Лязгнула заслонка. Долю секунды стояла тишина, а затем — тихо, но отчетливо — до слуха донесся голос охранника: — О Боже ты мой!..
Тяжелый засов на двери скорготнул и отодвинулся. Дверь открылась, и часовой, ступив в камеру на пару шагов, с немым ужасом вперился в висящее чучело.
Ховик всем корпусом ринулся сверху и, мощно хватив охранника о каменную стену, одной рукой вырвал у него винтовку, а другой зажал ему открывшийся рот. На секунду, заваливая неистово бьющегося охранника на пол, Ховик ладонью ощутил расплющенные губы и зубы, тщетно пытавшиеся укусить. Мышцы-глыбы на голых плечах и спинище Ховика шевельнулись и разом расслабились, вторя мгновенному сдавливанию.
Послышался слабый, но вполне различимый хруст, будто лопнула ореховая скорлупа. Охранник, дернувшись в конвульсии, разом обмяк. Голова, когда Ховик ослабил хватку, обвисла под неестественным углом.
Ховик выпрямился, подняв винтовку караульного. Все так же, полуголый, он подобрался к двери и выглянул — никого.
Ховик, не медля, подскочил к камере Маккензи, резким движением отодвинул засов и отворил дверь.
— Давай отсюда, — спешно бросил он, но Маккензи и торопить было не нужно. Ховик протянул Маккензи винтовку охранника (руки Маккензи, удовлетворенно заметил он, были уже свободны от пут): — Смотри за коридором!
Переступив через лежащего на полу караульного, Ховик отвязал подвешенное чучело и начал поспешно одеваться. На шнурование ботинок времени ушло чуть больше, чем хотелось, но иначе никак: действовать предстояло на скорости, и несколько часов наверняка пройдут на ногах. Подобрав с полу пилотку, свалившуюся с охранника во время их короткой схватки, он нахлобучил ее на голову, заправив туда свои черные лохмы с глаз подальше. Охранник был мельче Ховика, так что пилотка держалась на самой макушке — вариант не из лучших, но, по крайней мере, не так бросается в глаза. Подняв воротник куртки, Ховик решил, что больше внешность не изменишь уже ничем. Просто надо идти, не особо пялясь по сторонам, и не лезть туда, где яркий свет; кстати, именно через это их сюда и занесло. Закрыв за бездыханным охранником дверь, Ховик взял у Маккензи винтовку и первым двинулся по коридору.
Вокруг пустота, в примыкавших ответвлениях темень. Ховик и Маккензи молча передвигались, придерживаясь стен, быстро и бесшумно. До стыка с главным туннелем было рукой подать.
По оценкам Ховика, от поверхности их отделяла примерно миля. Он старался не думать об этом.
В сравнении с тем, что здесь творилось несколько часов назад, главный туннель можно было считать полупустым. Мимо то и дело проходили штурмовики, поодиночке и группами; возле некоторых боковых ответвлений дежурили часовые; направляясь куда-то вглубь горы, мимо прошла колонна. Ховик с Маккензи тем временем тянулись по дальней стороне туннеля, стараясь как можно меньше привлекать к себе внимание, глядя по сторонам. Рабочие наряды, похоже, на ночь остановили работу.
Они прошли примерно четверть мили, когда от одного из боковых туннелей их неожиданно окликнули:
— Эй! Эй, ребята, вы двое!
Ховик моментально повернулся, нащупывая большим пальцем предохранитель на М-16. Оказалось, позвал их просто один штурмовик, стоявший в тени на карауле. В руках он держал пачку сигарет: одна, незажженная, нелепо шевелилась в губах.
— Парни, у кого-нибудь есть спичка или огонек прикурить?
— Конечно, — ответил Маккензи, сейчас, минуту, — делая вид что достает что-то из кармана. Сделав шаг в боковой туннель, он вытянул руку ладонью вниз.
— На-ка вот!
Штурмовик подался навстречу, бормоча что-то благодарственное. Маккензи, со шлепком стиснув открывшееся запястье, дернул штурмовика на себя. Тот, заваливаясь вполоборота вперед (сигарета выпала), оторопело раскрыл рот, и тут лицо у него утратило осмысленное выражение: Ховик прикладом винтовки саданул ему по затылку.
Вынув с задумчивым видом пачку из оцепенелых пальцев часового, Ховик схоронил ее себе в карман.
Маккензи не успел еще выпустить тело, примеряясь, куда сподручнее было бы его положить, как рядом раздался голос:
— А ну-ка, что у вас тут?
Ховик не поворачивался. Маккензи, оказавшийся кстати прикрытым головой охранника, подал голос:
— Тут у нас несчастный случай, лейтенант. Человек, похоже, головой шибанулся.
— Во как? — устало удивился голос. — Ладно, волоките его тогда в поезд, пусть доктор посмотрит, если только сукин кот не отыскал тут где-нибудь пойла и не выехал опять… Давайте, буксируйте!
— Слушаю, сэр, — отозвался Маккензи. Пристроившись по обе стороны бесчувственного штурмовика (готов, уверенно определил Ховик, только бы со стороны не заметили), не-повинующиеся его руки они закинули себе на плечи; ноги штурмовика волочились по полу.
— Завтра утром обратитесь на склад, рядовой, — послышалось напутствие сзади, — пусть выдадут вам головной убор по размеру. Вид у вас, как не знаю у кого.
