1901–1945
Зачинатель коми-пермяцкой национальной письменной литературы. Родился в 1901 году в селе Егва Белоевского района Коми-Пермяцкого национального округа в крестьянской семье.
В 1919 году окончил учительскую семинарию. Работал заведующим деревенской школы.
В 1921 году вступил в ряды Красной Армии, участвовал в боях против белогвардейцев. Вернувшись на родину, снова стал учителем.
В начале 30-х годов учился в Московском редакционно-издательском институте. Был на газетной и книгоиздательской работе.
Первые стихи появились в середине 20-х годов. Автор стихов, поэм, книг для детей, переводов русских классиков, романа «Мой сын» (1936).
ЛЕС ШУМИТ. Перевод И.Молчанова
Солнца таежного
Грудь золотая
Дышит над краем
Застывшей земли.
Парма,
Солнцем скупым залитая,
Спит, словно море,
В морозной пыли.
Дрема качает
Стволы великаньи,
Чуток под утро
Заснеженный бор…
Этой глухой
Притаившейся ранью
Сосны чуть слышно
Ведут разговор.
Крепкие корни их
Дремлют под снегом,
В небо закинута голова.
Встань среди них —
И под этим небом
Будешь пылинкой,
Заметной едва!
Высятся,
Высятся, хорошея,
Пихты, одетые
В зимний покров;
Только не гнут
Лебединые шеи
Наши березы
Пред бандой ветров.
Но чу!
Скрипит
Певучий полоз,
И человечий слышен
Голос.
Шумит и падает
Кора
Под звонким звуком
Топора…
Пробужденные, запели
Пихты, лиственницы, ели.
Сосны гнутся
С дрожью в теле,
Сосны падают в метели
На пуховые постели.
Сучья сняты.
Блеском ровным
Загулял
Топор по бревнам.
И янтарны и светлы
Сосен голые стволы!
Ударной бригадой
Идут лесорубы,
И падают чащи
Со свистом и кряком.
Ударной бригадой
Идут лесорубы —
На лес,
На чащобу,
Как будто в атаку.
— Эгей, не ленись!
— Живей!
— Сторонн-ись!
Падает дерево —
Ж-жиссь!
Снежною пылью
Каждый умыт…
Море, дремучее море
Шумит!
1936
КУШТУМ (САННИКОВ) HИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ
1906–1970
Родился в селе Куштумга Миасского района Челябинской области в семье плотника.
В середине 20-х годов, работая в Златоусте, организовал литературную группу «Мартен» и руководил ею несколько лет.
Окончил Литературный институт имени А. М. Горького.
Участник Великой Отечественной войны.
После войны — ответственный секретарь альманаха «Уральский современник». С 1951 года и до пенсии работал в Средне-Уральском книжном издательстве. Первая его книга «Бой» издана в 1933 году в Свердловске. Затем последовали книги «Возвращение молодости» (1934), «Лесная родина» (1937), «Стихи» (1948), «Сторона моя родная» (1953), «Лесные песни» (1956), «Песни сердца» (1962) и повести «Подвиг» (1955 и 1962), «Шумга» (1960).
Награжден орденом «Знак Почета» и медалями.
Член КПСС с 1939 года.
ЗДРАВСТВУЙ, РОДИНА ЛЕСНАЯ!
Мне с вершины Таганая
На сто верст вокруг видна
Вся привольная, лесная,
Золотая сторона.
По ее крутым отрогам
В теплый полдень не спеша
Ветры бродят по дорогам.
По густой листве шуршат.
Речки падают с утесов,
Тучи прячутся в горах,
Свищут косы на покосах,
Лес вывозят трактора.
Слышен говор лесопилок,
Лесорубов голоса,
Терпким запахом опилок
Переполнены леса.
За горами рвутся грозы,
И, погодой дорожа,
Приуральские колхозы
Собирают урожай.
Над высоким Таганаем
В небе плавает луна,
Здравствуй, родина лесная,
Золотая сторона.
1936
«Далеко в горах страна родная…»
Далеко в горах страна родная,
За ущельями отцовский кров.
Выше нас — вершина Таганая,
Гнезда туч да пастбища ветров.
Той горе когда-то дали имя
В честь луны:
Молилась ей тайга.
Предки шли с подарками своими —
На утесы вешали рога.
Только лунный луч засеребрится
(Ночи так морозны и длинны!) —
Шли они к вершине помолиться,
Попросить удачи у луны.
Пусть буран не заметает берег.
Камни с гор не скатывает вниз.
Дай охотникам обилье зверя —
Медведей и чернобурых лис.
Рысь бы прыгала на пол-аршина,
И тропу не путал бы шайтан.
И с мольбой смотрели на вершину:
Если спрячется она в туман —
Быть пурге,
Снегам неделю падать —
На охоту выходить не сметь!
А не то найдешь на ребрах впадин
Ледяную медленную смерть.
А пурга дороги заносила,
Заметала выше крыш дома.
На вершину старого Исыла
Оседал снежинками туман.
Шел февраль,
Буранный и капризный,
В белой шубе, в зимних сапогах.
