Поэзия (Учебник) — страница 31 из 87

Звуковой повтор — это повтор отдельных звуков или их комбинаций. Его можно считать одним из самых эффективных средств создания ритма и дополнительных смыслов в стихе. К звуковым повторам относятся аллитерации, ассонансы, слоговые повторы, анаграммы, паронимы и другие виды повторов. Повторяющиеся сегменты далеко не всегда совпадают с принятым фонетическим делением слова или с традиционно выделяемыми частями слова (приставками, корнем, суффиксами и т. д.). При описании звучания стиха используется специальный термин звукопись, который говорит о том, что звучание образует самостоятельную структуру в стихе, способную создавать новые значения.

Ассонанс — это повтор одинаковых или схожих гласных. Различаются внутренний ассонанс и ассонанс как вид рифмы (12. Рифма). Внутренний ассонанс при помощи повторов одних и тех же гласных создает ритм внутри строк:

…Похоронят, зароют глубоко,

Бедный холмик травой порастет… [45]

Александр Блок

В этом стихотворении Блока бо́льшая часть слов, расположенных подряд, содержит ударное о. Этот звук повторяется не только внутри строки, но и связывает соседние строки друг с другом.

Аллитерация — это повтор одинаковых или схожих согласных. Аллитерации очень широко распространены в поэзии: они используются как способ подчеркнуть внутреннюю связность текста, спаянность слов друг с другом. Аллитерация может связывать слова не только внутри одной строки, но и в разных строках:

В ушах шатался шаг шоссейный,

И вздрагивал, и замирал.

По строю с капитаном Штейном

Прохаживался адмирал. [242]

Борис Пастернак

Повтор одинаковых слогов называется слоговым повтором, причем в отличие от ассонанса, значимым может быть повтор не только ударных, но и безударных слогов:

Не кладите же мне, не кладите

Остроласковый лавр на виски. [207]

Осип Мандельштам

Анаграммой называется такой звуковой повтор, который образован сочетанием трех или более согласных, два из которых чаще всего вплотную примыкают друг к другу, а третий может располагаться на небольшом расстоянии от них. Анаграммирование в поэзии предполагает многократный повтор на коротком отрезке текста двух-трех согласных, причем порядок их расположения может быть разным. Анаграмма, в отличие от аллитерации, может соотноситься с каким-либо ключевым словом в стихотворении, причем иногда это слово присутствует в самом тексте, а иногда нет. Например, поэты часто анаграммируют собственное имя или фамилию.

В стихотворении Виктора Сосноры анаграммируется группа согласных злн и звн: можно предположить, что группа звн связана со словом звон, а группа знл со словом знал, которое закономерно появляется в дальнейшем тексте (я знал достоверно).

                ***

А ели звенели металлом зеленым!

Их зори лизали!

Морозы вонзались!

А ели звенели металлом зеленым!

Коньками по наледи!

Гонгом вокзальным!

Был купол у каждой из елей заломлен,

как шлем металлурга!

Как замок над валом!

Хоть ели звенели металлом зеленым,

я знал достоверно:

они деревянны. [298]

Анаграммы такого типа (частичные анаграммы) довольно часто встречаются в поэзии. Напротив, полное анаграммирование, при котором в измененном порядке повторяются все звуки (или даже буквы) слова или фразы, встречаются крайне редко и в основном в комбинаторной поэзии (18.3.3. Комбинаторная поэзия).

Поэты, как правило, используют различные комбинации звуковых повторов — аллитерацию, слоговой повтор, анаграмму. Например, в приведенном стихотворении Сосноры кроме анаграмм можно выделить два ряда аллитераций — на л и на з.

Борис Пастернак строит звучание своего текста на комбинации слогового повтора ста и анаграммы стр:

Все кончилось. Настала ночь. По Киеву

Пронесся мрак, швыряя ставень в ставень.

И хлынул дождь. И, как во дни Батыевы,

Ушедший день стал странно стародавен. [242]

В поэзии широко используются паронимы, то есть слова, разные по происхождению, но сходные по звучанию. Когда мы видим похожие слова, нам кажется, что они и означают что-то похожее, поэтому поэзия активно пользуется такими словами для создания новых значений. Например, в строках Мандельштама

Он опыт из лепета лепит

И лепет из опыта пьет. [207]

— паронимами являются как слова опыт и лепет, так и слова лепет и лепит. Кроме того, опыт и пьет — это анаграмма.

