Слюну голодную глотал.
Он знал:
Напечь картошки может,
Она в земле здесь... рядом... вот..
Но он хранил и от прохожих,
И от себя тот огород.
1955
У НАШЕЙ ШКОЛЫ
На школы многие похожа
И наша школа номер пять.
Так почему седой прохожий
К ней возвращается опять?
Мальчишка, шустрый и веселый,
К нему вприпрыжку подбежал:
— Вы что? Учились в нашей школе?..
— Нет, не учился,
а лежал.
Глядит мальчишка удивленно,
А я припомнил вдруг вокзал,
Где санитарные вагоны
В ночи тревожной разгружал.
Поникший тополь полуголый,
И не в дожде —
В слезах земля,
И превращались наши школы
По всей стране в госпиталя.
Уже не классы,
а палаты,
И вместо парт —
кровати в ряд.
Но как похожи все солдаты
На старшеклассников-ребят!
Я был знаком с таким солдатом,
Он о себе мне рассказал:
Мечтал учиться он в десятом,
В девятом классе умирал!
А умирал спокойно, строго
И для меня,
для всех ребят
Был самым лучшим педагогом
Недоучившийся солдат.
1957
ПАРНИ
Мадонны с тонкими чертами,
Христос, распятый на крестах,
Глядят печальными глазами
На асфальтированный шлях.
Колосья клонятся густые,
Как богомольцы, к их ногам:
«Не пропустите, о святые,
Беды к окрепнувшим домам».
Но было:
самоходки били,
Ломали спины у дорог
И против танков был бессилен
Растиражированный бог.
Недаром чаще, чем святые,
За всеми селами подряд
Простые парни из России
В гранит одетые стоят.
Они пришли — замолкли пушки,
Они прошли —
пожар приник.
И вижу: польские старушки
Украдкой молятся на них.
Хлеба колышутся густые,
И вдоль дорог шумят сады.
Не боги —
Парни из России
Их прикрывают от беды.
1967
МАЙКОР
Ах, Майкор,—
Тракторы и краны,
Дощатый старенький настил!
Стальную Русь ты
С деревянной
Навек в себе соединил.
Мне на тебя не наглядеться,
И в час, когда спадает жар,
Меня ведет, как будто в детство,
Скрипучий, в щелях тротуар.
Милы мне чем-то и знакомы
Одноэтажные дома,
Полупустынных улиц дрема,
Дорожной пыли кутерьма.
И след гусиный
В следе шинном,
И Камы ласковый прибой,
И переклички петушиной
Разноголосый
Разнобой.
И тополя в столетье ростом,
И взмахи сильного весла,
И то, как буднично и просто
Здесь люди делают дела.
А бревна,
Словно золотые,
В плоты сплетенные плывут.
Ах, Майкор,
Пядь моей России,
В Россию твой впадает труд.
Ты только точка,
Но измерьте
Все точки,
Слитые в страну!
Волна от Иньвенского рейда
Вздымает волжскую волну.
1973
ПЕРЕД ГРОЗОЙ
Слыша дальнее громыхание,
Все стихает в полях, в лесах.
Как томительно ожидание,
Как похоже оно на страх.
Каждый кустик
И стебель
Стелется,
Словно спрятаться захотел.
Не хочу замирать, как деревце,
Перед ливнем гремящих стрел.
Мелкой дрожью река охвачена,
Ну а выход один лишь —
бой!..
Сколько времени зря потрачено
На затишье перед грозой!
1973
СОСНЫ
Тугие ветры
До заката
Из леса выкатят грозу,
Где сосны
Сверху желтоватые
И закопченные внизу,
Их словно время опалило,
Промчавшись огненной рекой.
Но в опаленной части — сила,
Опора кроны молодой.
И снова молнии сверкают
Щербатым лезвием косы.
Стволы скрипят, но помогают
Ветвям
Отбиться
От грозы.
