В это время высоко в небе загудел самолет. Мы подняли головы: чей это? Наш?
И тут земля дрогнула под ногами от артиллерийского залпа: по самолету стала бить зенитная батарея, которая охраняла мост. Вокруг самолета, выше и ниже его, появились белые облачка разрывов.
Мы растерянно топтались на месте и не знали, что делать — бежать домой или ждать, что будет дальше. Зенитки били часто и гулко. Стоял неимоверный грохот. К ударам орудий прибавилось два тяжких взрыва где-то в стороне от моста. Самолет, видимо, сбросил бомбы, но мимо цели.
— Эх, уйдет! — вырвалось у Петьки.
Но в это время самолет как-то странно качнулся и пошел вниз все быстрее, все отвеснее. И позади него появился сначала чуть заметный, а потом густой дымный хвост.
— Подбили! — обрадовались мы.
Самолет врезался в землю где-то далеко, в стороне Воронина болота. Над лесом таяло облако дыма. Оттуда донесся, словно удар грома, далекий взрыв.
И тут мы вспомнили о Шито-крыто и о костре. Петька в сильном волнении закричал:
— Это он развел костер, чтобы навести самолет на цель!
— Шпион! — мы были готовы броситься на Шито-крыто. Но он исчез. Только что был тут, на берегу, и скрылся. Пока мы смотрели, как сбивают самолет, он смотал удочки и даже успел собрать свою рыбешку. Возле кострища валялась только пустая бутылка.
Глава двенадцатаяО ТОМ, ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ
— Бежим за ним! — сказал Петька.
Но из-за кустов послышалось:
— Стоять на месте!
Мы обернулись и чуть не присели от неожиданности: из кустов вымахнула огромная серая овчарка. Пасть у нее была разинута, торчали белые клыки. Шумно и часто дыша, собака вся подобралась, готовая к прыжку, но ее сдерживал на поводке молодой боец с наганом на боку. Мы попятились… Из-за спины бойца появились еще двое в военной форме с карабинами. Один из них, с сержантскими нашивками на погонах спросил:
— Кто такие?
С перепугу мы не могли выговорить ни слова. Наконец Сережка, заикаясь, ответил:
— М-м-мы р-р-рыболовы…
— Рыболовы? — сержант склонился над кострищем, потрогал рукой золу. — Костер только что залили. Это вы его развели? — обратился он к нам.
— Нет, нет! — закричали мы. — Это Шито-крыто!
— Шито-крыто? — переспросил сержант. — Что такое?
— Это шпион! — ответил Петька. — Мы его так зовем — Шито-крыто. Мы за ним давно следим.
— Шпион? Почему вы так думаете?
— Он развел костер специально, чтобы навести самолет на мост!
Сержант дал знак бойцу с собакой. Тот приспустил поводок, и собака принялась обнюхивать землю вокруг костра. Обежала кострище, посмотрела на проводника и быстро пошла в сторону станции, опустив морду к траве. Проводник, держась за повод, помчался за ней.
— Соколов! — сержант обратился к оставшемуся бойцу. Отведи двух рыбаков к командиру. Третий пойдет со мной. Кто из вас, — повернулся он к нам, — укажет мне, где живет этот ваш… Шито-крыто?
— Я! — вызвался Петька и вместе с сержантом направился в сторону станции.
— Ну что ж, рыболовы, идем к командиру. Боец, которого назвали Соколовым, пропустил нас вперед и пошел вслед за нами.
Понурив головы, мы потопали по направлению к лесу, что был справа от моста. Мы знали, что там расположена воинская часть, но никогда не бывали там, так как лес в этом месте охранялся, и никого близко к нему не подпускали.
Увидев наши удочки на берегу, Соколов сказал:
— Ваши? Заберите с собой.
Мы взяли удочки и пошагали дальше. «Ничего себе делишки! Влипли в историю!»
Сережка пробовал на ходу объясняться:
— Товарищ боец, отпустите нас. Мы же ни в чем не виноваты!
Соколов был молод, круглолиц, с добрыми чуть-чуть улыбающимися глазами.
— А вот придем куда надо и во всем разберемся. А покамест идите без разговоров. Правее! Теперь все прямо… — указывал он дорогу. — Шире шаг!
Мы пошли быстрее. Сердце у меня колотилось часто и тревожно, голову сверлила неотвязная мысль: «Что-то теперь будет?»
Соколов привел нас к деревянной арке с решетчатыми воротами, которые за кустами не сразу и заметишь. Ворота были открыты, и возле них стоял часовой с винтовкой. Когда мы подошли, он приставил винтовку к ноге и вопросительно посмотрел на Соколова. Тот объяснил:
— Приказано доставить этих ребят к командиру.
Часовой пропустил нас. Скоро показались строения, наполовину врытые в землю, под дерновыми крышами, видимо, землянки. Часовой ввел нас в одну из них, сказав, чтобы мы оставили рыболовные принадлежности у входа.
Войдя в землянку, мы осмотрелись. Под потолком в стене — широкое и низенькое окно. В него видны верхушки сосен, позолоченные ранним солнцем. Слева — железная койка, застланная серым суконным одеялом. На стене — шинель и полевая сумка. Посреди землянки за столом сидел лейтенант. Соколов доложил:
— Товарищ лейтенант! Доставил в ваше распоряжение ребят, задержанных в районе моста по приказанию сержанта Андреева.