Для того чтобы слова были настоящими паронимами, нужно, чтобы у них было одинаковое количество слогов и чтобы ударение падало на один и тот же слог. Такие слова как будто «путаются» при быстром произнесении. В противном случае, несмотря на наличие звукового повтора, общий звуковой облик слова будет различаться и слова будут недостаточно похожими.

Паронимы, как правило, притягивают друг друга и вследствие этого формируют новое общее значение. Обычно подобное явление называется паронимической аттракцией. Таким способом поэты создают образы, которые одновременно являются звуковыми и пространственными (за горами горя… за мора море у Маяковского).

Короткие слова, прежде всего те, которые состоят из одного слога, даже если они не содержат выраженного звукового повтора, все равно похожи друг на друга звуковым обликом. В разобранном отрывке из Пастернака слова мрак, дождь и день стоят прямо друг под другом в трех строчках подряд. Длина слова не просто уподобляет слова друг другу, но как бы сближает их значения. На этом приеме могут быть основаны целые стихотворения, например стихотворение Владислава Ходасевича «Похороны».

Похожие слова, следующие друг за другом, могут превращаться друг в друга. Так, если мы будем подряд произносить слово мышка, то получится камыш: мышка мышка мышка-мышкамыш камыш камыш. Некоторые поэты намеренно используют этот принцип (например, Андрей Вознесенский).

Особое звучание образуется на стыках не только похожих, но и любых слов в стихотворной строке. Благодаря таким сочетаниям поэтический текст становится многомерным. Кроме обычных слов, в нем образуются фонетические (звуковые) слова, которые существуют параллельно с обычными и взаимодействуют с ними. Такие слова могут быть услышаны при поэтическом чтении.

Так происходит в стихотворении Георгия Иванова:

                     ***

Россия счастие. Россия свет.

А, может быть, России вовсе нет.

И над Невой закат не догорал,

И Пушкин на снегу не умирал,

И нет ни Петербурга, ни Кремля —

Одни снега, снега, поля, поля…

Снега, снега, снега… А ночь долга,

И не растают никогда снега.

Снега, снега, снега… А ночь темна,

И никогда не кончится она. [146]

В этом стихотворении речь идет о том, что люди, жившие в парижской эмиграции (как сам Георгий Иванов), постепенно начинают забывать Россию. Об этом прямо говорится в стихотворении, однако это подчеркивается и звуковой структурой. Повтор снега, снега, снега начинает звучать как гасни, обозначая угасание образа России в памяти.

Такие сочетания могут возникать и вопреки воле автора, быть для него неожиданными и нежеланными, а читателю казаться смешными. Например, по легенде в одном из стихотворений Георгия Шенгели было словосочетание И шаг мой стих, в котором некоторым читателям слышалось слово ишак. Чуткий к таким дефектам стиха Илья Сельвинский спародировал Шенгели: Ишак твой стих.

Читаем и размышляем 10.3

Всеволод Некрасов, 1934-2009

Нас тьмы и тьмы

и тьмы и тьмы итьмыить мыть и мыть [223]

Осип Мандельштам, 1891-1938

                       ***

Пусти меня, отдай меня, Воронеж:

Уронишь ты меня иль проворонишь,

Ты выронишь меня или вернешь, —

Воронеж — блажь, Воронеж — ворон, нож… [207]

1935

Владислав Ходасевич, 1886-1939

ПОХОРОНЫ

Сонет

Лоб —

Мел.

Бел

Гроб.

Спел

Поп.

Сноп Стрел —

День

Свят!

Склеп

Слеп.

Тень —

В ад! [332]

1928

Владимир Маяковский, 1893-1930

ЛЕВЫЙ МАРШ

(матросам)

Разворачивайтесь в марше!

Словесной не место кляузе.

Тише, ораторы!

Ваше

слово,

товарищ маузер.

Довольно жить законом,

данным Адамом и Евой.

Клячу истории загоним.

Левой!

Левой!

Левой!

Эй, синеблузые!

