Cette franche péronnelle
Vous fait sauter de l’échelle
Il fallait en courtisan
Lui prodigeur votre encens,
Fair comme La Vrillier
Qui lui lèche la derrière.
Réfléchissez un instant
Sur votre sort différent.
On vous envoie en fourrière
Quand le St. Esprit l’éclaire.
Pour réussir à la Cour,
Quinconque y fit son séjour
Doit fléchir devant l’idole,
La Princesse d’Etiole.
Прощайте, мой дорогой Морепа,
Вы попали в ту еще заварушку,
Вы должны уезжать прямо сейчас,
В свое поместье в Бурже.
Выпьем, выпьем,
Товарищи, выпьем.
Какая жалость, что Шовелeн,
Ваш настоящий нежный друг,
Больше не живет в этом городе;
Вы могли бы поселиться там вместе.
Говорят, Мамаша Шлюха,
Которая так увиливала от ответа
И так довольна развалом (вашего министерства),
Была одной из тех, кто довел вас до падения.
Как вам вообще пришло в голову
Вызывать ее праведный гнев?
Эта бесстыдная, тупая гусыня
Спустила вас с лестницы.
Как придворный, вы должны были
Осыпать ее лестью,
И лизать ее задницу,
Как Ла Врийер.
Подумайте минутку
О разнице в ваших судьбах.
Вас вышвырнули со службы,
А он получил орден Святого Духа.
Чтобы преуспеть при дворе,
Неважно, кто ведет игру,
Он должен преклонить колени перед идолом,
Принцессой Этиольской.
Источник: Bibliothèque historique de la ville de Paris, ms. 649, p. 123.
7. Песня, нападающая на мадам де Помпадур за ее неблагородное происхождение, внешность и предполагаемую вульгарность, которые призваны продемонстрировать разложение государства и унизительное поведение короля. Как многие пуассониады, она высмеивает ее девичью фамилию. В ней также используется риторический прием, известный как «эхо», повторяющий несколько раз последний слог каждой строфы, иногда превращая это в остроту. В отличие от мотива предыдущей песни, призывающей к возлияниям в тавернах, у этой мелодии «Les Trembleurs» более изящное происхождение. Она взята из оперы «Исида» Жана-Батиста Люли, хотя ее использовали и в постановках простонародных театров, разрешенных в сезон ярмарок («théâtre de la foire»).
Les grand seigneurs s’avilissent
Les financier s’enrichissent
Tous les Poisson s’agrandissent
C’est le règne des vauriens.
On épuise la finance
En bâtiments, en dépense,
L’Etat tombe en décadence
Le roi ne met ordre à rien, rien, rien.
Une petite bourgeoise
Elevée à la grivoise
Mesurant tout à sa toise,
Fait de la cour un taudis;
Le Roi malgré son scrupule,
Pour elle froidement brûle,
Cette flamme ridicule
Exсite dans tout Paris ris, ris, ris.
Cette catin subalterne
Insolemment le gouverne
Et c’est elle qui décerne
Les hommes à prix d’argent.
Devant l’idole tout plie,
Le courtisan s’humilie,
Il subit cette infamie
Et n’est que plus indigent, gent, gent.
Le contenance éventée
La peau jaune et truitée
Et chaque dent tachetée
Les yeux fades, le col long,
Sans esprit, sans caractère,
L’âme vile et mercenaire
Le propos d’une commère
Tout est bas chez la Poisson, son, son.
Si dans les beautés choisies
Elle était des plus jolies
In pardonne les folies
Quand l’object est un bijou.
Mais pour si mince figure,
Et si sotte créature,
S’attirer tant de murmure
Chacun pense le roi fou, fou, fou (ou: fout, fout, fout).
Qu’importe qu’un me chansonne
Que cent vices l’on me donne
En ai-je moins ma couronne
En suis-je moins roi, moins bien:
Il n’est qu’un amour extrême
Plus fort que tout diadème
Qui rende un souverain blême
Et son grand pouvoir rien, rien, rien.
Voyez charmante maîtresse
Su l’honneur de la tendresse
Est d’exciter qui vous presse
D’obéir à son amour.
Ménagez bien la puissance
De ce bien aimé de France
Si vous ne voulez qu’on pense
Qu’il ne vous a pris que pour, pour, pour.
Великие владыки унижаются,
Финансисты обогащаются,
Все Рыбы растут.
Это правление бездарностей.
Казна государства истощается
Из-за трат на стройки и роскошь.
Государство разлагается,
Король ничего не делает, ет, ет.
Маленькая буржуа,
Воспитанная в непристойности,
Судит обо всем по себе,
Двор превращает в трущобы.
