С мамой вдвоем брести по заснеженному проспекту было совсем печально. Дашка шла, опустив голову, поневоле разглядывая круглые мыски своих серых замшевых сапожек. Снежная крошка под ногами посверкивала, и казалось, что ступаешь по миллионам звезд, спустившихся с неба.
– А знаешь, мам, я решила покрасить волосы! – внезапно сказала Дашка. – В каком-нибудь хорошем салоне.
– А больше ты ничего не решила? – Мама даже остановилась посредине проспекта, взмахнула ворсистыми бежевыми варежками. – Что за новости?!
– У меня заурядная внешность, заурядный пепельный цвет волос…
– Зато сама ты очень даже незаурядная! – усмехнулась мама, потирая варежкой нос, порозовевший от холода.
– Не все это видят… Мне надо выглядеть ярче… И привлекательнее!
– Да? И кого конкретно ты собираешься привлекать?
– Всех… Окружающих…
– Дашуль, всем не угодишь.
– Угодишь!
– У тебя красивые волосы, ни к чему их красить. – Мама не сдавала позиций. – Да и на твою длину окраска в салоне – это же очень дорого.
– Возьму денег у папы! – выпалила Дашка. И сразу же поняла, что промахнулась. Мамины брови взлетели под кромку вязаной шапочки, в голосе зазвенели льдинки.
– Не вздумай! Слышишь? Не вздумай у него просить ничего! Мы с бабушкой и дедом в состоянии обеспечить тебе все необходимое.
– Ну так и обеспечьте… – начала было Дашка, но мама всерьез рассердилась.
– Необходимое, я сказала, а не всякую дурь!
Дашка закатила глаза к декабрьскому сине-черному небу. Почему, ну почему мама не понимает, что понятия о необходимом у них могут быть разные!
В небе сияла одинокая маленькая звезда. «Скорее всего, это моя», – с нахлынувшей откуда ни возьмись радостью подумала Дашка. «Свою» звезду она видела почти каждый вечер из окна кухни. Звезда появлялась в одном и том же месте, над верхушками старых тополей, между вечно сломанным фонарем и углом соседнего дома. Она была далекая и совсем крошечная, но самая яркая, какого-то непонятного цвета – и серебристая, и желтоватая, и ослепительно белая, как люминесцентная лампа, и бледно-зеленая… Название звезды оставалось тайной. Папа разбирался немного в астрономии, но родителям Дашка звезду никогда не показывала. Не хотелось, чтобы они сказали о них обеих, звезде и Дашке, что-нибудь ироничное.
По вечерам, если долго смотреть на звезду, начинало казаться, что она уплывает все глубже в небо. Следом за ней начинали плыть в Дашкиной голове стройные строчки… Хорошо, что и ручка, и блокнот были припрятаны там же, на кухонном подоконнике, возле корзинки с мандаринами.
Звезда плыла в сиянье изумруда…
Эту строчку давно написал Бальмонт, но Дашка не растерялась: подумала, что повторит ее в эпиграфе и укажет автора.
Звезда плыла в сиянье изумруда… И я давно ждала Тебя, как чуда, которого в подлунном мире нет… Пути к Тебе извилисты и сложны… Но верю я, что чудеса возможны… Недаром нам сияет звездный свет…
А если о Тебе навек забыть?.. Но лучше жить и ждать, чем просто жить…
За чашкой вечернего чая с сахаром, молоком и пряностями, располагавшего к мирным переговорам, Дашка возобновила щекотливую тему.
– Мам, давай все-таки я покрашусь. Если дело в деньгах, так я могу подработать, порепетиторствую с кем-нибудь.
– Да брось! – отмахнулась мама. – Мы с дедом и бабушкой в состоянии… Кстати, надо бы к ним съездить, давно у них не были.
– Меняешь тему? – скривилась Дашка.
– Не меняю, а закрываю. Никаких окрасок не будет. – Мама ложечкой выловила из чая звезду аниса, стряхнула на край своего блюдца. – А бабушку с дедом и правда пора навестить, бабушка сегодня звонила.
Ехать к деду и бабушке нужно было далеко, из Дашкиного с мамой спального района в центр города, на Садовую улицу. Бабушка по заведенному порядку вела всех в Юсуповский сад или, если была плохая погода, в Гостиный двор. Там серьезный дедушка погружался в себя и терпеливо ждал, пока дамы разглядывали модные шляпы, туфли и зонтики. После прогулки возвращались домой, в чистенькую однокомнатную квартирку на Садовой. Обедали чаще всего картофельным пюре с котлетами. Потом дедушка, поблагодарив бабушку за обед, гладил Дашку по голове большой жестковатой ладонью и поспешно, сам смущаясь от таких сантиментов, пересаживался за письменный стол. Он много работал, преподавал в университете на кафедре математического анализа, был профессором и собирался стать членом-корреспондентом Академии наук.
На этот раз в предновогодней суете бабушка не успела даже пожарить котлеты. Решили пойти в ближайшее к дому кафе. Заказ нужно было делать на кассе, возле витрины с разными привлекательными десертами. Дашка сначала от сладкого отказалась – только салат и кофе! Но толстый мальчишка за соседним столиком уплетал шоколадные кексы с таким аппетитом, что Дашка сдалась.
– Я все-таки съем пирожное, – пробормотала она, выбираясь из-за столика, и направилась обратно к манящей витрине.
