Есть же счастливые люди…
Через пару минут Настя сидела на диване в комнате Лены. Хозяйка, переодевшаяся в жёлтые шорты и майку с цветочным узором, одновременно пыталась занять Настю беседой, заглядывала в учебник алгебры и слушала, как на кухне всё громче бранится чайник.
Наконец он засвистел.
– Минутку, – сказала Лена, отложила учебник и вышла.
Вскоре они пили чай с абрикосовым вареньем и о чём-то говорили. Лене приходилось повторять свои реплики два-три раза, чтобы дошли. Она предложила сыграть в шашки, но и здесь Настя то и дело забывала, какой у неё цвет.
– У тебя дверь из комнаты на балкон открыта? – спросила Лена, отодвинув доску.
– Что? Нет, только форточка, – простодушно ответила Настя.
Не сразу поняла, к чему был вопрос. Может, беспокоится, не влезут ли с улицы воры? Смешно, какие воры у них в городке…
А когда сообразила, было уже поздно.
– Хорошо, сейчас попробуем, – сказала Лена, подошла к окошку и переставила с подоконника на письменный стол цветочные горшки.
– Лен, ты что… – деревенеющими губами прошептала Настя. – Не надо, пожалуйста…
Лена, будто не слыша, распахнула обе створки окна.
– Не надо…
Настя, шагнув ближе, взяла её за плечо.
Лена обернулась.
– Иди на площадку. Я сейчас открою изнутри, – ровно произнесла она.
Настя отрицательно мотнула головой.
– Иди, – повторила Лена, скинула домашние босоножки и одним неслышным движением поднялась на подоконник.
Настин балкон был в метре, не дальше. Но четвёртый этаж! Без страховки…
Настя застыла, напряглась всем телом, пытаясь достучаться хотя бы телепатически: не надо… не надо…
Знать бы заранее, что будет! Ничего бы не сказала, так бы и стояла сейчас на площадке, всё лучше. Но разве можно было предвидеть? Ленка, первая красавица школы. Нежное, изящное создание с гривой вьющихся пепельных волос… Остановись, слезай!
Лена постояла, примерилась и так же легко и точно, как всё, что она делала, шагнула с подоконника на балконные перила. Затем с едва уловимым шлепком спрыгнула на пол.
Настя выдохнула, опрометью кинулась в прихожую и, надев свои кеды, выскочила на лестничную площадку. И лишь там поняла, что захлопнула ещё одну дверь.
Бестолочь…
Через минуту, едва ли позже, Лена открыла квартиру изнутри:
– Заходи.
– Спасибо, – сказала Настя, войдя. – Ты сумасшедшая. Зачем это было надо?
– Ничего страшного, – ответила Лена.
– Конечно… Я чуть не умерла.
Серый полосатый Тихон вышел из кухни и, взглянув на них, пронзительно мяукнул.
Лена как-то странно взглянула на него, на Настю… Качнулась, переступила на месте и схватилась рукой за Настино плечо.
Её лицо побледнело, глаза закрылись, всё тело стало крупно дрожать.
– Ты псих, – сказала Настя, подойдя вплотную.
Ленка, ничего не ответив, разрыдалась.
– Может, воды? – спросила Настя. – Посмотрю, должна быть валерьянка у мамы…
Лена будто не слышала. В какой-то миг её всхлипы оборвались, ноги подогнулись, она поползла вниз.
Сил удержать не хватило. Лена, обмякнув, будто вытекла из рук. Удалось разве что немного смягчить падение.
Тихон зашипел, выгнул спину и скачками, боком-боком, улепетнул в комнату Настиных родителей.
– Лен, – испуганно сказала Настя, опустившись рядом на колено.
Взяла руку, пощупала пульс. Бьётся, слава богу!..
Как смогла, приподняв под мышки, затянула её в комнату. Там, натужив все мускулы, перевалила на кровать.
– Бли-и-ин!.. – выдохнула с колотящимся сердцем. – Лена!..
Лена не отозвалась, но дыхание стало глубже, лицо порозовело. Из-под майки выскользнул ключ на тонком шнурке.
Настя, подумав, осторожно сняла его и повесила на спинку стула.
Алёнка
Даже не знаю, многое ли я в жизни испытал. Прыгал с парашютом, видел своими глазами извержение вулкана, едва увернулся от лавины в горах, выдержал десятибалльный шторм на Средиземном море, трижды насмерть дрался… Сами судите, достаточно или нет.
Однако по-настоящему остолбенел от изумления лишь сегодня.
Вот как получилось. На четвёртом курсе института я занялся бальными танцами, они тогда входили в большую моду. Записался в воскресную школу для взрослых – один, без подруги, которой, впрочем, и не было. Партнёрша нашлась на первом занятии. Мы тренировались два раза в неделю по два часа, пустяк по серьёзным меркам, но что-то понимали, постепенно росли. Одно время даже встречались, размышляли о свадьбе.
Получил диплом, устроился работать. Стало больше денег и свободного времени по вечерам. Вместе с партнёршей, уже новой, я перешёл из школы в профессиональную студию и там среди прочих мастеров увидел Алёнку.
На неё, как и на других старожилов, я глядел снизу вверх. Она танцевала девять лет, умела всё, но никакого превосходства не выказывала, сияла солнышком, могла что угодно объяснить, очень верно и понятно. Ей только исполнилось четырнадцать, после вечерних тренировок её с подругами встречали мамы и папы. У неё была стройная фигурка, звонкий и нежный голос, карие глаза и тёмно-каштановые кудри ниже плеч.
Я радовался, что есть в нашей студии такая драгоценность, на конкурсах болел за одноклубников, особенно за неё. В ноябре-декабре Алёна занимала то пятое место в своём возрасте, то шестое, ближе к концу сезона вышла в призёры, осенью выиграла чемпионат города. Я выступал в категории взрослых новичков и тоже не сразу, но начал побеждать. Моей мечтой был «С» класс – чтобы забросить наконец латиноамериканскую программу, которая никак не давалась, и сосредоточиться на европейской.
Алёна любила обе программы и, мне кажется, могла бы стать чемпионкой мира. Но у неё рано открылся талант преподавателя. Тренеры подключали её к работе: разминка с младшими ребятами, занятие со средними, индивидуальный урок с балбесами вроде нас…
Однажды на праздничном вечере в клубе я пригласил её на медленный танец. Честно говоря, не думал приглашать и не искал, просто обернулся – она рядом. Всю мелодию мы улыбались и молча смотрели друг другу в глаза.
Вскоре мои танцы завершились. Желанного «С» класса я добился, но дальше расти не стал. Осточертели офисные будни, дал им пинка и зажил куда интереснее. Был журналистом в центральной газете и в частной, развлекательной, строил загородные дома, продавал книги, выдумывал сценарии радиопрограмм. Моя третья партнёрша, к тому времени жена, не оценила порыва и ушла. Я купил фотоаппарат и улетел путешествовать.
Но сначала позвал Алёну в фотостудию, сделал несколько портретов. Родителей после недолгих колебаний решил не предупреждать: мы добрые знакомые, ей шестнадцать. За время знакомства она вытянулась, почти догнала меня.
Мы не теряли друг друга, иногда переписывались. Алёна бывала онлайн «вконтакте», на странице у неё появлялись то снимки с конкурсов, то снятые мной чёрно-белые портреты. Однажды изменился статус: «помолвлена с Игорем Кольчугиным». Партнёр, юноша самолюбивый и капризный. Фотографии тоже изменились: Алёнка в Барселоне, в Крыму, на пляже, на прогулочной яхте… Заглядывал к ней почти со страхом: видимо, предчувствовал, что рано или поздно стукнусь о слово «замужем». Как будто мне было до этого дело.
Не стукнулся. Статус исчез, Игорь больше не гостил в её альбомах, пропал из друзей. На новой фотографии Алёна сидела за рулём внедорожника. Я не удивился: восемнадцать уже точно есть. Хотя и странно, если подумать…
Затем я вернулся и по старой памяти заглянул на конкурс. Знакомый до каждой паркетины зал, люди все свои, пусть и много новых лиц, но они тоже свои. Алёну встретил чуть ли не первой: те же глаза, тот же голос, улыбка, кудри, – будто и не улетал никуда. Но теперь она не танцевала.
– Ты вовремя, – кивнула на группу малышей в нарядных костюмах. – Знаешь, когда сама выступала, так не тряслась. А надо внушать уверенность. Трудно!.. – вздохнула и рассмеялась.
Я нашёл работу в книжном издательстве, мечтал о поездке в Аргентину, непременно морем. На странице Алёны появлялись новые, новые фотографии учеников с медалями на тоненьких шеях…
Сегодня утром получил от неё сообщение:
«Рома, приходи ко мне на юбилей! Суббота, 16 часов, кафе «Ананас». Хочу отметить с размахом!)))))»
Я написал:
«Приду с удовольствием, жди! Поздравляю, тебе уже 20?»
Сразу прилетел ответ:
«Ахаха, 30! Но спасибо за комплимент!)))»
Здесь-то я и остолбенел.
Крымская ночь
За десять дней в Судаке мы очень хорошо уяснили значение слова «урочище». Вовсе не большой урок, а назови так любое место в Крыму – не ошибёшься.
Мы прошли тропу Голицына и массив Караул-Оба – обманчивый, полный ведущих в никуда, внезапно обрывающихся тропинок. Влезли на Сокол, крупнейший в Европе древний коралловый риф. Поднялись на отлогий, заросший буковым лесом Перчем: он удивительным образом оказался самой высокой точкой в округе. Вдоль и поперёк обследовали крепость, съездили на скалистый Меганом, причастились дарами «Архадерессе», но увидели ещё не всё.
Лена удивляла меня. Худенькая бледная петербурженка, думал я прежде, перенесёт ли суровую отпускную жизнь? Переносила легко, неустанно шагала по горам, день ото дня смуглела, крепла, волосы стали золотыми. Все уличные фотографы с замученными совами и обезьянками первым делом подбегали к ней. Тут же, впрочем, и отбегали.
Было солнечно и жарко, порой невыносимо жарко, безветренно. Улицы и пляжи раскалялись, горизонт терялся в дымке, где там море, где небо – не поймёшь.
– Должна быть гроза, – говорил я перед каждым рассветом, выходя на гостиничный балкон. – К обеду точно будет…
Но гроза обещала, обещала, а собраться не могла.
– Давай завтра съездим в Ялту, – однажды предложила Лена.
Утром, сидя на заднем сиденье громоздкого, как чемодан, автобуса, мы петляли по серпантинам.
– Когда в школе ездили с классом на экскурсии, мы с друзьями всегда занимали места на корме, – сказал я. – Весело, качает, как в море.