Лети в объятия, моя младая Геба,
Я сладостно вопьюсь в твои уста, —
Как свет, как мысль о наслажденьях неба,
Моя любовь к тебе невинна и чиста!
Я чужд желаниям коварным и безбожным,
И не услышу я из уст твоих укор:
Ты веришь мне, и звукам ли ничтожным
То высказать тебе, что выражает взор?
В очах любовь и сладостная томность!
Как налилась огнем и взволновалась грудь!
Оставь меня!.. Я не нарушу скромность,
Но не мешай же мне к устам твоим прильнуть!
Тебя томит какая-то усталость.
Склонись… и нежностью тебя я усыплю.
Оставь… не запрещай простительную шалость!
Как я боязнь твою напрасную люблю!
Как ты мила! Как сладко сердцу биться!
Меня палит губительный огонь!
Не обнимай! оставь меня! не тронь!..
Я друг твой, но могу забыться!..
Она была на всё готова,
Ее я душу обольстил,
А муж меня, как домовова,
Невольно трусил и любил.
154. МУХАММЕД
Нисшел пророк, посланник новый неба,—
Боготворит его Аравии народ;
Эмина[74] видит в нем свой первый плод
И ветвь цветущую потомства Муталеба[75].
Но он плодом земным себя не признает,
Он говорит: «Есть бог, сыны Востока!
Для верных он меня на землю ниспослал,
Кто против бога и пророка?
На небе гром, а здесь!..» — он умолчал,
Но ярко меч в руке пророческой сверкал.
«Восток! Тебе на лоне Абраэма
Отверсты горние, сапфирные врата,
И вечный цвет любви под пальмами Эдема
Готовит сладкие объятья и уста!»
Кто не поверит истинам Курана,
Огонь и меч ему вослед.
Арабов, посреди воинственного стана,
Закону праведному учит Мухаммед.
155. ЗОРОАСТР
Почто над хо́лмами Адербиджана[76]
Светило дня так пламенно горит?
Не сильный ли противник Аримана
Благовестителем из Урмии[77] летит?
Так, это он! Тревога воскипела,
И в Бактре[78] Маг! Огнь вспыхнул до небес:
Повержен в прах кумир блестящий Бела[79]
И великан златый Сандес[80].
Ты, сладостная, где? Где твой кумир, Аная[81],
К которому любви поклонники текли
И, жертвы тучные в объятиях сжимая,
Нетерпеливо в храм к закланию несли?
Где рощи пальмовой услужливые сени,
Навесы темные, цветущие древа?
Там таинства свершались наслаждений
И слышались любви волшебные слова!
Взрастает кипарис[82]; под мирной тенью древа
Лик солнца пламенно горит;
С священного огня блюстительница дева
Не сводит кроткий взор, задумчиво стоит.
156. ПЕГАС
А. С. Пушкину
Phébus ne craint pour ses ouvrages
Que la chûte de l’univers.
По беспредельности парит крылатый конь,
Ничто стремлением не правит;
Всеосвещающий в очах горит огонь,
Ничто смириться не заставит!
Под ним клубятся облака,
Под ним безбрежная река,
Бегут под ним предметы всей природы,
И слились в радугу цветы, и тень, и свет,
И день, и ночь, и вечер, и рассвет,
Прошедшие и будущие годы!
Счастлив, кому волшебник-гений дал
Очаровательную силу!
Он возлетит на нем к прекрасному светилу,
Где пламенник души бог песней возжигал!
157. <ПЕСНЯ РАЗБОЙНИКОВ ИЗ ПОВЕСТИ «МУРОМСКИЕ ЛЕСА»>
Что отуманилась, зоренька ясная,
Пала на землю росой?
Что ты задумалась, девушка красная,
Очи блеснули слезой?
Жаль мне покинуть тебя, черноокую!
Певень ударил крылом,
Крикнул!.. Уж полночь!.. Дай чару глубокую,
Вспень поскорее вином!
Время!.. Веди мне коня ты любимова,
Крепче держи под уздцы!
Едут с товарами в путь из Касимова
Муромским лесом купцы!
Есть для тебя у них кофточка шитая,
Шубка на лисьем меху!
Будешь ходить ты вся златом облитая,
Спать на лебяжьем пуху!
Много за душу свою одинокую,
Много нарядов куплю!
Я ль виноват, что тебя, черноокую,
Больше, чем душу, люблю!
