сенин очень хотел встретиться с «живым Востоком», с его людьми, искусством, поэзией, - вспоминала Е.Г. Макеева. – У меня были знакомые в каком-то учреждении, ведавшем культурой, у них я выяснила, что никакой возможности сделать это, так сказать, в официальном порядке нет. Национальное искусство находилось еще в состоянии становления, не было ни узбекского театра, ни творческого союза, послушать стихи и музыку можно было лишь у кого-либо дома, пригласив артистов, обычно выступавших в основном на свадьбах и тоях. В старом городе у отца были знакомые, устраивавшие такой той, фамилия их была Нарбековы. Мы с сестрой Ксаной, отцом, Колобовым и Есениным (был еще кто-то, но я не запомнила больше никого) отправились туда. Не знаю, по какому поводу был праздник, но помню, что ревели карнаи и дробно гремела дойра, выступали певцы, которым аккомпанировали на дутарах молодые, похожие друг на друга музыканты, все в одинаковых тюбетейках и халатах. Есенин был, мне кажется, несколько оглушен этим шумом, но не подавал виду, был, как всегда, внимателен и галантен, шутил и смеялся, однако чувствовалось в нем какое-то напряжение, он пытался вслушаться в чужие напевы, ощутить их мелодию, но, видимо, это ему не удавалось. Он быстро устал, музыка, пение, казалось, превратилась для него в общий, ровный гул, и он молча жевал какие-то сладости. На вопрос, понравилось ли ему на узбекском празднике, Есенин неопределенно пожал плечами и ответил в том смысле, что об этом трудно судить с первого впечатления, но во всем виденном чувствуется какая-то своя жизнь и своя очень живая и естественная радость. Этот разговор произошел между отцом и Есениным уже у вагона, в котором жили они с Колобовым и куда мы их проводили» (25, с. 83-84).
Встречас Ф. Раскольниковым
До24 мая1921 года
Бывал Есенин и на шумном Воскресенском рынке, расположенном в центре Нового города. В быту этот рынок был известен под названием Пьянбазар, так как увеселительных заведений, где было можно хорошо покушать и выпить, было предостаточно. На рынке бойко шла торговля как с прилавков маленьких магазинов и торговых лавочек, так и с рук. В «Романе без вранья» рассказывается о неудачной коммерческой сделке спутника Есенина Левы , который возлагал на среднеазиатские рынки большие надежды.: «Денег наскребли Есенину на поездку маловато, - описывал в романе А. Мариенгоф. - Советуемся с Левой – как бы увеличить капитал. Лева потихоньку от Почем-Соли сообщает, что в Бухаре золотые десятирублевки дороже в три раза. Есенин дает ему денег: - Купи мне. На другой день вместо десятирублевок Лева приносит кучу обручальных колец. Начинаем хохотать. Кольца все несуразные, огромные – хоть салфетку продевай. Лева резонно успокаивает: - Не жениться же ты, Сегежа, собигаешься , а пгодавать. Говорю, загаботаешь – и загаботаешь.
Возвратясь, смешно мне рассказывал Есенин, как бегал Лева, высунув язык, с этими кольцами по Ташкенту, шнырял по базарам и лавочкам и как пришлось в конце концов спустить их, понеся потери… Целую неделю Лева был мрачен и, будто колдуя, шептал себе под нос холодными губами: - Убитки!.. Какие убитки!» (7, с. 377-378).
Воскресенский базар в русской части города образовался сразу же после возникновения Нового города. До 1883 года на базаре было много грязных лавочек, в которые обычно набивались любители выпить. Здесь была разрешена продажа вина и пива, поэтому не только в праздничные дни, но и в будни топилось много мужчин. После того, как Ташкент стал обустраиваться новыми зданиями, городские власти начали наводить порядок и на центральном рынке. Были построены главные торговые здания из двух отдельных полукруглых корпусов. Тем не менее, в центре базара остались мелкие торговые ряды для торговли зеленью, фруктами, молоком, рыбой, обувью, галантереей, хлебом и другими товарами. В среду и субботу шла бойкая торговля редкими старыми вещами, украшениями.
До Воскресенского базара от железнодорожного вокзала доезжали на трамвае или нанимали кучера. Можно было за час-другой дойти и пешком через городской сад, который был заложен в 1882 году. В саду построили летнее театральное помещение, проводили различные выставки, организовывали народные гуляния.
На Воскресенском рынке С. Есенин встретился и познакомился с Ф.Ф. Раскольниковым.