Сержант Андреев и проводник Туркин с Рындой пошли по следу человека, который будто бы развел костер… Указанный нам сектор мы прочесали. Больше никого не обнаружили.
— Хорошо, Соколов, — сказал лейтенант. — Садитесь, ребята. Рассказывайте, кто вы, как оказались у моста и что там делали.
Сережка стал объяснять:
— Не у моста, товарищ командир, мы были, а за границей запретной воны.
— Это нам виднее, где какая зона, — сухо отозвался лейтенант и нахмурился. Он, видимо, был сердит. Светлые брови насуплены, смотрит исподлобья. — Что вы делали на берегу?
— Ловили рыбу. Мы всегда там ловим и купаемся, — ответил Сережка. — Ну вот, мы ловили, а он пришел и тоже закинул удочки, только он был в другом месте и не с нами, а сам по себе…
— Кто «он»? Говорите яснее!
— Шито-крыто. Работает на лесопилке под видом моториста. Это мы его так зовем — Шито-крыто. Он занял наш вагон на пустыре… Мы рассердились, стали следить за ним — хотели узнать, что это за человек…
— И что же вам удалось узнать?
— А почти ничего, товарищ командир. Он какой-то скрытный, непонятный человек. Все сидит в вагоне, когда не на работе…
— Но он ходит на вокзал к воинским эшелонам, — добавил я. — А однажды даже ходил на явку.
— На явку? — лейтенант, видимо, очень удивился и даже встал из-за стола. — Куда?
Я рассказал, как было дело, когда мы с Петькой следили за Шито-крыто. Лейтенант подробно расспросил меня о доме, куда он ходил, и что-то записал на бумаге.
— Значит, костер развел он, а не вы?
— Он! Мы бы нипочем не развели! Ведь знаем же, что нельзя по ночам разводить костры возле станции, — убеждал лейтенанта Сережка.
Сережка отвечал стоя. Лейтенант заметил кончик ножен финки, торчащий у него из-под ватника.
— Что это у тебя торчит из-под фуфайки? — спросил он.
Сережка покраснел и стал изо всех сил тянуть полу ватника, чтобы прикрыть финку, но пола не вытягивалась.
— Это разведчицкий нож — финка, — ответил Сережка. — Мне ее дал брат Василий на рыбалку. Василий служил в разведке, был тяжело ранен и сейчас живет дома. Я ему обещал сегодня вернуть финку.
— Так-так, — сказал лейтенант. — Значит, брат у тебя разведчик? На каком фронте воевал?
— На Западном, товарищ командир! — охотно ответил Сережка, радуясь, что лейтенант не отбирает у него финку. — Он награжден именным оружием — пистолетом!
— Так-так, — повторил лейтенант. — Ну вот что… Соколов! Проводи ребят в столовую, накорми завтраком и отправь домой.
— Есть! — ответил Соколов. — Накормить ребят и отправить домой.
Мы повеселели. Солнце стояло над самыми верхушками деревьев. В лесу было тихо и празднично. Щебетали птицы, с листьев капала роса. Соколов привел нас в большую землянку — столовую, усадил за стол и что-то шепнул повару в окошко. Повар притащил нам алюминиевые миски с горячей кашей, пайки хлеба и по кружке чаю.
А потом Соколов проводил нас за ворота и сказал:
— Ну, сыпьте, ребята, домой. До свидания!
— До свидания, товарищ Соколов! Спасибо за все!
Не успели мы сделать и десяти шагов, как навстречу нам попался сержант Андреев. Он шел быстро, не глядя по сторонам. За сержантом, сутулясь, угрюмо шагал Шито-крыто, за ним — боец с овчаркой на поводке…
Глава тринадцатаяУ ВОРОНИНА БОЛОТА
После того, как мы встретили Шито-крыто под конвоем, у нас уже не оставалось сомнений в том, что он шпион, враг.
Но было интересно узнать, как его взяли в то утро. Придя домой, мы сразу кинулись с расспросами к Петьке. Тот рассказал немногое:
— Я привел бойцов к вагону, и они велели мне идти домой. А я не ушел и стал следить из-за кустов. Боец с собакой остался у двери, а другой вошел в вагон, и минут через пять вывел Шито-крыто на улицу. Шито-крыто запер дверь, и они повели его. Вот и все. Теперь он никуда от них не скроется. Будут его допрашивать, и потом…
Петька недоговорил, но нам было ясно, что произойдет «потом», когда выяснится, что Шито-крыто — немецкий разведчик.
— Наш вагон тогда освободится, — сказал Сережка.
— Освободится. Но мне уже что-то неохота играть там, на пустыре, — Петька зевнул, поерошил свои волосы. — Поспать бы!
— Нет, спать нам сегодня не придется, — загадочно и многообещающе сказал Сережка. — Зайдемте к нам.
В сенях он пошарил ключ, отпер дверь, и мы вошли. Было часов девять утра. Мать и Василий ушли на работу к восьми. На столе лежала записка:
«Рыбачок! В буфете хлеб и селедка. Поешь сам и накорми Юрку».
Сережка пошел к буфету, разделил на две доли хлеб и кусочки селедки, одну долю старательно завернул в бумагу и сказал:
— Это на дорогу.
— Да ты куда собрался? — не выдержал Петька.
— Надо посмотреть, что осталось от немецкого самолета, — ответил Сережка. — Может, что и пригодится по хозяйству. В самолетах бывает хорошее небьющееся стекло — называется плексиглаз, и еще там могут оказаться разные любопытные штучки.