158. <ПЕСНЯ ДЕВУШЕК ИЗ ПОВЕСТИ «КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ»>
Загрустила зоря, зоря-зоренька;
Зоря ясная опечалилася:
«Ой вы, звездушки, вы, голубушки,
Вы, подруженьки мои милые!
Не горите, светы мои, радостно!
Улетел мой сокол ясно солнышко,
Ходит по́ небу — небу синему,
Сыплет по́ миру… лучи светлые;
Позабыло меня мое солнышко
И покинуло меня красное!
Скоро ль, солнышко, ты воротишься?
С зарей-зоренькой ты обо́ймешься?
Не воротишься — обольюсь слезой,
Не воротишься, то потухну я,
Кинусь с горя-тоски в море синее!»
159. ПЕРВОРОДНАЯ НЕВЕСТА
Грядой идут, сменяются века,
А ты одно в создании природы,
О солнце! Чья всесильная рука
Повесила тебя на голубые своды?
Он, вечный, Он, источник дней,
Предшественник великого начала:
Его-то воля увенчала
Тебя величием негаснущих лучей!
Как было радостно природы пробужденье
От безначального, таинственного сна,
Когда твое златое восхожденье
Из бездны хаоса подняло времена!
И в утро первое, стыдливостью сгорая,
От ложа брачного приподнялась заря, —
И перлы слез ее упали среди рая
На первого земли и сына и царя.
Восстал он, — взор его был солнцем очарован,
С ним огнь души почувствовал родство,
И вечно взор его к тебе бы был прикован…
Но есть в раю земном светлее существо:
Она — венец создания природы!
О, чье подобие и чьи на ней черты?
Где провела она младенческие годы?
Кто возлелеял в ней влиянье красоты?
Но… в тот же миг, когда любовь рождалась,
Любовь — союз времен и бытия,
Уже под ней, скрываясь, извивалась
Грехопадения змея!
160–161. <ИЗ ПОВЕСТИ «ПРИЕЗЖИЙ ИЗ УЕЗДА, ИЛИ СУМАТОХА В СТОЛИЦЕ»>
1. «На холме, миртами венчанном…»
…Молодой человек начал декламировать следующие стихи:
На холме, миртами венчанном,
Где льется шумный водопад,
На ложе роз благоуханном,
Среди приюта Ореад,
Склонился юноша прекрасный
С подругой нежной, пылкой, страстной.
Их чувства вспыхнули, горят,
Душа в блаженстве неги тает!..
И поцелуями порой
Он страстный шепот прерывает
И душу девы молодой,
Как дивный не́ктар, испивает!
— Ах, как хороши! Чудо! Я не знаю в этом роде ничего лучше!..
И поцелуями порой…
Он страстный шепот прерывает…
— Несравненно! Как вы назвали фамилию поэта?
— Ордынин.
— Сделайте одолжение, познакомьте меня с ним. Я вне себя…
2. «Кто он? Гигант и Атлас новый…»
…Поэт, возгорженный хвалой, потер лоб, смело окинул всех вопросительным взором и произнес, возвысив голос: «Кто он?..» Все вздрогнули от неожиданности подобного вопроса.
Кто он? Гигант и Атлас новый,
На рамена поднявший свет
И бросивший его в оковы
Могучей дланию побед?
Поэт приостановился, как будто ожидая ответа, — все молчали.
Кто он? Как конь неистов, тучей
Над миром мчится, громом ржет,
Пыль из ноздрей как вихрь летучий,
Из уст клубами пена бьет,
От взоров молнии снопами,
Бежит — и царства бьет стопами!
Кто он?
— Браво, браво! Это Барбье!.. тс!
— Выше!
— «Над миром мчится, громом ржет!» Каково?
— Тс!
Кто он? Под огненным венцом,
Стопы на грудь поставил мира?
Пылает, искрится на нем
Из молний тканная порфира.
Вокруг него рабы рабов
Стоят не живы и не мертвы;
Взор грозный движет тьмы полков,
Десница исчисляет жертвы?
Кто он?
Кто он? Тот вождь непобедимый,
Внимавший хор земных похвал,
Сорвавший с глав их диадимы?..
Кто он?.. Не спрашивайте!.. Пал,
Пал гений, славою ведомый,
И смолкли грозы, стихли громы!
Весь мир облекся тишиной…
И род Адама отдыхает…
И снова плавною струей
Река событий протекает,
— Incomparable[84]! Чудно!
Поэт торжествовал, осыпаемый восклицаниями удивления и похвал.
<1841>