– Да нормально. Если бы не Торсон… Я понимаю, что вы все очень хорошо знали друг друга и…
– Ну, вообще-то, мы с Гордоном не слишком ладили, но мне все равно очень жаль его, чисто по-человечески. Ужасно, что он погиб. Сегодня у нас все ходят как в воду опущенные.
– Могу себе представить.
– Так что ты хотел?
– Уточнить пару мелких деталей. Я пытаюсь восстановить хронологию событий для статьи… если мне вообще удастся ее написать.
Я ненавидел себя, ненавидел за то, что приходится лгать человеку, который с самого начала повел себя со мной дружелюбно и не сделал мне ничего плохого. Но и правды я сказать тоже не мог, потому что тогда он не стал бы мне помогать. И я продолжил вдохновенно врать:
– Видишь ли, Брэд, я куда-то задевал свои заметки по поводу факса, который Ворон прислал Бэкусу. Мне кажется, Боб тогда выяснял все детали не то у тебя, не то у Брасс. Собственно говоря, мне нужно узнать только время, когда факс поступил в Академию ФБР. Не мог бы ты уточнить?
– Подожди немного, Джек.
Он куда-то исчез, прежде чем я успел заверить его, что никуда не денусь. Закрыв глаза, я попытался угадать, пошел ли Брэд искать документы или отправился выяснять, можно ли сообщать мне эти сведения.
Наконец он вернулся.
– Извини, Джек, что заставил тебя ждать. Мне пришлось поднимать учетные документы. Факс был принят аппаратом Академии ФБР в воскресенье, в три часа тридцать восемь минут.
Я посмотрел на свои записи. Учитывая трехчасовую разницу во времени, факс поступил в Куантико через минуту после первого звонка из комнаты Торсона.
– Тебя что-то смущает, Джек?
– Нет, все нормально, спасибо тебе, Брэд. А можно заодно еще один вопрос?
– Ох уж эти журналисты! Извини, Джек, не хотел тебя обидеть.
– Ничего страшного. А вопрос такой… Слушай, агент Томпсон переслал в лабораторию соскоб из носоглотки погибшего в Финиксе копа, Орсулака?
– Да, конечно.
– Он хотел, чтобы ваши эксперты идентифицировали постороннее вещество, которое он обнаружил. Томпсон считал, что это смазка от презерватива. Я хотел спросить вот что: удалось ли определить, к какой марке относится эта смазка? Было ли это сделано? И возможно ли такое в принципе?
Хэзелтон ответил не сразу. Я готов был уже взвыть от нетерпения, когда наконец услышал:
– Это довольно странный вопрос, Джек.
– Да, согласен. Просто понимаешь, Брэд, меня до глубины души восхищает та дотошность, с какой ваши ребята докапываются до истины. Если они сумели определить даже это, то, на мой взгляд, подобные детали способны украсить статью.
– Подожди еще немножко.
И снова он куда-то исчез, прежде чем я успел что-нибудь сказать. На этот раз, к моему огромному облегчению, Брэд вернулся довольно быстро.
– Да, у нас есть такая информация. Но может быть, ты сначала скажешь, для чего это тебе нужно на самом деле?
Настал мой черед замолчать.
– Нет, – произнес я, в конце концов предпочтя откровенность всем остальным путям. – Просто я пытаюсь выяснить одну вещь. Если моя догадка подтвердится, то ФБР первым узнает об этом. Обещаю.
Хэзелтон немного подумал.
– Ну ладно, Джек, у меня нет причин не верить тебе. Кроме того, Глэдден мертв, и я вряд ли нарушу тайну следствия. Так вот, обнаруженное вещество действительно удалось идентифицировать как силиконовую смазку для презервативов, которая применяется производителями для двух разных марок – «Рамзес» и «Золото Трои». Главная проблема заключается в том, что эти две марки – самые популярные в стране, так что эта улика, увы, не без изъяна.
Может быть, суд именно так и отнесся бы к выводам экспертизы, но мне было вполне достаточно и этого. Ведь именно презерватив «Рамзес» Рейчел достала из своей сумочки и дала мне в субботу вечером. Не вдаваясь в объяснения, я поблагодарил Хэзелтона и отсоединился.
Теперь все детали были на месте и как будто идеально вписывались в общую картину. Каким бы способом я ни пытался разрушить созданную мною же конструкцию, она устояла, хотя я истратил на это неблагодарное занятие не менее часа. Пусть она была выстроена на фундаменте подозрений и скреплена при помощи чистой логики, но все ее части оказались прекрасно подогнаны друг к другу, и моя модель заработала так, словно это была хорошо смазанная машина. Как я ни старался, мне так и не удалось подбросить в ее вращающиеся шестерни достаточно крупный камешек, который заставил бы их остановиться.
Последним штрихом, который позволил бы считать работу законченной, были сведения, которые должен был сообщить мне Бледшоу, но он все не звонил. Я метался по номеру, словно тигр в клетке – только что не рычал и не хлестал себя хвостом по бокам, – чувствуя, как волнение, распиравшее меня изнутри, рвется на свободу, словно живое существо. В конце концов мне захотелось глотнуть свежего воздуха, и я выбрался на балкон, но и это не помогло. Прямо на меня смотрело с противоположной стороны бульвара Сансет тридцатифутовое лицо Ковбоя Мальборо. Я отвел глаза и вернулся в номер.
