Смелю я на муку...
Я голубую булку
Ребятам испеку!
И к чудаку сейчас же —
Скорей! Скорей! Скорей! —
Примчался хмурый мельник,
С ним девять пекарей.
Примчались, осмотрели
Со всех сторон зерно
И хором заявили:
— Негодное оно!
Раз у него не желтый,
Не золотистый цвет,
То в нем большого проку
И не было, и нет!
Все пекари и мельник
Сказали чудаку,
Что голубые зерна
Не мелют на муку.
Но тот махнул рукою:
— Пускай!
Но все равно,
Я чувствую, я знаю —
Волшебное оно...
Настойчиво и громко
Он заявил в ответ:
— Я верю, что в находке
Есть сказочный секрет!
Он в узенькую грядку
За домиком своим
Воткнул зерно и начал
Ухаживать за ним.
Он зернышко водою
Из лейки поливал,
Он грядку, если холод,
Подушкой накрывал.
Он грядку очень прочным
Плетнем огородил,
Он от нее ни ночью,
Ни днем не отходил.
А зернышко лежало
В земле
И не росло,
И что ни день, то громче
Смеялось все село.
— Послушай, чудачина! —
Кричали там и тут. —
Чудес на свете нету!
К чему напрасный труд?
Но поливал упрямо
Чудак свое зерно,
Шептал он: — Урожая
Дождусь я все равно!
И вот однажды утром
Край грядки сам собой
Слегка зашевелился
И сверху появился
Росточек голубой!
Он рос и рос. Он вровень
С плетнем высоким встал,
А на макушке колос
Вдруг наливаться стал.
И в колосе не зерна
Светились от жары,
А зрели
Голубые
Воздушные
Шары!
Их сразу расхватала
Босая детвора,
И до небес взлетала,
И громко хохотала:
— Мы летчики!
Ура!
А наш чудак смеялся
И, голову задрав,
Кричал: — Ну вот, смотрите!
Я оказался прав!
Пускай все сомневались —
Я верил все равно,
И сказочную тайну
Открыло нам зерно!
Я верил, что на грядку
Вода не зря лилась,
И сказка получилась,
И наяву сбылась!
1972
ДАГУРОВ ВЛАДИМИР ГЕННАДИЕВИЧ
Родился в 1940 году в городе Нальчике в семье педагогов.
С 1949 по 1968 год жил в Свердловске, где окончил лечебный факультет и аспирантуру при кафедре фармакологии Свердловского медицинского института.
Кандидат медицинских наук. Преподает в 1-м Московском медицинском институте.
Первый сборник стихов «Мое поколение» вышел в Свердловске в 1963 году.
В Москве и Свердловске изданы книги «Солнечный ветер» (1965), «Гуси-лебеди» (1966), «Дыхание» (1969), «Планида» (1975).
ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ
А мне еще не стукнуло шестнадцати,
а я ее так сильно обожал,
что можно было запросто с ума сойти,
когда я на свидание бежал.
Я ждал в рубашке новенькой,
нейлоновой,
там, где сверкал жар-птицею фонтан,
держа букет акации наломанной
и два билета на «Фанфан-тюльпан».
Влюбленные фланировали парочки,
а я стоял, как истукан, один.
И вдруг она, как эскимо на палочке,
возникла у неоновых витрин
Мы шли в кино
проспектами свердловскими.
Я был из принцев,
а она из фей,
и были мы по-новому
серьезными
в таинственной смущенности
своей.
Мы шли в кино,
счастливые до дрожи.
Мы были очень взрослыми людьми.
Не признавали только билетерши.
Нас не пустили —
дескать, о любви!
1964
ВОЙНА
У пацанов свои порядки,
и нам не ставили в вину,
что мы играли,
нет, не в прятки,
а в беспощадную войну.
Надев отцовские пилотки,
набравши гильзы в котелки,
мы — партизаны и пилоты,
разведчики и моряки...
А среди нас была девчонка,
и славились на целый двор
ее мальчишеская челка,
ее мальчишеский задор.
Вели мы в штаб ее, толкая,
и говорили:
«Не таи!
А ну признайся,
кто такая
и кто родители твои?»
И вдруг на наше приказанье,
склонивши голову, она
с остекленелыми глазами,
внезапной строгости полна,
сказала: «Папы нет...
убили,
а маму...
немцы увели...»
Впервые взрослыми мы были
и ей ответить не могли.
Так, озорные дети улиц,
дыша бравадою одной,
впервые мы с войной столкнулись,
с большой,
взаправдашней войной.
Я знал войну не понаслышке,
она не рядом,
а во мне:
стоят молчащие мальчишки
немым проклятием войне.
1960
ТЕРПЕНИЕ
В терпенье что-то есть от наступленья
и от победы что-то есть.
Вот так
рассчитывает враг на нетерпенье,
идя в строю психических атак.
Терпенья нет и не было у трусов.
Терпенье только смелому дано.
«Терпенье...» —
говорил старик Кутузов
и видел там,
вдали,
Бородино!
1966
НА УЛИЦЕ НАШЕГО ДЕТСТВА
На улице нашего детства
стоял дощатый барак.
Его сколотили в эпоху
голода и революции.
Сто человек в нем жило
без всяких житейских благ,
с полным отсутствием мысли
жилье поменять на лучшее.
В единственном коридоре —
единственная плита.
И пламя в печи металось,
одно на всех, разумеется.
Не возникало обиды,
хотя была теснота —
хорошая поговорка
на этот случай имеется.
И если гуляли свадьбу,
то всех созывали к себе.
Драка случалась — мигом
кончали сие безобразие.
За годы совместной жизни
возникла общность в судьбе
жильцов, которые были
люди, в сущности, разные.
Для всех наигрывал вальсы
приемник у Фомина,
для всех занимала бабушка
очередь за продуктами.
И двадцать второго июня,
когда началась война,
одним родимым семейством
сгрудились у репродуктора.
И было мужское молчанье
и женский сдавленный вой,
и вскоре из-под Бобруйска
первая похоронка:
погиб смертью храбрых за Родину
гвардии рядовой
Роман Алексеевич Новиков —
семнадцатилетний Ромка
Вскипал Севастополь гневом,
пылал Сталинград в огне
Пеплом вздымались в небо
Майданек, Хатынь, Освенцим
Среди населенья барака,
как и во всей стране,
осталось мало мужчин
и не было вовсе младенцев...
...На улице нашего детства
взмыли в небо дома,
и огласилась окрестность
шумными новосельями.
Бульдозеры сокрушили
старый барак (эхма!),
барак сровняли с землею,
с бараком сровняли землю
Люди, справляйте праздники!
Желаю вам всяких благ
Но свято храните в сердце,
но крепко храните в памяти
улицу нашего детства,
низенький тот барак —
высоты его не теряйте,
живя на его фундаменте!
1971
ГАРИПОВ РАМИ ЯГАФАРОВИЧ
Родился 12 февраля 1932 года в деревне Аркаул Салаватского района Башкирской АССР в семье колхозника.
Окончил Литературный институт имени А. М. Горького.
Работал в редакциях республиканских газет и журналов. В последних сборниках — «Песни жаворонка», «Почет», «Завещание» — чувствуется тяготение к философской лирике.
Р. Гарипов — известный в Башкирии переводчик. На русском языке издана его книга «Горицвет» (Уфа, 1969).