Только я одну тропинку вызнал,
Что легла меж скалами в снегах.
За рекой — избушка Уреньгая,
И туда наперекор родным
Уходил я, снег и стынь ругая,
К узкоглазой девушке Аным.
Пересудов нечего бояться —
Нам иные песни по душе.
Сколько унций крови азиатской
Бьется в венах русских малышей!
И не зря юнец из Уреньгая
Мамой звал красавицу с горы.
Так росли мы,
Розни забывая
В ранних играх резвой детворы.
Не с того ли,
С детства,
С дней Победы,
С той поры, как изменился мир,
С уваженьем называю дедом
Человека с именем Шакир.
Я в глухих лесах уральских вырос,
Но и там я понял без труда,
Что случилось с нашим старым миром,
Если рознь исчезла навсегда.
Далеко в горах страна родная!
Часто вижу в снах отцовский кров —
Выше нас вершина Таганая,
Гнезда туч да пастбища ветров.
1934
«Полюбил я суровые зимы…»
Полюбил я суровые зимы,
Грусть березы,
Что клонится вниз,
И грачей, пролетающих мимо,
На прощанье стучащих в карниз.
Робкий снег выпадает до срока,
Свежий ветер срывается с гор.
И шуршит сиротливо осока
Над безлюдием наших озер.
Как затянут последнюю песню
Рыбаки, расходясь по домам,—
Ожидай, что придет через месяц
На полгода к нам в гости зима.
Стынут волны под свежим морозом —
Двух стихий разыгралась борьба.
И готовят уже углевозы
Для поездок свои короба.
С детских лет холода не страшны мне.
Выхожу посмотреть, налегке,
Первый снег на скалистой вершине,
Первый лед на притихшей реке.
1934
«Летит самолет над горами…»
Летит самолет над горами.
Сквозь тучи не видно ни зги.
А где-то внизу панорама
Бескрайней зеленой тайги.
Нo летчик в полете спокоен,
Он к трассе воздушной привык.
На север!
На север, где в хвою
Запрятался новый рудник.
Глухими лесами укрыты,
За цепью скалистых громад
Веками таились бокситы —
Земли драгоценнейший клад.
А нынче нам стала отрадой
Добытая с боем руда,
Как лучшая в мире награда,
Как первая лента труда.
Лишь утро разбудит поселок,
Осядет туман голубой —
По тропам гурьбою веселой
Идут новоселы в забой.
Тайгу отпугнув топорами,
Строитель на север проник.
…Летит самолет над горами
На новый уральский рудник.
1949
«Я чувствую себя двадцатилетним…»
Я чувствую себя двадцатилетним,
Когда весна разламывает лед.
Опять бродить с любимой до рассвета
По тем местам, где берега зальет,
Где в тальнике, меж кочек на болоте
Свистит кулик о наступленье дня.
Заснешь в двенадцать с явной неохотой,
Чтоб на рассвете голову поднять,
Открыть окно и, высунувшись, дрогнуть,
Прислушиваясь к пению в лесу.
И, крепость подоконника потрогав,
Одним прыжком перемахнуть в росу.
Затем бродить в лесу, не замечая,
Как, продираясь сквозь густой тальник,
Ты по ошибке, просто так, случайно
К зеленым окнам выйдешь напрямик.
Ее привычки досконально вызнав
И о часах условившись давно —
Пустое дело за ворота вызвать
Пригоршней галек, брошенных в окно.
Как хорошо с тобою нам на свете!
Лесной рассвет навстречу нам идет…
Я чувствую себя двадцатилетним,
Когда весна разламывает лед.
1956
БРОДИТ МОЛОДОСТЬ КУДРЯВАЯ
Пусть горит, горит ладонь шершавая,
Спину трет походный котелок —
Это бродит молодость кудрявая
Колеей проселочных дорог.
По весне легко поется, любится,
Бродится утрами по росе,
И парнишка навек приголубится
К шелковистой девичьей косе.
Но тогда уйдут и не оглянутся
Спутники веселые твои.
Утешением тебе останутся
Котелок, любовь да соловьи.
А ушедших не догонишь с гончими.
Ни к чему, да и не хватит сил!
Это значит:
молодость окончена
И суровый возраст наступил.
Стало быть, теперь уже по-новому,
По-особенному надо жить —
До зари работать и обновами
В праздники любимую дарить…
Но пока горит ладонь шершавая,
На спине походный котелок —
Бродит моя молодость кудрявая
Колеей проселочных дорог.
1932
ИЗ ЦИКЛА «НАЕДИНЕ С СОБОЙ»
Друзей я ценю по поступкам,
По теплому слову в беде,
По долгим, по творческим суткам,
Прошедшим в совместном труде.
Как радостно другу поведать
За тихой беседой сердец,
Что многим мученьям и бедам
Как будто приходит конец.
Я шел через бури, тревоги,
И звонкие песни вязал,
И в самом начале дороги
Себе самому приказал:
По всем недоступным тропинкам,
Где смелые раньше прошли,
По крохам сбирай, по крупинкам
Суровую правду Земли.
