдолоном, так что, на наш взгляд, это не может быть никто иной, кроме Глэддена. Думаю, отделу психологического моделирования все это очень поможет в исследованиях.
– Отлично, – резюмировала Рейчел. – Что-нибудь еще раскопали?
– Одна из директорий и есть тот самый черный рынок, который мы искали. Там можно найти объявления о купле-продаже самых разных вещей.
– Например, фотографий или поддельных удостоверений личности?
– Угу. Один деятель, например, торгует фальшивыми водительскими правами, якобы выданными в штате Алабама, так что надо будет поскорее прикрыть эту лавочку. Есть там и файл, где Глэдден предлагает свою продукцию. Цены впечатляют: пятьсот баксов за фотографию. Три снимка за тысячу. Если, к примеру, вам что-то понравилось, достаточно оставить сообщение и номер модема. Переводишь бабки на указанный счет, а через сутки картинки уже у тебя в компьютере. Объявление в «Обменном фонде» гласит, что можно также заказывать фотографии в соответствии с индивидуальными наклонностями и вкусами.
– То есть Глэдден получал заказ, а потом шел и…
– Совершенно верно.
– Вы уже сообщили об этом Бэкусу?
– Да, он только что сюда заглядывал.
Мы с Рейчел переглянулись.
– Трубы поют все громче, радуйтесь граждане Рима, – нараспев произнесла она.
– Но самое интересное мы оставили на закуску, – сказал Клермонтан. – Кстати, при чем тут граждане Рима?
– Ни при чем, просто к слову пришлось. Так что там у вас?
– Мы выследили, где находится эта электронная доска объявлений.
– И где же?
– В Рейфорде, в Государственном исправительном центре.
– Боже мой! Неужто Гомбл?!
Клермонтан с довольной улыбкой кивнул:
– Бэкус тоже так считает. Он намерен послать туда кого-нибудь с проверкой, хотя я уже позвонил в Рейфорд и выяснил у одного капитана из тамошней администрации, что́ это за телефонная линия, на которой держится вся сеть. Оказалось, отдел снабжения тюремного магазина. К тому времени я уже знал, что все звонки Глэддена по данному номеру были сделаны после пяти часов вечера по атлантическому времени… Любопытно, правда? И представляете, что сказал мне капитан? Что ровно в семнадцать ноль-ноль служба снабжения заканчивает работу и ее контора закрывается до восьми утра следующего дня! Когда же я уточнил, есть ли там компьютер для ведения учета и всего прочего, он это подтвердил. Не только компьютер, но и телефон. Капитан, правда, утверждал, что компьютер к телефону не подсоединен, но, поверьте мне, этот парень не отличит модем от мышеловки. Кроме того, он каждый день ходит в тюрьму на работу, а ночует дома. Понимаете? Я посоветовал ему проверить телефонную линию ночью, после того как складская контора будет закрыта. Он…
– Послушайте, а этот капитан ничего нам не напортит?
– Не беспокойтесь, он не станет предпринимать никаких шагов. Я велел капитану не лезть в это дело, пока он не получит от нас прямых указаний. Пока мы не выловим всех абонентов, сеть должна действовать, как обычно. Что касается человека, который имеет доступ к материнскому компьютеру, то это, вне всякого сомнения, ваш старый знакомый Гораций Гомбл. Он там, как известно, неплохо устроился. Должно быть, каждый вечер, прежде чем запереть контору и отправиться в свою камеру, этот тип подключает телефонную линию к компьютеру, а утром снимает урожай.
Поскольку события приняли новый оборот, Рейчел не пошла со мной на ланч, заявив, чтобы я ехал в отель на такси и что она позвонит мне, как только освободится. Все это мне совсем не понравилось, так как в свете последних открытий Клермонтана перспектива срочного возвращения Рейчел во Флориду стала более чем вероятной, но она заверила, что будет держать меня в курсе. Как ни хотелось мне остаться с ней, усталость после трудного дня и бессонной ночи начинала сказываться, и я решил хоть немного отдохнуть.
Размышляя о том, не позвонить ли в Денвер, я спустился на лифте вниз и уже подошел к двери, ведущей на улицу, когда меня остановил знакомый голос:
– Эй, Макэвой, что не весел? Что головушку повесил?
Я обернулся и увидел спешащего ко мне Майкла Уоррена.
– А-а-а, Уоррен. А я недавно звонил тебе в редакцию. Мне сказали, что ты ушел.
– Я все это время был здесь. Вроде бы на два часа назначена еще одна пресс-конференция. Вот я и решил прийти пораньше, чтобы первым найти что-нибудь новенькое.
– Например, новый источник информации.
– Я же сказал, Джек, что об этом я говорить не стану.
