Буйчивый,
Зверюга непокорный —
Ну попробуй сразу урезонь!
Символ жизни,
Вестник смерти черной,
Бог надежд,
Распальчивый огонь.
Царские указы
Шутовские,
Холмики да косточки людские.
И в курганах под завесой мглы,
Веющей загинувшей пустыней,
В гнездышках сарматовской золы —
Угли, не остывшие доныне...
...Ах, огонь,
Чего
Понатворил,
Ах, огонь,
Кого
Приговорил
К глупой смерти на виду у всех —
Сокола,
Явившегося в цех!
Веки утомленные горят,
А в тупик по стрелкам перегонным
Грузные проносятся вагоны,
Рельсы прогибаются, искрят.
Не избыть, не излечить утраты:
Белые
Больничные халаты,
Санитары,
Шофера,
Врачи,
И лежит мой друг на комьях рудных —
Кашель,
Хрип затяжливый и трудный,
И бригада в трауре — молчит.
Что мы скажем женщине, крестьянке?
Девушке,
Касатке,
Несмеянке?
Ведь она любила и мечтала.
Нет святого чувства у металла;
Захватил,
Замыкал,
Заарканил —
До беды,
До горюшка,
До слез,
В огненном, клубящемся тумане
Юный образ навсегда унес!
...Коля,
Колокольчик,
Николай,
Встань,
Ты слышишь,
Плещет месяц май,
На зеленой лиственной опушке
Вьются в травах бабочки-хлопушки
И щебечут сойки-хохотушки,
Совы озираются пытливо,
Сиротливо
Кланяется
Ива.
Ну а где-то изморосью колкой
Паренька упругого сечет,
И рябит разбуженная Волга,
В Каспий атаманистый течет.
И взмывает,
Радостно заторкав,
Словно чайка,
Легкая моторка,
А над ней,
Лучами окропленный,
Жилистый,
Уклюжий,
Молодой,
Счастьем задохнулся волгаренок —
Куртка нараспашку,
Золотой!
И его улыбчива невеста,
Красотой да ладностью известна,—
Рядом,
Рядом,
Рядом,
Говорю!
Впереди —
Прощанье
И тревога,
И Урал за каменным порогом
Мнет в мартенах
Спелую зарю.
Но внезапно горе постучится
В девичье беспечное окно:
Свято полюбить,
Да разлучиться
Навсегда им будет суждено.
Почему?
Работа есть работа,
До хмельного,
Бешеного пота!
...Щерились, как ящеры со дна,
Колпаки измятые и дула;
Мина или бомба саданула?
Да, война
И мертвая — война!..
Знаю, вы конечно же видали,
Как, сорвавшись с горного плеча,
Медленно парят в миражной дали
Два заматерелых сарыча:
С вызовом,
Охватисто,
Глубоко,
С боковой раскачкой в створах дня,
Птицы
Века
Или дети
Рока
На планете стали и огня.
Бурые — от прочного загара,
Ржавые — от пороха и пуль,
А под ними — мачты и радары,
Иссык-Куль,
Севан
И Чебаркуль!
А за гранью — линию означь —
В них прищуро целится палач,
Но внизу сейчас родной ковыль,
То легенда жуткая,
То быль:
То славяне гасли,
То азийцы,
То вожди являлись,
То убийцы,
То Атиллы,
То Наполеоны,
То пророки,
То хамелеоны,
Фюреры — душители прогресса...
Человек, войну не узаконь!
И ползло железо
На железо,
И огонь катился
На огонь!
По мартену рано, рано, рано —
Так же и резвились, клокоча,
Два чугунолобых тяжких крана,
Закопченных, жженных сарыча.
Перед нами пламя
И за нами —
Во сто крат багрянистей, чем знамя,
Гордое и дерзкое,
Оно
Созидать
И рушить
Рождено.
— Эй!
— Да-ва-ай!
И Николай,
В тельняшке,
В ухарски заломленной фуражке,
Ковш-громаду брал на разворот:
— Бе-ре-гись!
И в коловерти пенной
Млела плавка молнией мгновенной,
Выкрики,
Толкучка
У ворот!
Брови удивленные, крутые,
Озорство блескучее в очах.
...И огонь, похожий на Батыя,
Крутится на гладких кирпичах
И шипит,
Рассерженный и голый,
Вспученно вихляясь и дрожа.
Скифы ли?
Ахейцы ли?
Монголы?
Конница, фырчиста и рыжа?
Но прожектор опытней кинжала
Мрак разрезал:
Снова из печей
Сталь, мерцая, как немое жало,
Тело искрометное разжала
И, взбурлив,
Рекою побежала,
Горячей,
Прыгучей
И бойчей!