1971
ОСЕННЕЕ
Вот и кончилось,
кончилось лето.
Под высокий призыв журавлей,
Потревожены ветром рассвета,
Стайки листьев слетают с ветвей.
Что же в этом особого?
Просто
Повторяется заповедь лет.
Но вошел в обнаженные рощи
Беспощадный
Пронзительный
Свет.
И видней
грозовые заметы
И бугры узловатых корней...
Паутинка,
державшая лето,
Дрогнув,
лопнула между ветвей.
1968
У КОСТРА
Если путь далекий,
Если вьюжит,
А еще так долго до утра,
Хорошо от ветра и от стужи
Скрыться у высокого костра.
Покрывает тонкие деревца
Пламенем сверкающая медь.
Где ж ты, мой костер,
Который сердце
Мог бы,
Словно руки,
Отогреть?
1956
«Крутятся без устали колеса..»
Крутятся без устали колеса,
Фары шарят в жидкой полутьме.
— Стой, шофер! —
Глядит на нас раскосо
Женщина из камня на холме.
Это что еще за чудо-юдо
В трех шагах от нового села?
Расскажи,
из дальнего откуда
К нам в двадцатый век ты забрела?
Но молчит в ответ.
И так же хмуро
Смотрит на дорогу за холмом.
Может, ты не древняя скульптура,
Созданная в стане кочевом?
Может быть, не зря с годами спорит
В каменном обличии тоска?
Ты ждала кого-то и от горя
Вдруг окаменела на века.
Время даже камень разломило,
И от солнца, ветра и дождя
Изменилась ты.
Но с прежней силой
Ждешь кого-то, с места не сходя.
1956
«Себя считать я должен виноватым…»
Себя считать
я должен виноватым,
Что без тебя брожу
в краях лесных?
Любовь кого-то делает крылатым
И крылья подрубает
у иных!
Нет,
не ревнуй
К путям и километрам!
Ведь не от счастья все-таки скрипят
Все флюгера,
что вертятся под ветром
И не летят!
1971
«Не перекрашивай седины…»
Не перекрашивай седины,
Не опускай устало рук,
Взгляни, как хороша рябина,
Когда снега уже вокруг.
Пусть в тучах вымерзли все грозы
И журавлиный скрылся клин —
Лишь после первого мороза
Есть сладость в ягодах рябин.
1974
Я — СЫН РОССИИ
Я — сын России,
Сын рассвета,
Седых берез и синих скал.
Я — сын России,
И об этом
Я никогда не забывал.
Вдыхал я запахи лесные
И бороздил речную гладь,
Я черпал силы у России,
Чтобы России их отдать.
Чтоб мы землей своей гордиться
Потом могли еще сильней,
И в том была бы хоть частица
Неутомимости моей.
Слова отцовского завета
Я новостройками писал:
Я — сын России,
Сын рассвета,
Седых берез
И синих скал.
1972
ЯШИН ДАНИИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ
Удмуртский поэт. Родился в 1929 году в деревне Старые Какси Можгинского района Удмуртской АССР.
Окончил Можгинское педучилище и Удмуртский педагогический институт.
Кандидат филологических наук, доцент Удмуртского государственного университета.
Автор более 40 статей и нескольких отдельных монографий по вопросам удмуртской литературы, фольклора и методики преподавания литературы. Первые стихи опубликовал в 1948 году.
Удмуртскому читателю известен по сборникам стихов «Непроходящая молодость» (1959), «Если есть друзья» (1963), «Свежий ветер» (1964), «Зарницы» (1972).
На русском языке вышли книги стихов «Ожидание» (1968) и «Весеннее разнотравье» (1975).
СЛЕД ЗЭРПАЛА{7}. Перевод Л.Шкавро
Славится мой край
отлогими холмами,
И горами тоже
он не обделен.
До сих пор преданье
остается с нами,
Что Зэрпалом холм был