ЛЬВОВ МИХАИЛ ДАВЫДОВИЧ
Родился в 1917 году в селе Насибаш Верхнекигинского района Башкирской АССР в семье сельского учителя.
В городе Миассе закончил педагогический техникум, в Уфе учился в пединституте.
Работал на Челябинском тракторном заводе в редакции газеты «Наш трактор», в областном радиокомитете.
Окончил Литературный институт имени А. М. Горького.
В годы войны трудился на военных стройках Урала, ушел на фронт в составе Уральского добровольческого танкового корпуса.
Первая книга стихов вышла в Челябинске в 1940 году.
Автор более двадцати книг, изданных в Москве, Челябинске, Казани, среди которых «Мои товарищи» (1945), «Стихи» (1947), «Мирный человек» (1954), «Живу в двадцатом веке» (1957), «Стихотворения» (1959), «Мужество» (1961), «Эти годы» (1963), «У нас в России» (1964), «Волжская радуга. Время. Лирика» (1965), «Избранная лирика» (1966) и другие.
За книгу «Письмо в молодость» присуждена премия «Орленок» Челябинского обкома ВЛКСМ. Секретарь Правления Московской писательской организации.
Награжден орденами Отечественной войны II степени, «Знак Почета» и медалями.
Член КПСС с 1950 года.
«Я был на стройках Южного Урала…»
Я был на стройках Южного Урала.
Я видел, как выстраивался в ряд,
Сверкая полированным металлом,
За новым агрегатом агрегат,
Как будто артиллерия морская,
И выдох пушек, вспышками огня
Великий труд победы освещая,
Как легкий дым, окутывал меня.
В жару июля и в мороз крещенский,
В волнах пшеницы, в угольной пыли
Мой путь лежал от энска и до энска,
По городам промышленной земли.
Я видел, как победа вырастала.
Свидетельствую: пролетят года —
Спасительное мужество Урала
Отчизна не забудет никогда.
Урал, Урал... Заводы... Шахты... Горы...
Страной железа видишься ты мне.
Твои сыны, литейщики, шахтеры,
Себя как дома чувствуют в огне.
С рождения металлом окруженный,
Уралец — прирожденный металлист,
А значит, он и воин прирожденный,
И слесарь от рожденья, и танкист.
Пройдут года — над веком небывалым
Потомки совершат свой поздний суд.
Железо назовут они Уралом
И мужество Уралом назовут.
1942
ЗЛАТОУСТ
Ты сегодня дымишься за дальнею далью,
За снегами, которым не видно конца.
Златоуст! Златоуст! Нержавеющей сталью
Это имя нам детство вписало в сердца.
И Закаменки камень, и малинники Голой,
И запруженный Ай, и седой Таганай —
Это детство мое. Это юность и школа.
Это в горы и сосны оправленный край.
Город детства и стали,
город стужи и зноя,
За оградой резною, за сосной вырезною —
Весь ты в зренье моем, весь ты
в сердце моем,
Словно только вчера я покинул свой дом.
Мы идем сквозь огонь, позабыв о покое,
И в родительский дом я не скоро вернусь.
Как любовью своей, как отцовской рукою,
Ты прикрой меня сталью в бою, Златоуст!
1944
«Был холод декабрьский, и я возле танка…»
Был холод декабрьский, и я возле танка
На польском асфальте плясал сербиянку,
Чтоб только согреться на звонком ветру,
Пронзительном, злом, и, увидев славянку,
Бойцу подносившую в рюмке сливянку,
Тебя вспоминал на далеком юру.
И думал с тоскою: «Теперь хорошо бы,
Как после работы и после учебы,
К тебе возвратиться домой на Каштак».
И мой экипаж согласился: еще бы!
Давно бы зазноба спасла от озноба,
И рюмку она поднесла бы не так.
И мой экипаж согласился: конечно,
И танки не вечны, и войны не вечны,
И мы возвратимся когда-то домой,
Родных и друзей расцелуем, обнимем,
И сядем за стол, и чокнемся с ними,
Но путь наш домой лежит через бой.
Со мной ничего не посмеет случиться,
Я должен любить еще, жить и учиться,
Об этом я знал и за крайней чертой,
Когда ничего уже не осталось:
Ни сил, ни патронов, лишь только
усталость,
Когда я держался на хватке одной.