Вместо сигареты, которой мне так отчаянно не хватало, я все же решил выпить кока-колы. Выходя из комнаты, я заблокировал замок, чтобы дверь не захлопнулась, и прошел в холл, где стояли автоматы с напитками. Несмотря на принятый транквилизатор, мои нервы буквально ходили ходуном, и я знал, что возбуждение скоро сменится усталостью, если только не глотнуть чего-нибудь тонизирующего. На обратном пути в комнату я услышал телефонный звонок и побежал. Я так торопился, что, ворвавшись в номер, даже не потрудился закрыть за собой дверь, и схватил трубку на девятом или десятом звонке.
– Дэн?
Молчание было мне ответом, а потом я услышал:
– Это Рейчел. А кто такой Дэн?
– Ох… – Я с трудом перевел дыхание. – Это… это один мой приятель из газеты. Он должен был позвонить.
– Что с тобой, Джек?
– Пытаюсь отдышаться. Я был в коридоре – покупал кока-колу, – когда услышал телефон.
– Господи, Джек, ты пыхтишь так, словно пробежал стометровку.
– Да, что-то в этом роде. Погоди, я сейчас…
Я вернулся к двери, запер ее и, внутренне собравшись, вернулся к телефону.
– Рейчел?
– Я звоню, просто чтобы сказать тебе, что улетаю во Флориду. Боб хочет, чтобы я разобралась с сетью «ЛКД» на месте.
– Ясно…
– Это ненадолго, Джек, всего на несколько дней…
На моем телефонном аппарате замигал красный огонек вызова. «Бледшоу, – подумал я. – Как неудачно!»
– О’кей, Рейчел.
– Может быть, мы потом куда-нибудь съездим вдвоем? Я подумываю об отпуске.
– Мне казалось, что ты только недавно отдыхала, – не удержался я, вспомнив табель-календарь, который видел на столе ее кабинета в Куантико. И вдруг сообразил, что, должно быть, именно тогда она поехала в Финикс и убила Орсулака.
– Я уже бог знает сколько времени не была в отпуске, – возразила Рейчел. – Я мечтала об Италии… о Венеции.
Я не стал уличать Рейчел во лжи, и мое молчание в конце концов вывело ее из терпения. Что и говорить, артист из меня получился никудышный.
– Что случилось, Джек?
– Ничего.
– Лгунишка.
Я немного помолчал и все же решился.
– Меня немного беспокоит одна вещь, Рейчел.
– Какая же?
– В ту ночь, когда мы в первый раз были вместе, я звонил тебе в номер. Уже после того, как ты ушла от меня. Мне просто захотелось пожелать тебе доброй ночи и еще раз сказать, как мне было хорошо с тобой. Но ты не ответила. Я даже подошел к твоей двери и постучал, но ты не открыла. На следующее утро ты сказала, что столкнулась в коридоре с Торсоном. Почему-то я все время думаю об этом…
– И что именно тебя смущает, Джек?
– Не знаю, просто у меня никак не идет из головы: где ты могла быть, когда я звонил и стучал?
Рейчел ответила не сразу. Когда она наконец заговорила, ее гнев опалил меня с такой силой, словно передо мной вдруг распахнулась паровозная топка.
– Знаешь, на кого ты похож, Джек? На ревнивого школьника. Да, я наткнулась на Гордона в коридоре и готова признать, что ему показалось, будто я специально поджидала его там. Но все, что между нами когда-то было, осталось далеко в прошлом. Что касается того, почему я не ответила тебе и не открыла… Может быть, ты перепутал номера комнат, а может быть, я в это время была в душе и думала о том, какой чудесный вечер мы провели вдвоем. Боюсь, я допускаю ошибку, пытаясь объясниться или оправдаться. Если ты не можешь справиться со своей детсадовской ревностью, тогда нам явно не по пути.
– Послушай, Рейчел, не злись. Ты спросила, что со мной, и я честно сказал.
– Ты, должно быть, переел таблеток, которые тебе всучил доктор. Пойди и проспись, Джек. А я опаздываю на самолет. – И она дала отбой.
– Прощай, – сказал я в молчащую трубку.
Глава 48
Солнце опускалось за горизонт, а небо приобрело цвет спелой тыквы, и лишь кое-где виднелись бледно-розовые полосы. Небо, как всегда, было прекрасно, и даже грохот раскачиваемых ветром рекламных щитов на бульваре не мог испортить этого впечатления. Я снова вышел на балкон и попытался обдумать ситуацию, ожидая, пока Бледшоу позвонит снова. Да, это Дэн звонил мне, когда я разговаривал с Рейчел, и оставил сообщение, что ему надо срочно уйти из офиса, но он обязательно свяжется со мной позже.
Я смотрел на Ковбоя Мальборо, на его прищуренные глаза и мужественный подбородок, неподвластный времени. Ковбой Мальборо всегда был одним из моих героев, этаким идеалом, которому я старался подражать, хотя, разумеется, этот поверхностный образ годился лишь для рекламных плакатов. Я вспомнил, как в далеком детстве, когда семья садилась ужинать, мое место всегда было справа от отца. Папа курил, и пепельница стояла справа от его тарелки. Наверное, благодаря этому я и выучился курить. Отец представлялся мне похожим на Ковбоя Мальборо, во всяком случае тогда…
Вернувшись в комнату, я позвонил родителям. К телефону подошла мама. Она сразу принялась расспрашивать, как я себя чувствую, и мягко упрекнула за то, что я не позвонил раньше. В конце концов, когда мне удалось успок