В труде неустанном усердствуй,
Усилий своих не жалей,
Из чувств, наполняющих сердце,
Веселую песню отлей.
И знай:
этот долг неминуем.
Вставай и борись до конца,
Чтоб песня,
Зовя и волнуя,
Светло зажигала сердца.
Но если, и в этом переча,
Мне скажут:
Трудился я зря,—
На это
Спокойно
Отвечу:
«И мне
Улыбалась
Заря.
Платил я немалой ценою,
Пусть песен векам не сложил,
Весь мир был открыт предо мною,
Я верил —
и, стало быть,
жил!»
1964
НИГМАТИ РАШИТ (НИГМАТУЛЛИН РАШИТ НИГМАТУЛЛИНОВИЧ)
1909–1959
Народный поэт Башкирии. Родился в деревне Дингизбай ныне Большечерниговского района Куйбышевской области в семье крестьянина-бедняка. Воспитывался в детских домах.
Окончил Уфимский рабфак, работал в редакциях районных и республиканских газет, в аппарате Союза писателей Башкирии.
Печатается с 1926 года. В 1933 году вышел сборник стихов «Вступление».
Автор многих сборников стихов и автор пьес «На берегу Белой», «Шумят леса», «Врач Гимранов». На русском языке вышли книги «Во весь голос» (1949), «Большевик» (1951), «Девушка с Сакмара» (1954), «Звезда над городом» (1956), «Из искры пламя» (1962), «Искры» (1964), «Избранная лирика» (1967), «Новолуние» (1969).
Награжден двумя орденами и медалями.
Член КПСС с 1944 года.
ДЕВУШКА С САКМАРА. Перевод В.Луговского
Вступление к поэме
Поэма о девичьем счастье должна
Начаться с примет,
по старинке знакомых.
Ну, скажем, хоть так:
вечер, луг и луна.
Тальник придорожный. Дыханье черемух…
В тиши зажурчал бы певучий родник,
Лесок зазвучал бы мелодией старой
Плаксивых кукушек. К напевам Сакмара,
Овеянным нежной и страстной тоской,
Прислушался б месяц над спящей рекой.
Явился б джигит
и, легонько касаясь
Плеча (так притрагиваются к хрусталю!),
Сказал бы:
— Немало я видел красавиц,
Но только тебя я люблю и хвалю!
Смутилась бы девушка, тронута лаской,
Покрылись бы щеки нежданною краской,
А после — надолго бы губы слились,
Чтоб ивы плакучие подняли ввысь
Свои безнадежно поникшие ветви,
Чтоб радость в листве прошумела, как ветер,
Чтоб радостной нежности были полны
Вершины горы в своем гордом величье,
Родник неумолчный, говоры птичьи
И медное сердце полночной луны!
Сказала бы девушка:
— Милый, не надо!
Вставал бы туман предрассветной поры,
Влюбленные не ощущали б досады,
Хоть жалили б яростно их комары…
Тут подал бы голос предутренний кочет.
— Прошла уже ночь? — тихо скажут они.
С рукою рука расставаться не хочет.
— Ты под вечер снова сюда загляни!
Они разошлись бы поближе к рассвету,
Вставало бы солнце среди синевы.
Об этой любви рассказали бы ветру
Примятые стебли зеленой травы…
Вот надо бы как!..
Все тут есть, все на месте:
Тальник есть, и вечер,
и луг, и луна,
Есть ветер черемух,
кукушечья песня,
Сакмаром разбуженная тишина.
Но только ни девушки нет, ни джигита:
Читатели, вы их не сыщете тут!
Так где же они? Почему не пришли-то?
Быть может,
лишь полночь настанет,
придут?
Их ищет луна под березкою каждой,
И луг по ним тоже соскучился, влажный.
О месяц и ночь, вы друзей не ищите!
Сакмар предрассветный, по ним не скучай!
Да, девушки нет, и джигита не ждите
Вблизи камышей, погруженных в печаль!
Они не придут.
Ни к чему ваши слезы.
Немало у них есть путей и дорог.
Они не повесят на ветви березы
Фуражку и белый платок.
1951
ЧАСЫ. Перевод С.Сорина
Тридцать лет эти стрелки
бегут и бегут…
Убавляют они время жизни моей
И не знают:
чем больше проходит минут —
Не короче становится жизнь, а длинней.
День за днем
я
иль камни для стройки тесал,
Или в стену укладывал прочный кирпич,
Иль поэму, горя увлеченьем, писал,—
Я старался во всем совершенства достичь.
Право, собственной жизни не хватит часам,
До конца чтоб измерить срок жизни моей.
Все, что дал
и что впредь я создам,
Продолжением будет
мной прожитых дней.
1940
В ТРЕТИЙ ДЕНЬ НОВОЛУНИЯ. Перевод В.Казанского
Выхожу на улицу ночную,
А трехдневный месяц в высоте
Золотым серпом висит на небе.
Что сравнится с ним по красоте?
Я остановился и любуюсь.
Юный месяц мысль мою увлек:
Молот взять бы в кузнице да в небо —
Пусть бы он с серпом крест-накрест лег!
1952