Я с детства учился так в жизни
держаться,
Так впутаться в жизнь, так с нею
связаться,
Так крепко ее привязать у седла,
Чтоб жизнь от тебя не могла отвязаться,
Чтоб жизнь от тебя не могла отказаться,
Чтоб жизнь без тебя обойтись
не могла.
Да, верю я в жизнь,
и не ставь мне в вину ты
Ни это пристрастье, ни эти минуты.
Мальчишкою тоже меня не зови.
Ведь молодость хочет быть абсолютной
И жизнь принимать от салюта к салюту,
И хочется верить тебе и любви.
Опять протяни мне далекие руки
Сквозь версты разлуки,
сквозь горькие муки,
Подругою верной, порукою будь.
Затянута жизнь пулеметною лентой,
Как зимы снегами, как ливнями лето.
Благослови.
Мы выходим в путь.
Далеко-далеко от скал Таганая,
Военную славу свою догоняя,
Уралец-танкист на битву спешит,
Покинув землянку, выходит он к танку,
А вьюга рисует на окнах землянки
Булатный рисунок его души.
Над нами полощет военное знамя.
Опять пулеметными очередями
В бою измеряется жизни длина.
И утро в сиянии артиллерийском
Встает над Малькове,
над Вельке-Лазиском,
Над Польшею. Доброе утро, война.
1944
«Чтоб стать мужчиной — мало им родиться…»
Чтоб стать мужчиной — мало им родиться.
Чтоб стать железом — мало быть рудой.
Ты должен переплавиться, разбиться
И, как руда, пожертвовать собой.
Как трудно в сапогах шагать в июле.
Но ты солдат и все сумей принять:
От поцелуя женского до пули —
И научись в бою не отступать.
Готовность к смерти — тоже ведь оружье.
И ты его однажды примени...
Мужчины умирают, если нужно,
И потому живут в веках они.
1942
ВРЕМЯ
Мы бронзой покрываемся в походе,
Над нами солнце всходит каждый день,
И каждый день на западе заходит,
И мир цветной повторно входит в тень.
Еще штыками обернутся песни.
Еще придут и отшумят бои.
Придет домой седеющий ровесник.
Придут не все ровесники мои.
Оставшимся счастливо оставаться.
Но с этим миром в утреннем дыму
Договорились мы не расставаться —
И мы вернемся бронзою к нему.
У вас сады. У вас цветенье лета.
И юноши по мрамору идут
Сквозь волны круглосуточного света,
И холодно быть памятником тут...
Когда ты выйдешь с лекций на закате,
О наших размышляя временах,
Навек ушедших в толщи хрестоматий,
О наших запыленных именах,—
Почувствуй нас взволнованней, чем лектор:
Ведь и от вас мы отвели беду,
Товарищ мой, бредущий по проспекту
В трехтысячном немыслимом году.
1940-1944
У ВХОДА В СКАЛАТ
А. Б. Лозовскому
Полковник, помните Скалат,
Где «тигр» с обугленною кожей
И танк уральский, в пепле тоже,
Лоб в лоб уткнулись и стоят?
Полковник, помните, по трактам
Тогда и нас водил сквозь смерть
Такой же танковый характер —
Прорваться или же сгореть.
1944
ВЫСОТА
Комбату приказали в этот день
Взять высоту и к сопкам пристреляться.
Он может умереть на высоте,
Но раньше должен на нее подняться.
И высота была взята,
И знают уцелевшие солдаты:
У каждого есть в жизни высота,
Которую он должен взять когда-то.
А если по дороге мы умрем,
Своею смертью разрывая доты,
То пусть нас похоронят на высотах,
Которые мы все-таки берем.
1944
«На миг в прошедшее заглянем…»
На миг в прошедшее заглянем.
Челябинск. Госпиталь. Концерт.
Как будто слушали с вниманьем,—
Аплодисментов нет в конце.
Ведущий этим был встревожен,
И раненый поднялся вдруг.
— Простите, хлопать мы не можем —
У нас нет рук.
Мгновенье это походило
На замешательство в бою.
Искусство слов не находило
И молча медленно склонило
Пред жизнью голову свою.
1957
«Как будто я за веком следом ездил…»
Как будто я за веком следом ездил,
Его дыханье трогало меня,
И спал и стыл я на его железе,
И обжигался у его огня.
Я с ним узнал и тишину и грозы.
Мне от него ни душу, ни глаза,
Как руку от железа в час мороза,
Без крови оторвать уже нельзя.
1946
«Сколько нас, нерусских, у России…»
С. Хакиму
Сколько нас, нерусских, у России,