И, как птицы, в мертвой тишине
Краны растворялись в вышине.
Ой, остаться вдовушке без сына,
Горькая, озяблая осина
Склонится, скручинится одна,
А по волжским радужным долинам
Скоро,
Скоро
С хором лебединым
Вьюга зарыдает, холодна!
В кутерьме пушистой, снежной бели
Примутся шушукать глухо ели,
Безъязыко по ночам кивать,
И поскачут ветры на просторе
Рассевать по ветхим избам горе,
Лебеденка к лебедихе звать.
Лебеденок —
Тонок,
Тонок,
Тонок,
Одуванчик,
Лапушка,
Опенок,
Сизый, сладкогорлистый и тихий,
Поспеши-ка, милый,
К лебедихе!
Твой отец на Волге
Оступнулся
Под огнем
И больше
Не вернулся...
Почтальон тропу забудет к дому,
Девушка любовь отдаст другому,
Мало ль так случалось на Руси?
Только мать,
Сутулая,
Седая,
Мучаясь,
Безропотно страдая,
Будет с ним, когда ты ни спроси!
Нежный,
Статный,
Умный
Да высокий,
Да в отца-упрямца синеокий,
Как дубок, загинул он, запал,
А по кряжным, скальным перевалам
Динамитом,
Толом,
Аммоналом
Бухает
И ухает
Урал!
И дымят похлеще, чем у Круппа,
Над каскадом вспышек трубы, трубы,
И ползут по рельсовым суставам
С лязганьем и бряканьем составы,
Гычут шахты,
Зыбают мосты,
А вот там,
среди оградок близких,
Рдеют — обелиски, обелиски —
Жесткие, рабочие цветы...
Туляки, минчане, ленинградцы —
Пухом им земля, коли расстаться
С солнышком судьба преднарекла,
Вот такие скорбные дела!
...И огонь, трескучий и колючий,
Витязь, тать, бандюга игровой,
То южжит, то корчится в падучей,
То пройдется в пляске грозовой.
Гневен,
Желт,
В минуту буйства страшен,
Он, когда толпа его звала,
Слизывал макушки барских башен,
Выметал империи дотла.
За дворцами римскими, наглея,
Из рабов выдавливая стон,
Устрашал он
Гений
Галилея,
Набухая кровью, как питон.
День завода — всполох музыкальный,
Город-богатырь индустриальный,
Не служака, не смешной позер,
Доменный,
Спортивный,
Театральный,
Вузовский — за всплесками озер.
Снежная прохлада Таганая.
Тургояк.
И Черемшанки звень.
Смолино,
Миасс!..
И продувная,
Праздная струится дребедень.
За гостей мы честью отвечаем:
Плохо ли встречаем-привечаем?
Мы застольем всех поукачаем!
От плакатов и от флагов жарко.
— Кто идет?
— Она идет!
— Волжанка!
— Прекрати!
— Оратор!
— Цицерон!
— А за ней?
— Волгарь наш?
— Рыцарь?
— Он!..
И его матерая бригада,
Та, что золотене юной рада,
Дескать, это общая награда,
И когда бы по такой на брата —
Нипочем любая бы преграда!
...Гравий
И ольховые сережки.
Балалайки,
Флейты
И гармошки.
Алые трибуны:
И — бурунный,
Взвинченный, басовый, многострунный
Танец, франтоватый карнавал,
Кто его огнем короновал?
Батюшка Урал!
Антракт.
Качели.
Милые, как лилии земли.
Растекались толпы и кучнели,
Лодки застревали на мели.
Плавали по заводям частушки,
В уремё горюнились кукушки,
За пахучей сутемью хвои
Щелкали азартно соловьи.
Зной клубничный,
Предвечерний зной,
Смешанный
С полынью
И сосной.
...Вяловато шебуршали скверы,
Гукали спокойно поезда.
Глянцевели дамбы и карьеры,
К горизонту двигалась звезда.
И цехов немые караваны
Таяли, ныряя и кренясь...
Дымные усатые султаны
И восторг — осознанная связь
С городом, за межами Европы,
На закорках Азии самой.
И проспект.
И он — Челябинск мой! —
Мрамор
И железо
Высшей пробы!
Елки.
Липы.
Камень.
И гранит —
Гулы Революции хранит!
А левей Орленок {9}
Образцово
Приподнялся,
Воин и лихач:
Смерть отвергнул!
Мечется пунцово
Клок огня октябрьского —
Кумач...
Торжества смущается девчонка,
Хитрая саратовская челка,
Платье,
Поясок
Да каблучки.
Ох уж мне ребята, чудачки,
В каждом жесте мнится им значенье,