Тудуп всё подстёгивает кобылу, а она только отмахивается от него хвостом, как от надоедливого комара. Плохая кобыла. А Воронко хороший. Хуже, конечно, Рыжика, но идёт он без бича, только косит круглым глазом на лентяйку.
В прошлом году отец повёл Рыжика и хотел отдать его работать в бригаду на всю уборочную, до самой осени. И что тогда было! Рыжик не хотел уходить. Андрейка, если говорить правду, ревел хуже девчонки. Только никто не видел…
И отец оставил Рыжика, а вместо него увёл Воронка.
А в этом году он с самого начала решил, что работать на сенокосе будет Воронко. И вот Воронко работает. Хорошо работает. Его хвалит сам Тудуп. А Тудуп и в школе и в интернате примерный. А летом в колхозе трудодни зарабатывает…
Уж как это случилось, трудно сказать, но Андрейке очень захотелось, чтобы вместо этой пузатой кобылы рядом с Воронком ходил Рыжик. Тогда Тудуп узнает, какой Рыжик!
Тудуп объезжает загон, второй, третий.
Жаворонки разыгрались над лугом. Они то стремительно поднимаются ввысь, то падают друг за другом чуть ли не на голову Тудупа. И как же они разливаются! Как поют! Тудуп нет-нет, а взглянет в небо и присвистнет от неожиданности. И почему это жаворонки летают над Тудупом? Андрейка видит, как на спину кобылы то и дело опускается бич.
Андрейка не выдерживает, кричит:
— Запряги моего Рыжика!
Тудуп сразу соглашается, перепрягает, и вместо кобылы в паре с Воронком идёт Рыжик.
Тудуп объезжает загон, второй, третий и ни разу не взмахивает бичом!
Жаворонки летают теперь над Рыжиком и поют ему свои весёлые песни.
Рыжик отвечает им заливистым ржанием.
Ну зачем теперь тебе бич, Тудуп? Ты можешь бросить его.
Бич нужен ленивым лошадям. И овцам нужен. Овец бичом не бьют, а пугают. Бичом ещё мама била хромого Бадму, когда он стрелял в лебедей. Хорошим лошадям и людям бич не нужен.
Весело теперь Тудупу работать. Он запевает песню, и ему помогают жаворонки.
Сколько угодно может Андрейка смотреть, как управляет Тудуп лошадьми, как шире и шире становится скошенный луг.
Тудуп останавливается около Андрейки, вытирает рукавом рубашки вспотевший лоб.
— Ух, жарко! Тебе жарко, Андрейка?
— Нет.
Тудуп смеётся:
— Тебе ни жарко, ни холодно не бывает.
Не бывает. — Андрейка вопросительно смотрит на Тудупа: Андрейку интересует сейчас совсем другое. — Рыжик как? — спрашивает он нетерпеливо.
Тудуп человек правдивый, и он говорит Андрейке:
— Твой Рыжик хороший конь. Да. Лучше Воронка. Ты точно говорил.
Андрейка счастлив от похвалы. Но вот его ухо улавливает близкий перестук тракторного мотора, и он поворачивает в ту сторону ленивую кобылу.
Она идёт неохотно, всё отмахивается хвостом, и в её большом животе переливается вода.
— Псе-е! Псе-е! — понукает Андрейка, но на кобылу это не действует.
От удара бича она отмахивается хвостом. И пятки Андрейки тоже не помогают.
Андрейка наконец увидел трактор. Трактор тянул прицеп, гружённый брёвнами. Он остановился, и двое голых по пояс парней сбросили с прицепа одно бревно.
Трактор двинулся прямо на Андрейку. Кобыла стала, как будто почувствовала, что дальше идти незачем.
Вот трактор остановился снова, и с прицепа упало ещё одно бревно.
Из кабины высунулась знакомая голова. Человек спокойно смотрел на Андрейку и чему-то улыбался.
— Сайн, Андрей Нимаев! — Во рту тракториста блеснули на солнце необыкновенные железные зубы.
Как это раньше Андрейка не догадался! Это же дядя Костя Суворов!
Андрейка понукнул кобылу, но она не тронулась с места.
Андрейка тогда соскользнул с седла и побежал к трактору.
— Сайн, дядя Костя! — закричал он что есть духу.
— Где это твой Рыжик? — Дядя Костя усмехнулся.
— Тудуп траву на нём косит, — с гордостью заявил Андрейка.
— Ишь ты, молодец какой твой Рыжик! — похвалил дядя Костя. — А мы вот столбы с ребятами растаскиваем. Электричество в бригады тянуть будут. Может, и в вашу юрту завернут.
— У нас две юрты. Бабушка Долсон с нами. Кошара большая.
— Ого, целый город, значит! Ну ничего, света на всех хватит.
— Я солнце достану…
— А ты всё солнце добываешь? Ну давай, давай. Ты, брат Андрей Нимаев, мужик упорный. Может, и достанешь солнце.
Дядя Костя внимательно рассматривает Андрейку, как будто видит его впервые.
— Вырос ты за этот год. Здорово вырос. Сразу тебя и не узнаешь. Я скоро на прицепном комбайне пшеницу в Пронькином логу буду убирать. Ездил смотреть. Растёт наша с тобой пшеница. Помнишь Пронькин лог?
— Помню.
— Может, приедешь нынче?
— Приеду.
— А отара ваша где нынче стоит?
— Там же и стоит.
— Ну и хорошо. Как услышишь моторы, так и приезжай. Договорились?
— Договорились.
— Как это у вас по-бурятски прощаются? Баэртэ?
— Баэртэ.
Трактор пошёл дальше.
Андрейка стоял и всё смотрел, как парни на прицепе сбрасывали по одному столбу. Проедут и сбросят. Проедут и сбросят…
— Сайн, дядя Костя! — закричал Анд рейка что есть духу.
Потом столбы поставят и протянут по ним провода. Может, и правда электричество в юрты придёт?
Не спеша уже Андрейка возвращается к кобыле, но не садится на неё, а ведёт в поводу к юртам.
Отец не верит своим глазам, а мать даже сердится.
Они не могут понять, почему Андрейка поменял Рыжика на ленивую кобылу да ещё так радуется.
А что тут непонятного?
Андрейка сам ещё не может косить траву. Пускай это делает Тудуп на Рыжике.
Сено будут есть Андрейкины кургашки. Они вырастут большие, и на электрострижке настригут с них много шерсти.
Так Андрейка выполняет своё слово, которое не воробей.
Окончится лето, и Рыжик вернётся.
Боги полюбили юрту бабушки Долсон
Боги бабушки Долсон всегда интересовали Андрейку. Он готов был молиться им, если бы это не было так скучно. Бабушка говорила, что, если попросить у богов, они могут сделать всё. Андрейка ломал себе голову: что бы это такое попросить у них? И не мог ничего придумать.
Когда болела Дулма, бабушка просила у богов, чтобы Дулма скорее поправилась. Андрейка тоже попросил один раз. Но боги молчали, и Дулма продолжала болеть. Тогда Андрейка вспомнил бабушкину сказку про жарки.
Стоило бабушке заварить жарки в чай-сливанчик и дать выпить Дулме, как она стала поправляться без всяких богов.
Но однажды утром случилось чудо, которого так долго ждала бабушка Долсон.
Проснулась она сегодня рано и позвала к себе в юрту Андрейку: вот, смотри, Андрейка, и молоко, и конфеты, и мёд боги съели. Сколько лет не ели, а теперь съели всё.
Бабушка, конечно, опять налила молока, положила конфет, настрогала варёной баранины, а одну медную мисочку, перед самым большим бурханом, заполнила светлым майским мёдом, который прислал ей нынче в подарок колхозный пасечник. Ешьте, боги, поправляйтесь!
И боги к следующему утру опять всё съели. Один бог, тот самый большой бог — бурхан, которого дал бабушке хромой Бадма, даже был вымазан в меду. Мёд был около него и под ним.
Бабушка Долсон очень радуется, а Андрейка не поймёт: почему он сердит на этих богов, почему они ему перестали нравиться?
А боги уже так полюбили юрту бабушки Долсон, что каждый день не оставляют в мисочках ничего.
Вот в это время, когда бабушка Долсон так ухаживала за своими богами, кормила их и поила, приехал к ней в гости хромой Бадма.
Бабушка встретила его низким поклоном и проводила в свою юрту.
Нянька, увидев его, ощетинила на спине шерсть и угрожающе зарычала.
Хромой Бадма даже не посмотрел в её сторону, зато увидел своими толстыми веками Дулму.
Вера Андреевна сидела на скамеечке и расчёсывала Дулме её длинные волосы.
Хромой Бадма остановился, приложил руку к сердцу и поклонился.
— Сайн байна! — поздоровался он ласково.
— Здравствуйте, — ответила Вера Андреевна.
А Дулма прижалась к ней и спрятала лицо.
— А-я-яй, нехорошо своего родного дядю не узнавать, — всё так же ласково произнёс Бадма и захромал к юрте бабушки Долсон.
— Ну что ты, глупенькая? — Вера Андреевна рассмеялась и подняла к себе лицо Дулмы. — Кого ты испугалась?
— Он не возьмёт меня? — прошептала Дулма.
— Да как это он может тебя взять! Ты теперь наша девочка. Ты дочка Арсена Нимаева и сестрёнка Андрейки. Разве дочку у отца с матерью может кто забрать?
Глаза Дулмы засветились радостью, и она доверчиво подставила голову под гребень Веры Андреевны.
А тем временем бабушка Долсон усадила хромого Бадму за стол и рассказала ему о том, что боги оказали свою милость её юрте. Хромой Бадма без удивления выслушал бабушку Долсон. Хромой Бадма сказал, что останется ночевать в юрте.
Отец и мать вечером пригнали отару, но не пошли здороваться с Бадмой.
Бабушка угощала ламу, потом оставила его в юрте одного, а сама ушла в кошару.
Там она устроилась спать на деревянном топчане.
Нянька не отходила от дверей бабушкиной юрты, насторожённая и злая.
Утром смущённая бабушка увидела, что вся еда в мисочках осталась нетронутой. Боги почему-то не стали есть при хромом Бадме.
Бабушка ничего не сказала своему гостю, но, поправляя мисочки с едой, тяжело вздыхала.
— Ты чего вздыхаешь, почтенная Долсон? Сегодня не съели боги твою еду, завтра съедят. Значит, разгневала ты их чем-то.
Бабушка не знала, чем она могла разгневать своих любимых богов. Но это хорошо знал хромой Бадма.
— Худо, однако, получается, почтенная Долсон Доржиевна. Пошто вы у родного дяди девку отняли? Ты сама знаешь, что я у Бутид Балбаровой один брат был. Сердилась она на меня, знать не хотела, а я её всегда любил. Теперь боги взяли Бутид к себе. Боги велели ей отдать мне девку. Пошто ты не скажешь Арсену? Худо твой сын делает.
— Ламбагай, ламбагай! — взмолилась бабушка. — Не забирайте у нас Дулму! Всё, что хотите, отдам вам, а Дулму не забирайте. Не отдаст вам Дулму Арсен.