Когда был раскрыт заговор левых эсеров против советской власти, последовали репрессии. 13 февраля 1919 года Р.В. Иванова-Разумника арестовали органы ЧК. Только заступничество наркома А.В. Луначарского и жены М. Горького М.Ф. Андреевой позволило Р.В. Иванову-Разумнику избежать расправы. После переезда в Москву С. Есенин старался всячески поддерживать отношения с Ивановым-Разумником. «Мне очень и очень хотелось бы Вас увидеть, услыхать и самому сказать о себе, - писал Есенин 4 декабря 1920 года в Царское Село, - Уж очень многое накопилось за эти 2 1/2 г., в которые мы с Вами не виделись. Я очень много раз порывался писать Вам, но наше безалаберное российское житье, похожее на постоялый двор, каждый раз выбивало перо из рук. Я удивляюсь, как еще я мог написать столько стихов и поэм за это время» ( VI, с. 117).
Р.В. Иванов-Разумник был одним из организаторов в 1920 году в Берлине издательства «Скифы», в котором была опубликована его книга «Россия и Инония». Название «Инония – иная страна» придумано С. Есениным, автором поэмы «Инония», в которой «пророк Сергей Есенин», так себя он представил в поэме, писал о скором наступлении на земле, освобожденной революцией, прекрасной жизни, сказочного крестьянского рая. Время неумолимо доказывало неисполнимость предсказаний Есенина. Р.В. Иванов-Разумник в своей публикации как раз и говорил о крушении иллюзий поэта. В издательстве «Скифы» в 1920 году вышел сборник стихотворений Есенина «Триптих», в котором «Преображение» опубликовано с посвящением Р.В. Иванову-Разумнику. До отъезда в Туркестан они не встречались. Изредка переписывались. К сожалению, не сохранились ответные письма Р.В. Иванова-Разумника. С. Есенин не терял надежды на скорую встречу. Возможно, что это желание подтолкнуло его сесть в Ташкенте за письмо другу. Поговорить было о чем.
Письмо С. Есенин писал долго, в несколько приемов. В письме-черновике было много зачеркиваний, перестановок слов и предложений, свидетельствующие о напряженной работе над текстом. Что-то не позволило С. Есенину закончить письмо, но уничтожать его не стал, а доверил при отъезде в Москву А. Ширяевцу. На обороте последнего листа С. Есенин написал: «Неотправленное письмо Р.В. Иванову». Опубликовано письмо было после смерти поэта.
Встреча же с Р.В. Ивановым-Разумником состоялась после возвращения Есенина в Москву. Редактор берлинского журнала «Знамя» Александр Шрейдер после встречи с Есениным в Москве писал в Царское Село: «Дорогой Разумник Васильевич! Привезите какие-нибудь новые материалы о Блоке и для Берлина и для Москвы. Квартиру (совсем отдельная и хорошая комната), стол и все прочее Вам здесь уже устроены – устроил Есенин. Он ждет Вас с нетерпением…». Встреча состоялась. В письме М.М. Пришвину 5 октября 1921 года Р.В. Иванов-Разумник писал: «…Сережа Есенин – только что видел его после трех лет в Москве – написал сильную и крепкую вещь – поэму «Пугачев» (34, с. 75-76). В статье «Три богатыря» Р.В. Иванов-Разумник показал связь поэмы «Пугачев» с современностью: «Пугачев» Есенина – сильная, крепкая вещь, драматическая поэма – но, конечно, не историческая. В разбойных героях середины ХVIII века вложены чувства, мысли, слова «имажиниста» нашего времени, который сам о себе говорит: «такой разбойный – я». Эта модернизация, эта стилизация – прямая противоположность приему бесчисленных ауслендеров, у них современность жеманится под историчность, здесь же историческое переносится в современность. «Пугачев» Есенина – наш современник, и со всеми своими историческими соратниками живет он в наши дни, среди нас и в нас» (35).
С. Есенин во время пребывания с 9 по 12 февраля 1922 года в Петрограде не смог встретиться с Ивановым-Разумником, поэтому 6 марта 1922 года пишет с извинениями письмо, в котором, как близкому другу, исповедуется о своей жизни: «Живу я как-то по-бивуачному, без приюта и без пристанища, потому что домой стали ходить и беспокоить разные бездельники, вплоть до Рукавишникова. Им, видите ли, приятно выпить со мной! Я не знаю даже, как и отделаться от такого головотяпства, а прожигать себя стало совестно и жалко. Хочется опять заработать, ибо внутри назрела снова большая вещь. Для журнала Вашего я пришлю пока несколько стихотворений…» (VI, с. 133). Только в 1924 году во время приезда С. Есенина в Ленинград состоялась встреча с Р.В. Ивановым-Разумником в Царском Селе. Критик высоко отзывался о поэзии Сергея Есенина. По его убеждению, Сергей Есенин был большим поэтом на рубеже золотого и серебряного веков русской поэзии. На вопрос, кто может после Пушкина представлять на современном этапе русскую поэзию, критик немедленно ответил: «Несомненно, Сергей Есенин!» На вечере в Доме ученых по просьбе С. Есенина Р.В. Иванов-Разумник произнес вступительное слово о его творчестве. Это была их последняя встреча.
