Думой о бессильном смертном часе.
Жизнь, меня впустую не пугай,
Потому что есть еще в запасе
У меня селение Тыгай.
В этот край, нетронутый до срока,
Мной обжитый испокон веков,
Я уйду — до самого истока,
До журчащих в детстве родников!
1965
ПРЕДЧУВСТВИЕ ЛЕТА. Перевод В.Радкевича
Кто-то небо за тучами прятал,
Землю к теплым дождям приучал.
На березе задумчивый дятел
По утрам телеграммы стучал.
В лес, рассыпав тире и точки,
Просигналил пернатый радист:
«Всем, всем, всем.
Из березовой почки
Нынче выглянул первый лист!»
Скоро солнце по летним травам
Вдаль покатится, сбив росу.
Голоском по-ребячьи картавым
Залопочут осинки в лесу.
Я тебе подарю рябинку
Возле Камы на берегу.
Для тебя проторю тропинку
Прямо к домику — сквозь тайгу.
Ну а если к обещанной дате
В парму ты не приедешь к нам,
Пусть тебя растревожит дятел
Целым ворохом телеграмм!
1967
МИРОНОВ ВАДИМ НИКОЛАЕВИЧ
Родился в 1929 году в городе Белорецке Башкирской АССР.
Во время Великой Отечественной войны работал токарем на станкостроительном заводе.
Десять лет работал в редакциях районных, городских и республиканских газет. Сейчас — директор бюро пропаганды художественной литературы Челябинской областной писательской организации. Первые стихи напечатал в 1948 году, публиковался в журналах «Смена», «Юность», «Урал», «Дружба народов», «Нева», «Октябрь».
Автор пяти поэтических сборников «В родном краю», «В пути», «Сердце зовет», «Верю тебе, человек!», «Рукопожатье».
ИСКУССТВО
Далекий предок
грубыми руками
Из камня образ бога высекал.
Был очень тверд и неподатлив камень,
Обветренный кусок гранитных скал.
Но человеку смутное волненье
Велело совершить нелегкий труд.
Не ведал он,
что люди вдохновеньем
Позднее это чувство назовут.
Упрямый мастер каменного века,
Он глыбу обрабатывал как мог —
Приобретая облик человека,
В его руках рождался грозный бог.
И робким взглядом,
полным изумленья,
Наш предок созерцал надменный лик
И тихо становился на колени,
Не зная,
что он сам
Как бог велик.
1963
«Манит издалека меня…»
Б. А. Ручьеву
Манит издалека меня,
Зовет родной Урал,
Как в пене — в тучах
каменный
Земли девятый вал.
И я сверяю пристально
Все сделанное мной
С его спокойной
истиной
И мудрой высотой.
А если давят горести,
Что глаз не приподнять,—
Его гранитной твердости
Иду к нему занять.
И всей душою щедрою —
Что радость всем дарит —
На каменные недра
Хочу я походить.
И, в круг зеркальный глядя,
Я не пойму никак:
Седины в моих прядях
Иль в соснах — березняк?
1967
ВЕДРО ВОДЫ
Зачерпнули воду из реки.
Принесли в ведре ее домой...
Расскажи,
вода,
как кулики
Горько плачут утром над волной.
Расскажи, как около камней
Бьют вальками женщины белье,
Как целуют губы лошадей
В губы отражение свое.
Сколько облаков и сколько звезд
На своих волнах качала ты?
Вспомни,
как тумана белый холст
Вечер опускает на кусты.
Ты поведай, тихая вода,
Как с тревожной чьею-то судьбой
На мостах гремели поезда
И металось эхо над тобой.
Много ль неподатливого льда
Ты переломала по весне?..
И в ведре студеная вода
Шепчет мне о милой стороне.
1964
Я С УРАЛА
Я по земле немало колесил
И с затаенной гордостью, бывало,
В далеких городах произносил
Значительную фразу:
— Я с Урала.
И люди крепко руку жали мне,
Смотрели просветленными глазами.
Как будто я известен всей стране
Своими необычными делами.
Как будто я —
Не кто-нибудь другой
Медведя брал рогатиной рисково.