Рейте!

За океаны!

Или

У броненосцев на рейде

ступлены острые кили?!

Пусть,

оскалясь короной,

вздымает британский лев вой.

Коммуне не быть покоренной.

Левой!

Левой!

Левой!

Там

за горами го́ря

солнечный край непочатый.

За голод,

за мора море

шаг миллионный печатай!

Пусть бандой окружат на́нятой,

стальной изливаются ле́евой, —

России не быть под Антантой.

Левой!

Левой!

Левой!

Глаз ли померкнет орлий?

В старое ль станем пялиться?

Крепи

у мира на горле

пролетариата пальцы!

Грудью вперед бравой!

Флагами небо оклеивай!

Кто там шагает правой?

Левой!

Левой!

Левой!               [211]

1918

Ксения Чарыева, 1990

                      ***

всем воробышков взъерошенным хворобам

всем кудрявым ягодам ягнят

по каким она вела тебя сугробам

эта ласковая музыка огня

подозрений что маршрут мог быть короче

звонче и честнее выход вон

так спускается пластмассовый куро́чек

по стремянке золотых воздушных волн

в песнях тех велосипедных экспедиций

не упоминался никогда

способ безнаказанно светиться

справа или слева от стыда

/если попадешь не передашь ли

призраку капризному пакет

разноцветную пилюлю против кашля

книгу, пропускающую свет/ [337]

Николай Байтов, 1951

                                   ***

Варсонофий сказал: «Никогда не играйте в футбол».

Он сказал не шутя. И студент неудобно кивнул.

Он подумал: «Совсем заговариваться стал старик!

Что ж нам делать с простым и веселым служеньем трибун?»

«Не ходите смотреть это зрелище даже во сне», —

Варсонофий сказал. И студент, поправляя пенсне,

кашлянул и, взглянув на товарища, брови возвел, —

мол, на старости лет фанатеть начал архимандрит,

а ведь раньше командовал чуть не гусарским полком! —

Вот он оптинский обскурантизм: он сгибает в поклон,

будь ты сам генерал, — и согнул не таких, говорят…

Что ж нам делать с простой и упругой идеей мяча?

«Закрывайте глаза», — Варсонофий сказал, не щадя

собственной репутации в тех молодежных кругах,

где Засулич с Перовской засохли, две скучных карги,

а Набоков-голкипер поймал каракозовский болл

и рассеянно щурится в длинных оксфордских трусах.

Ну, едва ли гусарский! — наверно, казачий был полк.

«Да, — сказал Варсонофий в раздумье, — но был ли

                                                                     в том прок?

Это надо понять, что у нас пострашнее враги.

Ни нагайка, ни сабля меня не спасли, — и с тех пор

я иное оружье держу в тех же самых руках…

Впрочем, я бы сказал, это будет университет

не Оксфордский, а Кембриджский, милые други мои».

«Удаляйтесь от зла. Потому что игра эта есть,

несомненно, программа врага и новейшая сеть.

И новейшая лесть. Потому что от этой игры

целый век возгордится и будет ходить как дурак»…

Что ж нам делать, когда замыкается оптинский бор

и в туманных лугах отчужденные тени легли?.. [30]

1992

Аркадий Штыпель, 1944

ВСЯКО РАЗНО

«СЕЛЬВА слов!»

как сказал бы поэт имярек

«цель в ослов!»

срифмовал бы другой имярек

просто так

не имея конечно в виду

убиения бедных животных

из винтовок

охотничьих ружей не говоря уж

о каком-нибудь пистолете

что за глупые игры у этих

оснащенных

второй сигнальной системой

какие смешными забавами

тешатся

их набитые словами головы

почему

они не придают этим своим словам

ни малейшего

значения? [349]

ТАКЖЕ СМ.:

М. Нилин (2.2),

Борис Пастернак (7.1),

Валерий Брюсов (11.5),

Николай Байтов (12),

Виктор Соснора (13),

Велимир Хлебников (15.3),

Дмитрий Строцев (16.1),

Игорь Чиннов (15.1; 15.2),

Игорь Северянин (15.3),

Осип Мандельштам (18.2.2),

Александр Введенский (20.1).

10.4. Звукоподражания и имитации