Известие о смерти С. Есенина потрясло Р.В. Иванова-Разумника. В книге «Писательские судьбы» он писал: «Гибель Есенина в 1925 году тесно связана не только с его болезнью (смотри его предсмертную поэму «Черный человек»), ведь и самая болезнь была следствием невозможности писать и дышать в гнетущей атмосфере советского рая. Знаю об этом из разговора с Есениным за год до его смерти, когда он приехал ко мне летом 1924 года в Царское Село…» (34, с. 84-85). Р.В. Иванов-Разумник работал над книгой о С. Есенине. 12 января 1927 года он сообщал Зинаиде Райх: «Я за этот год закончил свои записки о Сергее Александровиче – листов на 5 и совершенно не для печати, за исключением, быть может, нескольких страниц общего содержания». Судьба этих «Записок» неизвестна, возможно, что они погибли во время войны 1941-1945 годов (34, с. 87).
Ташкентское объединение поэтов
До21 мая1921 года
Ташкентское объединение поэтов было малочисленным. Не было единой четко выраженной поэтической школы. В 1919 году был создан «Кружок поэтов», члены которого выпустили сборники стихов «Лирика», «Рассвет» и др. Поэты при вступлении в кружок указывали на свою принадлежность к какому-нибудь литературному направлению. Среди них были «футуристы» (Г. Светлый), «имажинисты» (В. Вольпин), «крестьянские поэты» (П. Дружинин, А. Ширяевец) и др. Поэты делали попытки познакомить горожан с новыми веяниями в литературе. В Ташкенте 9 января 1921 года был организован костюмированный «Вечер истов», на котором должны были выступать представители местных футуристов, имажинистов, интимистов, эсперантистов и других групп. Но участники вечера не стали вникать в тонкости каждой заявленной группы, отдав предпочтение танцам и веселью. Ташкентские имажинисты публично заявили, что их устроители вечера обманули, хотя было очевидно, что ташкентская публика мало проявляла интереса к новым литературным течениям, о которых много говорили и спорили в центральных городах России.
В 1920 году было организовано Ташкентское отделение Всероссийского Союза поэтов, но это было формальное объединение, в котором не было лидера, не было своей программы. Оторванность от Центра была заметной. Журнал «Коммунистическая мысль» (Ташкент, 1920, № 1) отмечал незавидное состояние местной духовной жизни: «Обычная атмосфера медвежьих углов глухой провинции усугубляется оторванностью от центров, плохой информацией о текущих событиях, литературным голодом». Ко времени приезда Есенина мало что изменилось. В принятую декларацию были включены позаимствованные из документов Центра тезисы о пропаганде в обществе идей нового, революционного искусства, но они были далеки от реальности. Неудивительно, что в местной печати 21 декабря 1920 года появился фельетон, в котором едко высмеивалась позиция Союза поэтов и их любовь к громким революционным фразам. Называя Ташкентский Союз поэтов «Союзом детишек на мелочишко», автор фельетона писал:
Растревожили ваши чувства!
Мы ль на нее не мастера?
«Революция в искусстве?»
- Раз, два, вот она! Ура! (29, с. 87).
В Ташкенте было немало прозаиков и поэтов, претендующих на признание своего таланта. По публикациям и выступлениям на поэтических вечерах читатели знали произведения Александра Ширяевца, Валентина Вольпина, Семена Окова, Павла Дружинина, Бориса Лавренева, Александра Зонина, Анну Алмаатинскую, Джуру (Ю. Пославского), Георгия Светлого (Г. Павлюченко), Алексея Плотникова, Аполлона Нормана, Александра Балагина и других.
Окончание гражданской войны привлекло внимание местных властей и общественность к вопросам культурно-просветительской работы. Не было возможности издавать газеты, журналы, тем более книги, так как полиграфическая база была чрезвычайно слаба, а дефицит бумаги ощущался повсеместно. Поэтические сборники издавались редко.
Многие опубликованные в Ташкенте стихи местных поэтов были слабыми. С. Есенин мог познакомиться с изданными в 1919-1920 годах книгами «Мотивы города и революции», «Солнцебунт и ржа» Г. Светлого, «Рабочая соната» С. Терентьева, «Стихи и проза» А. Нормана, «Этапы» С. Окова, «Ярмо и воля» В. Вольпина, «Круг заклятый» Д. Кирьянова и других авторов.
Ташкентские поэты на своих заседаниях обсуждали вопросы профессионального мастерства. Это было необходимо в связи с заметным притоком в поэзию случайных людей, считающих рифмоплетство своим поэтическим даром. Возможно, что Есенин в беседах давал оценку прочитанной или просмотренной книге стихов ташкентских авторов, пытался популярно донести начинающим поэтам азы поэтического мастерства. Об этом можно судить по его откровениям в письме Р.В. Иванову-Разумнику: «Я очень много болел за эти годы, очень много изучал язык и к ужасу своему увидел, что ни Пушкин, ни все мы, в том числе и я, не умели писать стихов. Ведь стихи есть определенный вид словесной формы, где при лирическом, эпическом или изобретательном выявлении себя художник делает некоторое звуковое притяжение одного слова другому, т.е. слова входят в одну и ту же произносительную орбиту или более или менее близкую. Но такие рифмы, какими переполнено все наше творчество достать – стать, Пути – идти, Голубица – скрыться, Чайница – молчальница и т.д. и т. д. – ведь это же дикари только могут делать такие штуки Положим, язык наш звучащих имеет всего 29 букв, а если разделить их на однородные типы, то и того меньше будет, но все же это не годится. Нужно, если не буквенно, то хоть по смысловому понятию, уметь отделять слова от одинаковости их значения. Поэтическое ухо должно быть тем магнитом, который соединяет в звуковой одноудар по звучанию слова разных образных смыслов. Только т