Как будто узловатою рукой
Я разгибал упругую подкову.
Как будто мне
Открыли недра гор
К алмазам потаенные дороги.
Как будто мне,
Когда беру топор,
Покорно сосны кланяются в ноги.
И словно бы не чья-то,
а моя,
За подвиги не требуя награды,
Живая кровь бежала в три ручья
И впитывалась в землю Ленинграда.
Солдаты,
металлурги,
горняки —
Они со мной невидимо стояли.
За все, что совершили земляки,
Мне люди крепко руку пожимали.
И понял я,
что в наше время жить
С уральскою пропиской —
очень мало,
Чтоб, глаз не отводя,
произносить
Ответственную фразу:
— Я с Урала.
1964
УРМАН
Мустаю Кариму
О, это башкирское слово «урман» {6},
Дремуче оно и весомо.
Я вижу:
плывет легче марли туман
Над черной грядой бурелома.
Урман —
это вьется медвежья тропа,
Горе поднимаясь на спину,
Где россыпей каменные черепа
В кровавых накрапах малины.
Урман —
он пропах прошлогодним листом,
В нем росные травы не мяты.
Лиса возле ели свернулась клубком,
Как шапка времен Салавата.
Урман —
это плавленый лед в роднике,
Багульник по кромке болота,
Над соснами —
мелом по синей доске —
Стремительный путь самолета.
1972
СОРОКИН ЛЕВ ЛЕОНИДОВИЧ
Родился в 1928 году в городе Миассе Челябинской области в семье военнослужащего.
Окончил Литературный институт имени А. М. Горького.
С 1958 года работал в аппарате Свердловской областной писательской организации, а с 1965 года руководит этой организацией.
Неоднократно избирался членом Свердловского горкома ВЛКСМ, народным заседателем, членом райкома КПСС и Свердловского обкома КПСС, членом Правления Союза писателей РСФСР.
С 1975 года — секретарь Правления Союза писателей РСФСР.
Первые стихи опубликованы в 1948 году в журналах «Смена» и «Советский воин», печатался в журналах «Наш современник», «Молодая гвардия», «Звезда», «Нева», «Огонек», «Дон», «Урал» и т. д. Первая книга стихов «В большую жизнь» вышла в Свердловске в 1952 году.
Автор восьми сборников стихов, среди которых «Перекаты» (1956), «Второе дыхание» (1965), «Солнце и снег» (1969), «Северное сияние» (1972). Выпустил несколько книжек стихов для детей и повесть «Маменькин сынок» (Свердловск, 1975). Заслуженный работник культуры РСФСР. Награжден орденом Трудового Красного Знамени.
Член КПСС с 1959 года.
МОЙ УРАЛ
Когда к Исети или Каме
Я подъезжал и подлетал,
Всегда мне синими дымками
Махал приветственно Урал.
Тяжеловесы краны бойко
С него сгружали глыбы туч.
И на плечах он
Новостройки
Держал,
И кряжист, и могуч.
А вместе с ними — все заводы,
И города, и небеса.
И прогибали спину годы,
Но возникали чудеса.
Враги дрожали перед ними
Среди огня, среди пальбы.
Те танки рядом с проходными
Застыли, взвившись на дыбы.
Но как тяжка и как сурова
Порой дорога до побед.
Не дай вам бог увидеть снова
Урал в цехах военных лет,
Полуголодный, в рваной робе...
Но, встав навек к огню лицом,
Урал учил не только робить,
А быть солдатом и творцом.
И если что-нибудь я стою,
То это только от того,
Что вместе с ним живу и строю,
И опираюсь на него.
1968
СТОРОЖ
В лесу, у школьных огородов,
Стоял березовый шалаш.
И от восхода до восхода
В нем находился строгий страж.
Мальчишка с палкой суковатой,
Он ждал, что, может, вор придет
Тогда узнают все ребята,
Кто сохранил нм огород.
Те дни, как будто эшелоны,
Летели к фронту
День за днем.
И хлебных карточек талоны
Служили нам календарем.
Готовый будто бы к походу,
Картофель армией стоял.
Мальчишка шел по огороду,