Король, вопреки собственной совести,
Пылает к ней страстью,
И этот нелепый огонь
Заставляет Париж хохотать, хохотать, хохотать.
Эта низкая шлюха
Нахально им помыкает.
И это она за плату
Назначает людей на высшие должности.
Все склоняются перед этим идолом.
Придворный унижается,
Он идет на все эти низости,
Но становится только бедней, ней, ней.
Вульгарные манеры,
Желтая рябая кожа,
Потемневшие зубы,
Ее глаза тусклы, ее шея длинна,
Ни ума, ни характера,
Ее душа низка и продажна,
А речь напоминает деревенских сплетниц.
Все низменно в Пуассон, сон, сон.
Если бы еще среди избранных красавиц
Она была самой прекрасной.
Прихоти простительны,
Когда их цель – бриллиант.
Но ради такой незначительной персоны,
Ради такого жалкого существа
Вызвать столько кривотолков!
Все считают, что король рехнулся, рехнулся, рехнулся
(или трахается, трахается, трахается).
Что мне до того, что они сложили обо мне песню
И говорят про меня тысячу гадостей?
Разве у меня нет моей короны?
Разве я стану меньше королем, меньше богачом?
Только огромная любовь,
Более яркая, чем любой венец,
Заставляет владыку бледнеть
И превращает его власть в ничто, то, то.
Милая фаворитка, подумай,
Это привилегия внушать нежность
Побуждает тебя
Поддаваться его любви.
Постарайся сохранить могущество
Возлюбленного всей Франции,
А то люди подумают,
Что он взял тебя только для, для, для.
Источник: Bibliothèque historique de la ville de Paris, ms. 13709, folios 29–30 и 71.
8. Еще одна пуассониада, насмехающаяся над Помпадур, угрожая сложить о ней еще больше песен. Эта песня тоже издевается над ее внешностью и заурядностью ее выступления в операх, которые она ставила в Версале, чтобы развлечь короля. Как и предыдущая песня, она демонстрирует симпатию подданных к королю, несмотря на его одержимость недостойной фавориткой. Пелась на мотив «Messieurs nos généraux sont honnêtes gens». В этот раз мелодию найти не удалось. Чтобы продемонстрировать, как легко изменяются песни, Элен Делаво спела ее на мотив известной французской мелодии XVIII века «Au clair de la lune».
Il faut sans relâche
Faire des chansons.
Plus Poisson s’en fashe
Plus nous chanterons.
Chaque jour elle offre
Matière à couplets
Et veut que l’on coffre
Ceux qui les ont faits.
Ils sont punissables
Peignant ses beautés
De traits remarquables
Qu’il n’ont point chantés,
Sa gorge vilaine
Ses maines et ses bras,
Souvent une haleine
Qui n’embaume pas.
La folle indécence
De son opéra
Où par bienséance
Tout ministre va.
Il faut qu’on y vante
Son chant fredonné
Sa voix chevrotante
Son jeu forcené.
Elle veut qu’on prône
Ses petits talents,
Se croit sur le trône
Ferme pour longtemps.
Mais le pied lui glisse,
Le roi sort d’erreur
Et ce sacrifice
Lui rende notre coeur.
Мы должны без передышки
Сочинять песни.
Чем больше Пуассон злится,
Тем больше новых мы напишем.
Каждый день она дает
Почву для новых строк
И хочет заткнуть в тюрьме
Тех, кто их пишет.
Достойны наказания
Те, кто славит ее красоту,
Не отметив таких заметных черт,
Как ее мерзкая задница,
Ее ладони и руки,
И ее дыхание, которое редко
Можно назвать ароматным.
Безумная непристойность
Ее опер,
Где постановка подразумевает
Наличие в ней всех министров,
Создана для того, чтобы похвастаться
Ее гудящим пением,
Ее козлиным голосом,
Ее припадочной игрой.
Она хочет, чтобы мы прославляли
Ее ничтожные таланты,
Думает, что крепко уселась
На троне на долгое время.
Но ее ноги скользят,
Король исправляет свои ошибки,
И, принося ее в жертву,
Он вновь завоевывает наши сердца.
Источник: Bibliothèque nationale de France, ms. fr. 13709, folio 41.
9. Песня, предвещающая, что скоро король вышвырнет мадам де Помпадур и запретит ее тоскливые оперы. Поется на мотив «noël» «Où est-il, ce petit nouveau né?». Хотя это были якобы рождественские гимны, «noël» традиционно складывали в конце года в качестве сатиры над министрами и другими «grandes» Версаля.