Элегантные эклеры в глянцевой глазури на спинках, марципановые рогалики в миндальной обсыпке, румяные профитроли с вареной сгущенкой… Очень жирно. И очень вкусно.
– Девушка, простите…
Незнакомый женский голос вывел Дашку из пищевой задумчивости. Пришлось отвернуться от калорийной красоты.
– Девушка, вы не хотели бы участвовать в мастер-классе по колористике?
«Это что-то про калории?..» – рассеянно подумала Дашка. Подняла глаза на незнакомку, вопросительно улыбнулась.
Перед ней стояла молодая женщина с милым хвостиком рыжих волос на макушке.
– Меня зовут Алина, я парикмахер. Наш салон участвует в программе по инновациям в окраске волос. – Дашка вздрогнула. – Завтра последний мастер-класс, а моя модель позвонила только что, говорит, заболела. И тут я увидела вас! Ваши волосы то что надо!
– А-а… Э-э… Для чего надо? – опасливо уточнила Дашка.
– Будете моей моделью! Мы вас покрасим! – объявила Алина. – Совершенно бесплатно, отличной профессиональной краской. Вас сфотографируют и оценят мою работу. Ну и сертификат мне дадут.
Из забавной круглой сумочки в виде апельсина Алина проворно достала визитку, вручила Дашке:
Алина Колосова
парикмахер-технолог
салон причесок «Астра»
Садовая ул., 34. Тел. (812) 27-09-45
«Астра»! По-гречески это значит «звезда». «Астру с прямыми ее лепестками с древних времен называли звездой», – вспомнила Дашка стихи Всеволода Рождественского. Там было что-то о том, как астра на клумбе смотрит на своих далеких небесных сестер… Точно! Это она, Дашкина звезда, прислала к ней парикмахера!
Сомнения в том, доверять ли свою драгоценную голову рыжей Алине, растаяли безвозвратно.
Об эклерах и кексах Дашка забыла. К родным за столик вернулась решительная, воинственно сжимая в руке визитку.
– Я же сказала тебе, никаких окрасок! – нахмурилась мама. – В таком возрасте…
– Да брось ты! – И бабушка махнула рукой, изящно приподняв тонкие брови, точь-в-точь как это делала мама в беседах с Дашкой. – Забыла, как сама в ее возрасте красила волосы?
Стало ясно, что визит в «Астру» все-таки состоится.
В парикмахерском зале было пять больших зеркал, напротив каждого – кресло для клиента. Дашка уселась в одно из них, Алина застегнула на ней длинный широкий пеньюар. От кресла к креслу переходил худощавый парень с витиевато выбритым затылком.
– Это Женя Гутник! Он в десятке топ-стилистов Питера! – восхищенно прошептала Дашке Алина.
Минут десять спустя топ-Женя дошел и до них. Поздоровался, бросил на Дашку беглый взгляд, не задумываясь, изрек:
– Сделаем розовые кончики. Основной цвет – номер пятьсот тринадцать, «креативный орех»!
«Мама дорогая!» – в ужасе прошептал Дашкин внутренний голос.
Было видно, что Алина не решается в открытую спорить с топ-стилистом, но возразить хочет.
– Есть идея… Многоцветное окрашивание с насыщенными прядями божоле…
«Слово красивое, французское», – одобрил идею внутренний голос.
Женя Гутник внимательно оглядел застывшую в ожидании Дашку, ловко провел рукой по ее распущенным волосам.
– Нетипичное решение, Алиша, но удачное! Да, пускай божоле… И пару прядей осветлите в височной зоне.
Алина кивнула, и превращение началось…
Движутся уверенные руки, шелестят полоски фольги. Черная кисть мешает что-то в пластмассовой черной миске, прикасается к волосам. Краска совсем не пахнет, не щиплет, только слегка холодит голову. Кончиком специальной расчески Алина отделяет новую прядь волос, одним движением помещает ее на серебристую полоску фольги – почти лунную дорожку, – проводит по ней кистью… И так делает много, много, много раз подряд.
– Поздравляю, Алиша, вы справились неплохо! – резюмировал подошедший спустя три часа Женя Гутник. – Но «креативный орех» был бы лучше.
«Сам ты креативный орех!» – нервно подумала Дашка, не сумевшая пока решить, нравится ли ей результат. Из зеркала смотрел на нее кто-то бледный, темноволосый, испуганный и непонятный.
– Тут искусственное освещение, истинный цвет не виден, – заговорщически прошептала ей Алина. – Присмотритесь к нему на улице – будет интересно.
Дашкин цвет волос, над которым так долго трудилась Алина из «Астры», не понравился никому.
– Деточка, из тебя сделали женщину бальзаковских лет, – озадаченно протянула бабушка, поджидавшая Дашку у стойки администратора. – И что это за провокационный оттенок?
– Это колорирование, то есть окрашивание и потемнее и посветлее… – смущенно сказала Дашка. – Основной цвет называется «божоле».
– Фон черный, блестит медным, переливается синеватым – не поймешь ничего, – пожала плечами бабушка.
– Я же говорила, не надо тебе краситься! – огорчилась мама, едва Дашка переступила порог квартиры. – Ты смахиваешь на баклажан.
– Вишня, малина, слива… – шутливо перечисляла узнаваемые оттенки Дашкиной головы тетя Люда, соседка, вечером заглянувшая к маме в гости. – Черная смородина и черешня… Дашка, из тебя можно варить компот!