— Номер? Кажется, три, — она достала из нагрудного кармана записную книжку, заглянула в нее, — верно, три.
— Это дом Терехиных, — сказали мы.
— Вы с фронта, да? — спросил Петька.
— Да, мне дали краткосрочный отпуск.
Вот и улица Привокзальная. Вот и дом Терехиных, что напротив нашего. Мы провели девушку в калитку и расстались с ней с сожалением: хорошо бы поговорить, порасспросить ее, как там, на фронте, идут дела, каково живется и воюется нашим бойцам.
Мы перешли улицу, направляясь к себе, и тут услышали, как позади скрипнула калитка, и девушка, выйдя со двора Терехиных, окликнула нас:
— Ребята, я ошиблась! Мне нужен дом номер два. Там живут Ванеевы…
— Так это же сюда! — крикнул Сережка. — Ванеевы — это я… то есть мы…
— Правда? — девушка засветилась улыбкой и кинулась бегом через дорогу к нам. — И мне еще нужны Сорокины и Цыгановы.
— Это я Сорокин, — сказал я.
— А я — Цыганов, — ткнул себя в грудь Петька.
— Значит, это вы нам посылали посылки?
Мы были очень удивлены, и поэтому ответили не сразу.
— Да, в самом деле, мы послали две посылки на фронт, службе ВНОС, — сказал Сережка и для пущей важности добавил: — службе Воздушного наблюдения, Оповещения, Связи!
Девушка опустила на тротуар мешок и стала по очереди обнимать нас:
— Ах, Наблюдение! Ах, Оповещение! Скажите, пожалуйста, все они знают! Славные ребята!
В соседних домах жители стали выглядывать в окна. По дорожке от дома к воротам спешил Василий. Он распахнул калитку и пригласил девушку:
— Вы к нам? Проходите, пожалуйста.
Петька тащил вещмешок, мы с Сережкой тянули за руки девушку, и она еле поспевала за нами. Василий шел позади и улыбался. Девушка остановилась, обернулась к нему:
— Извините, мы не познакомились… Меня зовут Таня, Таня Любезнова.
— Таня? Любезнова? — в один голос воскликнули мы. — Это вы писали нам письмо?
Таня кивнула, закусив в волнении губу, и, спохватившись, пожала руку Василия. Он представился:
— Василий Ванеев. Сережин брат. Демобилизован по ранению.
На крыльце дорогу нам загородил Юрка. Он величественно протянул Тане свою, на этот раз чистую руку и сказал звонко, на весь двор:
— Граф Т-тартаковский!
Таня несколько смутилась, но быстро сообразила, в чем дело, и, пожимая Юркину руку, ответила серьезно и уважительно:
— Очень приятно. Здравствуйте, ваше сиятельство!
Юрка озадаченно шмыгнул носом и посмотрел на Таню снизу вверх:
— П-п-почему сиятельство?
— Так принято в дворянском обществе, — ответила Таня.
Василий, смеясь, подхватил Юрку под мышку, как какой-нибудь куль, и потащил наверх по ступенькам:
— Домой, домой, сиятельство!
Все мы шумной гурьбой вошли в квартиру Ванеевых.
Надо ли говорить, что мы приняли Таню Любезнову, как самую дорогую гостью. Вечером все собрались у Ванеевых — и мы, и наши матери — и стали пить чай. На столе попискивал никелированный самовар, на тарелках — вкусные шаньги, яйца, карамель — наши мамы для такого случая развернулись. Василий принес свою фронтовую фляжку.
Таня помылась с дороги, надела новую гимнастерку, и мы увидели на груди у нее две медали: «За Отвагу» и «За боевые заслуги». Юрка, сидя рядом с Таней, все поглядывал на медали, а потом спросил:
— А т-т-там всем дают медали? Если бы я был на фронте, так тоже бы п-п-получил?
— Нет, Юрка, медали дают не всем, а только тем, кто отличился, совершил какой-нибудь боевой подвиг, — ответил Василий.
— Я бы т-т-тоже о-отличился и совершил! — похвастался Юрка. — И мне бы тоже дали награды.
— В этом мы не сомневаемся, — сказал Василий.
Окно было отворено настежь. Вечерняя прохлада наплывала с улицы, освежая лица, разгоряченные чаепитием. Вдали за поселком догорала заря. Было необыкновенно тихо, мирно. Не верилось, что где-то на Западе продолжаются бои.
Наша гостья рассказала, что едет на побывку домой, в село Воскресенское, что в двух часах езды от станции Грачи по этой железнодорожной ветке. Собираясь в отпуск, Таня обещала подругам обязательно сделать у нас остановку и передать нам привет.
Таня привезла подарки: полевой командирский бинокль, компас, трофейную полевую сумку, сержантские погоны и несколько гильз от крупнокалиберного пулемета, а от бойцов-артиллеристов — три алюминиевые ложки, отлитые ими собственноручно из снарядных головок. Одной ложки не хватило, и Таня, порывшись в мешке, дала Юрке свою, четвертую. Ему повезло: он еще получил в подарок губную гармошку, тоже трофейную, и красноармейскую звезду. Таня прикрепила звезду на Юркину рубаху, и он заявил, что больше не желает быть Графом, а станет теперь маршалом.
— Пусть будет так, — сказала девушка. — Не возражаете, ребята?
— Не возражаем! — согласились мы.
Весь вечер Юрка тыкал себе пальцем в грудь и повторял не без гордости:
— Я теперь маршал!
Ну что ж, маршал — так маршал. Как знать, может быть, Юрка выучится, пойдет на военную службу, окончит академию и впрямь станет настоящим маршалом.
Мы сидели, разговаривали с Таней до самой темноты. Поздним вечером жизнь в поселке замирала, становилось тихо, безлюдно. И только со стороны вокзала доносился шум. Мимо станции Грачи все мчались и мчались поезда. И почти все они торопились на Запад, туда, где шли бои, где части Советской Армии, наступая, отвоевывали у фашистов наши города и села. И железнодорожники, и все, кто жил и работал в тылу, помогали нашим войскам громить врага.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.