Федор Федорович Раскольников (настоящая фамилия Ильин) (1892 – 1938) был известной личностью во время Октябрьской революции и гражданской войны. Биография Ф. Раскольникова, несмотря на его молодость, была овеяна легендами. Этот интеллигентный с виду человек в революционные годы держал в жестких руках буйную вольницу кронштадских матросов, принимал активное участие в потоплении Черноморского флота, чтобы корабли не достались Антанте. В 1918 году английская эскадра напала на Ревель, захватила эсминец «Спартак», где был и Ф. Раскольников, командовавший тогда флотом. Его выдал англичанам однокурсник по гардемаринским классам. Раскольникова заковали в кандалы. Подвергался унизительным допросам. В газетах англичане писали: «Мы захватили в плен первого лорда большевистского адмиралтейства». Ф. Раскольников провел в английской тюрьме девять месяцев и был обменян на девятнадцать английских офицеров. Возглавляя в 1920 году Каспийскую флотилию, Ф. Раскольников заставил англичан в городе Эндзели вернуть все военное имущество, которое они вывезли из Баку во время отступления. А какую выдержку и храбрость проявил он во время операции по спасению баржи на Каме, в которую были погружены четыреста пять арестованных рабочих и которым грозила неминуемая смерть (40). О героической биографии Ф. Раскольникова очень много рассказывал Сергею Есенину его друг Рюрик Ивнев, который хотел их познакомить.
«В первую зиму после Октябрьской революции, - вспоминал Ф.Ф. Раскольников,- в доме армии и флота, что на углу Кирочной и Литейного, состоялся обычный в ту пору митинг на тему: «Казачество и советская власть». Митинг был созван казачьей секцией Петроградского Совета. Огромный нетопленный зал был набит казаками с красными лампасами на синих шароварах и в высоких папахах набекрень, из-под которых выбивались на лоб густые и длинные чубы. После моего доклада председатель объявил:
- Слово имеет товарищ Рюрик Ивнев.
Хромая и опираясь на палочку, узкоплечий оратор вышел на авансцену и, щурясь от света ослепительных лампочек рампы, очень тонким, почти визгливым голосом нараспев прокричал несколько слов о казаках и революции. В то время как его правая рука опиралась на палку, левая оживленно размахивала лорнетом. Когда митинг кончился, Рюрик Ивнев подошел ко мне и, махая изящно сложенным лорнетом, приятно картавя, с томной манерностью предложил поехать к Сергею Есенину.
- Он живет недалеко отсюда. К тому же под Вами ходит машина,- с улыбкой добавил он.
Сергея Есенина я знал как поэта. Но мне было некогда, я торопился куда-то на другой митинг и с вежливой благодарностью отклонил приглашение Ивнева» (41, с. 48).
Судьба распорядилась таким образом, что встреча произошла в далеком Туркестане.
«Я познакомился с Есениным в мае 1921 года, в Ташкенте,- вспоминал Ф. Раскольников.- на базарной площади в знойный солнечный день. Прислоняясь к выбеленной известкой глинобитной стене, Есенин в новеньком сером костюме скромно сидел в базарной чайхане и с огромным аппетитом ел дымящийся плов с бараниной, запивая зеленым чаем из широкой, как маленькая миска, пиалы. В его глазах сияла безоблачная лазурь знойного ташкентского неба. Здороваясь, он привстал с вежливостью благовоспитанного пай-мальчика, очень приветливо улыбнулся и с интересом стал расспрашивать об Афганистане, куда я ехал. Мне сразу понравились ясные, голубые лучистые глаза Есенина, желтые волосы цвета спелой соломы, скромная сдержанность и пытливая любознательность ко всем проявлениям жизни» (41, с. 48).
О далеком Афганистане, куда был направлен посланником Ф. Раскольников, Есенин знал мало, поэтому он внимательно вслушивался во все, о чем ему говорили. Революционная Россия активно поддерживала борьбу афганского народа за свое освобождение от английской зависимости. Делались первые шаги по налаживанию дипломатических связей между соседними государствами. Экономическое положение России не позволяло оказывать в больших размерах материальную помощь Афганистану, но уже в 1920 году Советское правительство подарило афганскому народу оборудованную по последнему слову техники радиотелеграфную станцию. Это значительно сблизило горную страну с окружающим миром. 29 февраля 1921 года в Москве был подписан советско-афганский договор, в котором Россия признавала независимость Афганистана. Россия обеспечивала беспошлинный транзит через свою территорию закупленных Афганистаном в других странах грузов, обязывалась оказывать денежную материальную помощь (42).
О своей будущей работе Ф. Раскольников вряд ли мог подробно рассказать Есенину по дипломатическим причинам. «В марте 1921 года, - писал 25 июня 1923 года Ф. Раскольников в автобиографии. – ввиду окончания гражданской войны и перехода к мирному строительству, я демобилизовался и в качестве полномочного представителя РСФСР в Афганистане выехал на границы Индии, в соседстве с которой продолжаю находиться до настоящего времени» (43). Он не рассказал, что вместе с ним в далекий Афганистан в качестве корреспондента газеты «Правда» едет и жена, Лариса Рейснер, с которой Сергей Есенин познакомился в Петрограде в 1915 году. Ф. Раскольников не рассказал и о том, что в апреле 1921 года из Москвы в Афганистан выехала советская дипломатическая миссия, в которую входили 32 сотрудника. Дипломатическая миссия добиралась до места назначения с большими сложностями.
Встреча в Ташкенте с Федором Раскольниковым и разговор с ним запомнился Есенину. Уже позже об Афганистане, который почему-то представлялся ему не горной, а с песчаными просторами страной, что не совсем точно с точки зрения географии, поэт вспомнит в стихотворении «Эта улица мне знакома…»: