— Кто здесь?
— Это я, — отозвалась она и пояснила: — У меня было такое чувство, что ты не запер дверь на засов.
— Ну, и что оказалось?
— Все в порядке. Дверь заперта, — сказала она, осторожно и сильно толкая засов. Дождавшись, когда за отцом закроется дверь, она положила пальцы на батарею, чтобы согреть их. Отец сам поставил радиатор; он многое в доме улучшил; через пятнадцать лет, подумалось ей, дом будет нашей собственностью. Она слушала, как стучит дождь по крыше, и не испытывала никакой боли; этой зимой отец проверил всю крышу дюйм за дюймом, и теперь дождю не проникнуть в их дом. Дождь льет за его стенами, он барабанит по облезлому верху машины, вымывает ямы на поле клевера. Она стояла у двери и не чувствовала ничего, кроме смутного отвращения, которое у нее вызывало все слабое и уродливое.
«И нет в этом никакой трагедии», — думала она и с чувством, похожим на нежность, смотрела на ненадежный засов из мелочной лавочки: его мог бы сломать любой человек, но поставил его Человек с большой буквы, старший делопроизводитель агентства Бергсона.