– Да никто с тобой и не говорит. – Я пожал плечами и двинулся дальше.
– Тогда зачем ты звонил? – крикнул мне вдогонку Майкл. – Позлорадствовать?
Я оглянулся на него через плечо.
– Да, пожалуй. Но странное дело, Уоррен, я почему-то уже не сержусь на тебя. Ты набросился на сенсационный материал, который попал тебе в руки, и в этом нет ничего предосудительного. Я тебя не виню. Правда, Торсон разработал собственный план, а ты о нем ничего не знал. Он тебя использовал, но всеми нами кто-то когда-то попользовался в своих целях. Будь здоров, Уоррен.
– Погоди, Джек. Если ты уже не сердишься, то почему бы нам не побеседовать?
– Потому что мы все еще конкуренты.
– Э-э, нет, Джек, меня ты не проведешь. Ты больше не занимаешься этой темой. Сегодня утром я получил по факсу передовицу «Роки-Маунтин ньюс», ее написал какой-то Джексон. Твое имя появляется только в самой статье. Из наблюдателя ты стал участником событий, так почему бы тебе не дать мне интервью по всей форме? Я бы задал тебе несколько вопросов и…
– Например, что я сейчас чувствую? Ты это хотел спросить?
– Ну, в том числе…
Я смерил его долгим взглядом. Уоррен почти слово в слово повторил то, что сказал мне Грег Гленн. Разумеется, я не питал к нему горячей любви и отнюдь не забыл, как по-свински Майк со мной поступил, однако при всем при том я не мог не войти в его положение. Он сейчас делал то, что я сам прежде делал бесчисленное количество раз.
Посмотрев на часы, я оглядел стоянку перед входом в здание ФБР. Как назло, ни одного такси.
– У тебя есть машина?
– Да, редакционная.
– Подбрось меня до «Шато-Мармон», по дороге поговорим.
– Ты согласен дать мне интервью?
– Согласен.
В машине Майкл сразу включил диктофон и поставил его передо мной на приборную доску. Его вопросы касались всех основных моментов, так как в своем репортаже он хотел цитировать меня, а не ссылаться на информацию, полученную из вторых рук, например от пресс-секретаря ФБР. Это был бы слишком простой путь, а Майкл был слишком хорошим репортером, чтобы полагаться на слова официальных лиц. В любом случае он стремился добраться до первоисточника, и это было мне близко и понятно. Я и сам так работал.
Излагая, как развивались события, я неожиданно почувствовал себя лучше. Пожалуй, эта история даже начинала доставлять мне удовольствие. В моем интервью, конечно, не было ничего сверх того, что я уже рассказывал Вану Джексону, поэтому интересы «Роки-Маунтин ньюс» ничуть не пострадали, однако я не забыл, что именно Уоррен был со мной, когда это расследование еще только начиналось, и теперь радовался, что имею возможность посвятить его в подробности: рассказать, куда оно меня привело и чем все закончилось. Разумеется, о последних открытиях – о сети «ЛКД» и о Гомбле, который управлял ею из тюрьмы, – я не сказал ни слова. Это был слишком лакомый кусочек, чтобы я мог с ним расстаться, даже из дружеских побуждений. Уж эту историю я приберегу для себя и напишу о ней либо в статье для «Роки-Маунтин ньюс», либо в книге для одного из нью-йоркских издательств.
Наконец мы подъехали к отелю, и Уоррен свернул на наклонный пандус, ведущий к самым дверям «Шато-Мармон». Швейцар открыл мне дверцу, но я не спешил вылезать.
– Что-нибудь еще, Уоррен?
– Нет, пожалуй. Мне кажется, что главное я ухватил. Мне все равно надо будет поприсутствовать на пресс-конференции, но я уже вижу, что из интервью с тобой выйдет отличная статья.
– Такой материал есть только у тебя и у «Роки-Маунтин ньюс». Лично я не собираюсь браться за перо меньше чем за миллион.
Майкл удивленно уставился на меня.
– Я просто дразню тебя, Уоррен. Я хоть и вломился с тобой на пару в архив фонда, но тем не менее человек вполне приличный. И не собираюсь сотрудничать с желтой прессой.
– А как насчет солидных издательств?
– Этот вариант я рассматриваю. А ты вроде бы тоже собирался написать книгу?
– Да, но потом отказался от этой затеи. Мой литературный агент сказал, что издатели, с которыми он разговаривал, гораздо больше интересуются тобой, а не мной. Это у тебя погиб брат, и ты видел все расследование изнутри, участвовал в нем чуть ли не с первого дня. Единственное, что я смог бы, пожалуй, продать, это рассказ об одном из преступлений Ворона, записанный с чужих слов, но меня это не интересует. Свою репутацию я уже заработал и не собираюсь ее терять.