Прикрытие у них, сразу же сообразил Ховик, просто идеальное. Волоча между собой немое тело, согнувшись якобы от неимоверных усилий (на самом деле штурмовик был не ахти каким тяжелым, зато позволял делать занятой вид и не поднимать лица от пола), они открыто передвигались по туннелю без риска, что кто-нибудь будет приставать к ним или расспрашивать: эдакая парочка добровольцев, помогающая раненому товарищу («Бог спаси наши задницы, — напряженно думал Ховик, — если какая-нибудь сердобольная сволочь додумается сейчас раздобыть носилки»). Когда они продвигались мимо одной из групп штурмовиков, кто-то вроде как окликнул, но Маккензи, не сбавляя хода, лишь нетерпеливо отмахнулся: нашел, дескать, время расспрашивать.
Стиснутый между ними человек явно не дышал. Носки башмаков глухо шелестели по каменному полу.
Ближе к выходу людей становилось все больше. Все так же усердствовала рабсила, расчищая маскировавшие вход в туннель завалы мусора под надзором осоловелой охраны. За каким-то загадочным грузом мимо прокатился автокар. Поток изощренной брани, извергаемый откуда-то поблизости, указывал, что чье-то настроение в связи с ночным дежурством лучше не стало. Времени сейчас, определил Ховик, примерно часа два-три утра.
— Это что еще за херня? — осведомился охранник у входа в туннель.
— Вот, головой шарахнулся, — разъяснил Маккензи, не поднимая глаз. Сверзился с чего-то там в туннеле. Лейтенант Митчелл велел отвести его в эшелон.
— Да ну? — Охранник все не отходил. — А не прикол это, чтоб умотать с ночного дежурства? Мне за последнюю пару часов чего уже только не плели.
— О Господи, — раздраженно выдохнул Маккензи. — Хочешь, чтобы у Митчелла перепроверили, так пошли кого-нибудь, пусть позовут. Он уж так рад будет ноги бить до самого выхода потому только, что тебе что-то в башку втемяшилось. Да ты сам на голову этому сволочуге разнесчастному глянь, — добавил он, — в кровище вся!
— М-м-м-да, ты прав. Извини, приказ такой, — сказал охранник, отодвигаясь в сторону. — Старик дал инструкцию присматриваться ко всем подозрительным. Тут, говорит, недавно пару шпионов-коммунистов схватили, так что, может, у них тут где-то дружки шакалят.
Когда они прошли мимо и тронулись вниз по склону, он окликнул вдогонку:
— Погодите, я все-таки запишу, кто именно, вдруг спросят.
— Иди, не останавливайся, — тихонько сказал Ховик. — Делай вид, что не слышишь. — Они уже почти вышли за ярко освещенный пятачок у входа в туннель.
— Эй, черт бы вас, вам двоим говорю! — рявкнул охранник. — Как звать, и номер отряда. И его тоже. Повернитесь и ответьте, как положено!
Маккензи на ходу обернулся и сказал:
— Ну что ерепенишься из-за лишней лычки, мать твою! После поговорим, сейчас только закинем парня к врачу.
— Что!? — голос поднялся до крика. — Ну-ка хватит тут со мной херней заниматься! Кто вы вообще такие, черт бы вас побрал!? Стоять! — заорал он, — стоять, сукины дети! Эй, кто-нибудь, остановите этих…
Ховик, обронив мертвое тело, пружинисто развернулся и сделал выпад в сторону, вскинув одновременно винтовку. Часовой не успел еще освободить плечо от ремня, как Ховик прошил ему грудь четырьмя частыми выстрелами, откинувшими того спиной на каменную стену. Тело штурмовика не успело еще осесть на землю, как Ховик с Маккензи понеслись уже по склону огромными скачками, то и дело оскальзываясь на редких камнях-голышах. Справа на пятачке света возникло двое человек с оружием наизготовку; Ховик коротко пальнул в их сторону, только пугнуть. Сзади грохнуло несколько выстрелов, но лишь так, наобум.
Они неслись наискось и вниз, избегая приближаться к поезду, где из неосвещенных вагонов начали уже появляться штурмовики. У Ховика мелькнула мысль выстрелами погасить ближние фонари, но для этого требовалось остановиться и тщательно прицелиться, на что никак не было времени. Вместо этого он, не целясь, пальнул несколько раз в самое большое скопление штурмовиков, так, для порядка, и продолжал бежать.
То была дикая, вслепую, гонка вниз по крутому каменистому откосу, и Ховик с полной уверенностью ожидал, что вот-вот вывихнет ногу, так и не достигнув подножия. Однако ничего, они благополучно нырнули в темноту за освещенной зоной (пули теперь свистели и цокали со всех сторон), а мгновения спустя уже улепетывали по шпалам чуть впереди молчавших локомотивов.
— По рельсам идем, или сходим в лес? — не очень ясно выговорил Маккензи, захлебываясь дыханием.
— В лес, наверно, — под стать ему выдохнул Ховик. — Нет, постой, давай-ка кое-что попробуем…
Он припустил вдоль поросшей травой колеи, прямо по шпалам, М-16 болталась плашмя на груди. Позади, на склоне горы и вдоль поезда, страсти определенно накалялись. Пальба шла, похоже, во всех направлениях, наперебой выкрикивались какие-то команды. Один дуралей даже в свисток свистел.
Впереди на темном фоне обозначился громоздкий черный силуэт «мушки». Когда приблизились, кто-то в ней встал и перегнулся навстречу через мешки с песком.
— Что там за переполох? — спросил вставший заспанным голосом.